Сталбек Жунушалиев: Я не уйду

    «Человек не должен быть односторонним», — знающих это кредо Сталбека Жунушалиева ничуть не удивило, когда солист Кыргызской оперы запел эстрадные песни, а полгода назад дебютировал в первом кыргызском мюзикле «Звезда любви», заменив в роли Рассказчика популярного Ырыскельди.
    …“Как называется столица Африки?”, – спросил мальчишка учительницу. Та долго молчала. Потом ответила: “Я не знаю”.
    — Я тогда думал, что Африка — не материк, а страна, — объясняет Сталбек Жунушалиев. Возможно, у наставницы просто голова пошла кругом от бесконечных вопросов любознательного ученика.
    Когда он подрос, уже она не удержалась от вопроса: откуда у тебя так много интересных сведений по географии? А он обожал этот предмет, как и биологию, зоологию, не пропускал ни одной любимой телепередачи, читал все, что мог достать в своем поднебесном селе Казарман. И мысленно бродил где–нибудь в дебрях Амазонки среди невиданной красоты цветов.
    Разумеется, поступать во Фрунзе он приехал на географический, в университет. Хотя мама и старшие братья были настроены на институт искусств: Сталбек должен стать певцом и никем другим! В конце концов в университет он опоздал, а чтобы не возвращаться ни с чем домой, в последний приемный день успел поступить в оперную студию при театре. Такой натиск родичей, наверное, трудно было выдержать — у артиста девять старших братьев!
    — Папа плакал, что у него нет дочерей. Десятой родилась девочка, потом — еще одна, прожившая лишь год. Я — двенадцатый, за мной последняя сестренка.
    Сталбек среди них белая ворона. Все братцы–сестрицы рисуют, старший даже получил художественное образование в Ленинграде. А мой собеседник к художеству не склонен. Зато музыкальный дар у него одного.
    Откуда родители узнали, что он поет, сын не представляет: ужасно застенчивый, петь при них он стеснялся. Звонко–звонко выводил песни только в школе да на конкурсах занимал первые места. Однажды 8 Марта давали концерт в Доме культуры. Пионервожатая велела обязательно привести родителей. Куда деваться? Четвероклассник Сталбек пригласил маму. О том, что сын солист, она не догадывалась до последнего: перед его номером ведущий по ошибке объявил выступление Айголека Жунушалиева.
    — А “Айгєлєк” — “Маленькие мотыльки” — было названием казахской песни о детях из репертуара Розы Рымбаевой, которую я пел. Мама слушала меня и плакала. После концерта сказала мне: “А папа так и не услышал, как ты поешь на сцене”. Его тогда уже не было в живых. Оказывается, он говорил маме: “Сталбек станет знаменитым певцом, прославится только своим голосом”. Я был мал и не знал об этом. И когда он меня слышал? Но уезжая учиться во Фрунзе, я и подумать не мог, что буду петь в опере.
    — А почему на следующий год вы не бросили студию, чтобы податься на географический факультет?
    — Понимаете… Мне уже так понравилось петь!
    На первом же курсе его прослушал хормейстер Алиев и сразу взял в хор театра.
    — Кенеш Алиевич сказал: у тебя большой талант. Но я очень боялся: не знал еще как петь, не умел читать ноты, было трудно на сольфеджио, — смущенно улыбается.
    Мало того, юный горец владел только кыргызским. Как запомнить партии на русском? Дебютом стала сольная партийка второго крестьянина в “Паяцах” Леонкавалло, малюсенькая из разряда “кушать подано”.
    — Слова “Но берегитесь: он хочет здесь остаться, чтобы ухаживать за Неддой”, — пропел, — я учил целый день! — засмеялся. — Это при том, что если знаешь мелодию, легче запомнить. Последние два года мне дают большие партии — например, молодого цыгана в “Алеко” Рахманинова, Кульчоро в “Айчурек” Власова, Малдыбаева, Фере.
    Беседуя со мной, он напевает и улыбается, но явно, как говорят артисты, мандражирует.
    — Как же вы поете перед полным залом? Волнение вам мешает?
    — Нет, на сцене мне легче, я вхожу в образ и обо всем забываю. Жена Тынара говорит, что в спектакле я совсем не такой, как в жизни.
    — И где вы ей больше нравитесь?
    — На сцене.
     Однажды он опоздал на занятия в студию. Событие почти невероятное, недаром пунктуального собрата будущие певцы называли “немцем”. Завстудией, отмечая опоздавших, назвала его фамилию.
    — Я встал. И встала незнакомая девушка, хотя она пришла вовремя. Оказалось, моя однофамилица. Завстудией в шутку бросила мне: “Вот твоя сестренка”.
    А получилось — половинка. Тынара поет в хоре, у нее драматическое сопрано. В гостях их часто просят спеть, особенно дуэтом. Это и навело артиста на мысль записать вдвоем с женой эстрадную песню.
     У самого Сталбека эстрадная карьера началась случайно, когда, поглощенный оперой, он и не думал о песенках.
    — Ко мне домой пришел мелодист Асан Чынгышбаев, мы не были знакомы: “Я слышал от ребят, что у вас хороший голос. У меня есть песни для вас, можете исполнить?”. И мне захотелось попробовать…
    Сейчас он записывает на кассеты эти песни, которые давно звучат по ТВ, радио. И воплощает свою мечту — спеть в двух операх из знаменитой триады Верди: в “Травиате” — Альфреда и в “Риголетто” — герцога Мантуанского. Сталбек выложил из дипломата два толстенных фолианта: “Видите, партитуры всегда со мной. Учу. На языке оригинала”.
    Дело движется куда быстрее, чем при заучивании тех двух русских фраз из “Паяцев”. Ведь итальянский язык студент–третьекурсник осваивает в консерватории вместе с другими премудростями. Тонкостям сложнейшего искусства вокала он учится везде, где только может. Скажем, слушая трех знаменитых теноров. Особенно любит Доминго, хотя по голосу ему ближе Паваротти. “Когда учился в студии, пел не понимая”, — оценивает он себя начинающего.
    — А какие сложности для вас таил мюзикл?
    — В опере ставку делаешь на вокал. А здесь все важно — пение, игра, движение, хореография…
    — Нелегко было петь танцуя?
    — Очень. Но привык уже. Когда художественный руководитель молодежного театра “Тунгуч” Жамал Сейдакматова предложила мне спеть в “Звезде любви”, я согласился не раздумывая.
    — Почему?
    — Интересно. Подумал: если я пою “живьем” с симфоническим оркестром Гостелерадио серьезные вещи, почему бы не попробовать себя в мюзикле? Прежде на эстраде “живьем” не пел, у наших эстрадников принято использовать фонограмму. Партию выучил за неделю. Когда показал, Жамал–эже сказала: “Ваш голос — бриллиант”. В первый день было непривычно петь в микрофон — себя не слышал. В опере же он не нужен.
    — Вы сказали, что в опере делали ставку на вокал. Работа в “Звезде любви” что–нибудь здесь изменила?
    — Да, ведь в мюзикле больше сценического движения, танцы. И в опере я стал свободно играть, двигаться, — улыбнулся. — Раньше только стоял и пел.
    Он любит детективы, с удовольствием смотрит по ТВ матчи по футболу и большому теннису. Большой теннис — его страсть. Но предаться ей не может, хотя “КарВен–клуб” рядом: мешает нехватка финансов. Приходится довольствоваться малой ракеткой. Правда, певец часто зажат в цейтноте.
    — Утром бегаю. Дома включаю музыку, берусь учить партию, отправив детей на улицу, чтобы не мешали.
    Увы, мера эта вынужденная: комната в театральном общежитии, где живет семья, невелика. Сталбек и Тынара получили ее, когда поженились. Здесь родились и подросли дочки — десятилетняя Акмарал и шестилетняя Макмал. Имена им папа выбрал сам. Он просто счастлив, что обе девочки очень музыкальные.
    — Младшую хотим отдать в специализированную школу. Старшую музыке не учим.
    — Почему ее обделили?
    — Мы с женой… Он замолчал.
    — Зарплата не позволяет? – вдруг осенило меня.
    — Да. Сейчас мы с женой собираем деньги, чтобы учить Макмал. Акмарал на фортепиано занимается самостоятельно, немножко разбирается, мы ее даже не учили. Будет возможность, отдадим в музыкальную школу и ее.
    — Как же вы без денег записываете кассету?
    — Мне помогают авторы песен Шарипа Кемелгазиева и Асан Чынгышбаев.
    — В оперном платят копейки. А ведь если уйти в эстраду, больше заработаете, — испытала я Сталбека “на прочность”.
    — Конечно. Но не уйду, не брошу оперу. Это моя душа. Я от Бога рожден как оперный певец. Хотел бы — давно бы ушел. В студии нас было не то 24, не то 26. Нас, шестерых, взяли в театр. Из них остался один я. Ушли по сокращению, сами уволились. Одни вернулись домой в село, другие занялись бизнесом…
    Он имел основания все бросить.
    — Когда старшая дочка была малышкой, по три–четыре месяца задерживали крохотную зарплату. Не было денег даже на хлеб. Занимали, занимали… Мы с женой делали манты — я тоже вкусно готовлю — и вместе продавали на базарчике. Тынара пекла и торты на продажу. Слава Богу, те времена прошли. Больше людей теперь меня знают, больше приглашают петь. Немного больше зарабатываю.
    — Где вы отдыхаете?
    — Мне нравится, например, гулять на бульваре Эркиндик с детьми.
    — Нет, а в отпуске?
    — Люблю ездить к маме, но бываю у нее раз в пять лет. Потому что проезд туда — 800 сомов на человека.
    — Мама видела ваших детей?
    — Видела, — доволен.
    Зато ездят в гости к теще под Токмак. Она здорово им помогает: когда Акмарал родилась, подарила живую овечку. Они о ней забыли. И вдруг выяснилось — у подарка приплод. В тяжелые времена одного барашка продали. Это выручило. Теперь в мини–отаре уже пять овец. Так и пасутся у тещи. “Места там красивые, особенно весной”.
    Природа — его слабость.
    — Животных дома, к сожалению, нет, площадь не позволяет. У меня лимон… Его я сам из косточки вырастил. Но погубил. Вместо него посадил колеус, большой цветок, люблю их дома. Он каждые два месяца покрывается розовыми цветами.
    По словам певца, рука у него легкая: что ни посадит, приживается.
    — Как–то в каникулы дома посадил в горшках помидоры. Осенью мама сказала по телефону: “Твои помидоры уже дают плоды”.
    — И здесь у себя выращиваете?
    — Да, в прошлом году сняли пять штук, — улыбается. — Вкусные были. К нам пришли гости, мы шутили: с собственного огорода. Недавно опять рассаду посадил, летом томаты созреют.
    — А зимой нельзя их вырастить?
    — Зимой у нас отопления не было, года три–четыре. Я за цветы боялся, в прошлом году лимон погиб. Благодаря новому депутату Данилову тепло появилось.
    — Когда он наладил?
    — Перед выборами. И свет сделал. А другие только обещали.
    — В нынешние выборы, когда кандидаты давали и давали электорату деньгами и натурой, голые обещания бы не принесли голосов. Ну ловкач Данилов, сообразил! Все, конечно, были за него обеими руками?
    — Большинство.
    — Сталбек, а привязанность к географии вы сохранили?
    — Да, люблю карты рассматривать. Это еще с отца началось: он спрашивал меня, покажи, где распложен такой–то город? Интересно. Иногда мы с Акмарал играем в “карты” — где что находится.
    А в прошлом году он впервые был в Турции — не в карточной, настоящей. Пел на фестивале тюркоязычных стран. Перед поездкой волновался: вдруг все нас перепоют? Был успех.
    — У нас вокал не хуже, даже лучше.
    В Стамбуле его поразили диковинные синие розы — живые!
    — Дальше — хотелось бы увидеть Европу, откуда пришла классика, опера. У меня такое чувство, что меня пригласят. Я только начинаю, у меня все творчество впереди. И я надеюсь спеть в Большом, Мариинском, Ла Скала…
    Зоя Исматулина.
    Фото из семейного альбома певца.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/9822/