«Положь конец на утку!»

    Ура! Меня взяли на регату. Поверили, что журналист — по определению — тетькой быть не может. И иметь его на борту в качестве балласта — не страшно.
    Ну а накануне вечерком будущий балласт подслушивал–подсматривал, чем же занимаются команды.
    — Саныч! — кричал Виктору Брюхову (большому авторитету в мире нашего парусного спорта и капитану “Алькора”) Борис Спицын, боцман с того же судна. — Ведро узнаешь? Ну–ка быстро взял гвоздик и нацарапал “Алькор”!
    — Вот, а ты спрашиваешь, чем боцман от обычных людей отличается! — засмеялись рядом.
    — На суше мы капитана послать можем, и он, самое главное, туда пойдет, — тоже со смехом замечает Спицын. — А в гонке наше дело матросское — якорь бросить. И вовремя поесть. Я уже такое меню составил — мммм… Лапшичку из “Роллтона” заливаешь сгущенкой — молочный супчик…
    После общекапитанского собрания разбились по командам — обсуждать конкурентов и строить стратегии.
    Для объективности и сбития с меня налета романтики бывалые моряки еще на берегу предупредили: гальюна нет, физиологические потребности справляются с кормы, а в шторм сделать это ой как непросто, и вообще морской болезни не подвержены только два процента населения. Впрочем, успокоили: за капитаном Нельсоном тоже морячок с ведром ходил, и ничего… Уточнив, согласна ли я на все (а я была согласна — еще бы!), напомнили про тяжелый капитанский ботинок и поставили единственное условие — не мешаться. И со словами: “Только девушку за борт за провинности не кидайте” (в качестве напутствия) Александр Казадаев, капитан яхты “Конкурент”, отправил свою команду в плавание. Сам не смог — дела земные, ёлки…
    Стартовали из Балыкчы в Пржевальск — Каракол (моряки вообще любят прозывать все по–своему: то Парижевальск вместо Каракола, он же Пырловка, то Рио–де–Рыбачье, она же — Рыбачевка). Если вы думаете, что старт снять изнутри — ничего не стоит, ошибаетесь. То и дело приходилось “тыкву” прятать между пяток — чтоб гиком не стукнуло при повороте и перекидке парусов. А поворотов на стартовой лавировке безумно много. Тут еще ветер задул так, что даже финн (маленькая яхточка, не участвовавшая в регате) перевернуло вниз мачтой. Красота!
    Чего только не увидишь при старте! То яхты столкнутся, то пара матросов уже на мачту карабкается — ремонтировать. А то кто–нибудь на мель присядет (но это уже на обратном пути, из Каракола, где на выходе из залива “банка” на “банке”: всплывет вдруг под яхтой дно так, что резко под 90 градусов выворачиваешь. Ну и прощай, скорость со временем…).
    — Ты посмотри, что Саныч вытворяет! — глядели в бинокль. — Всех делает. Конечно, юбилейная регата, двадцать пятая… Старается.
    Вот ведь удивительное место — Иссык–Куль. Вот они, конкуренты, плывут (вернее — идут) по обе руки. Кто под берегом северным, кто на юга подался, кто центром пошел. И у каждого — свой ветер (по парусам же видно). Почему–то попутный. Ну а мы весь путь прошли под одним — под уланом. Как с обеда затянул, так и не стихал до утра. Вдоль всего озера — от края до края, что прямо–таки уникально. Понятно, яхточка летела аж будь здоров — до 19 километров в час разогналась к ночи. Волны подняло такие, что присядешь на палубу — а тебя уже с ног до головы окатило, и уже бежишь за штанами–непромоканцами. То и дело слышишь капитанское: “Положь конец на утку!”. И даже начинаешь разбираться, где стаксель, а где спинакер.
    Уже метровые и с барашками волны вовсю бушуют, и тут ты вспоминаешь “оптимистичные” слова Саши Казадаева — про гальюн. А чего делать? В итоге — картинка на зависть: барышня, привязанная чуть ли не канатами к корме, чтоб волной не смыло. Не каждый день, скажу я вам, чувствуешь себя Бобиком.
    А стихия силу набирает. Памятуя о том, что мутотень отгоняется общественно–полезным трудом, жеванием леденцов и глядением в горизонт (лучше всего — одновременно), старательно строгаю салат. Это в бумажке я шкотовым записана (после росписи в умении плавать). А на деле — самый настоящий кок. Попробуй приготовь: четыре ходячих желудка (мужских) плюс собственный проглот. И все это — под отнюдь не монотонное раскачивание лодки. С пола уже не раз собирались разлетевшиеся стаканы–магнитофоны. Но моя деятельность в сравнении с занятием Андрея Мадеко, тоже шкотового, еще ничего. Тот весь день провел по принципу кота Бегемота — сижу, никого не трогаю, парус починяю… Ну и после проклейки — “моментальные” глюки ловил помимо наслаждения качкой. У меня же желание одно: вцепиться пальцами в корму и лежать пластом (поскольку внизу находиться вообще невозможно, так укачивает). Опять же памятуя о клятве никому не мешать, мужественно борюсь с подступами депрессии “ну ее в болото, эту регату вместе с мирозданием”. За что на следующий день получаю порцию похвал в адрес собственного вестибулярного аппарата и стойкости. Ага, чего мне это стоило! Бессонной ночи и перманентного ныряния наверх. Благо любоваться было на что — сочные звезды (время падежа как–никак), луна, с усталости принятая за фонарь (“ё, да неужто мы в берег уперлись?!”), волны, разыгравшиеся до двух метров (штормик–таки приличный оказался — с порывами до 7 баллов). Ну и послушать морские байки — самое время. Дело до страшилок дошло. Костя Никифоров, старпом (нынче за главного), всякого испытал. Историй в загашнике накопилось — то как мачта на глазах падала, плавно и красиво, как “Титаник”, то еще что–нибудь не менее вдохновляющее.
    Часиков пять утра. Над морем — сурово–свинцовым — зарево. Из каюты выползают синие лица в недосыпах. Настроение — кислое–кислое (поди последними пришли). Как вдруг вдалеке увидели еще пару яхт. “Градусник” настроения — вверх. Вползаем в залив (ветер затих). И на последних двадцати метрах до финиша обреченно наблюдаем, как нас обгоняет “Бриз”. Медленно, неотвратимо. Ну не будешь же руками грести, чтоб не дать гоночной яхте нас обойти (а мы — на круизной)! Минута разрыва — результат символический…
    А вот в следующий этап — Каракол — Тамга — Долинка — “Конкурент” застрял. Закислял, как говорят яхтсмены. Заштилило в абсолюте — хоть шамана вызывай (хотя ночью два паруса порвало). Хорошо еще, собственные окурки не обгоняли. Не обидно. Пузогрействовали с обеда до сумерек на середине озера. Поныряли–поплавали над синью в шестьсот метров. К вечеру над Балыкчы немалый фронт затянуло — тучка дай боже была: лапы во все стороны. А не дунула. Тихоходкой яхточка наша и дошла до эллинга, где финиш обозначен был. Спасибо “Алтын Балалыку” с “Энергетиком” — сгодились для ориентира в пространстве среди огней. А то народ со спору до Чок–Тала умудрился дойти.
    “Ну что, может, еще на этап останетесь? — спросили ребята, когда рюкзак был упакован. — Научим с веревками обращаться, парусами управлять. Еще как яхта на бок ложится — нужно испытать”. Но… Вспомнились глаза шефа.
    Татьяна Орлова.
    Фото автора.
    P.S. А на берегу меня еще пару дней маятник мучил. Даже кофе с поправкой на качку сыпала. Мимо.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/7742/