Умный политик с журналистами не ссорится

Распечатать

Оставить комментарий

Посмотреть комментарии

30 августа 2005

"ДЕМОКРАТИЯ"

    Заметки обозревателя
    Размышляя о полномочиях различных ветвей власти на примере США («МСН», 10.08.05), я отмечал, что есть в Америке цербер, денно и нощно зорко наблюдающий за всеми структурами власти. Имя этому многоголовому свирепому стражу — пресса.
    Неписаный закон президентов, правительств и политиков едва ли не всего цивилизованного и демократического мира — не ссориться с журналистами. Но при этом, разумеется, и не заискивать перед ними.
    Существует довольно циничное, но глубоко справедливое по сути наблюдение: “Политик для журналиста — заработок. Журналист для политика — карьера”. От себя добавлю, карьера вовсе не обязательно в позитивном плане.
    По признанию международного консультанта ПРООН, в прошлом депутата парламента Голландии Джерри Фалька, побывавшего в Кыргызстане три года назад по приглашению депутатов Жогорку Кенеша, ему известна масса примеров, когда одна небольшая газетная информация перечеркивала всю карьеру политика, парламентария, чиновника.
    Нет ни одного депутата, не говоря уже о правительственных чиновниках, которые бы не жаловались на прессу, отмечал смеясь Фальк, но тем не менее все прекрасно понимают, что без вездесущих журналистов общество не обойдется. Поэтому стараются сотрудничать, а не воевать с ними. Роль общественного мнения в Нидерландах очень велика, а формируют его, как известно, независимые СМИ. Действительно журналист может сильно помочь политику взойти на вершину пирамиды власти, но может и низвергнуть его с нее. Примеров тому и другому множество. Но самое громкое в этом ряду, пожалуй, “Уотергейтское дело”.
    37–й президент США Ричард Никсон, находившийся у власти с 1969 по август 1974 года, нарушил заповедь “жить в дружбе с представителями прессы”, откровенно недолюбливал их и не пытался скрыть этого. Журналисты платили ему тем же. Именно они раскопали и сделали достоянием широкой общественности “Уотергейтское дело”, в результате чего Никсон был вынужден задолго до срока уйти в отставку.
    Роль ревизора правительства и иных ветвей власти американской прессе обеспечивает федеральный закон о свободе информации, открывающий гражданам, и в первую очередь журналистам, доступ к правительственным документам и досье, которые не являются секретными по соображениям безопасности.
    В 1791 году, через четыре года после утверждения Конституции США, было принято десять поправок, получивших название “Билль о правах”. Первая поправка гласила: ”Конгресс не должен издавать ни одного закона, относящегося к установлению религии или запрещающего свободное исповедание оной, либо ограничивающего свободу слова или печати либо право народа мирно собираться и обращаться к правительству с петициями об удовлетворении жалоб”. Эта короткая поправка вот уже 214 лет служит для конгрессменов США путеводной звездой на пути демократии, удерживая их от искуса набросить удавку на свободу слова, печати и собраний.
    Считаю важным особо подчеркнуть, что американские СМИ пользуются определенным иммунитетом против преследования со стороны должностных лиц и органов власти. Должностному лицу чрезвычайно сложно выиграть дело о клевете против СМИ, поскольку законом предусмотрено, что в демократической системе деятельность правительственных чиновников должна быть открытой для всестороннего изучения и подотчетной. Как правило, американские журналисты выигрывают в судах дела о праве на анонимность источников информации от правительственных дознаний.
    Говорю это к тому, что экс–премьер–министр Кыргызской Республики Николай Танаев стяжал “неувядаемую славу”, выиграв с возмещением морального вреда два постыднейших процесса против газеты “Моя столица”, будучи главой правительства. Не берусь судить, насколько согрели Танаева эти выигранные по заведомо неправедному суду “сребреники” и оправдывают ли они тот позор, который шлейфом тянется через годы за победителем этих судебных процессов. Замечу только, что то, по какому поводу были они затеяны, мало кто сегодня вспомнит, зато крепко помнятся сами попытки тогдашнего премьер–министра срубить на пустом месте единым махом миллионные суммы.
    Особенно помнятся такие факты в среде журналистов. А уж они–то никогда не упустят случая пустить шпильку по этому поводу.
    Увы, Николай Танаев далеко не Томас Джефферсон. Будучи президентом США и постоянно испытывая уколы и укусы печати, Джефферсон тем не менее сохранял трезвый и объективный взгляд на ее общественную значимость. “Если бы я должен был решать, иметь ли нам правительство без газет или газеты без правительства, — писал он в 1802 году, — я, ни секунды не сомневаясь, выбрал бы последнее”.
    Задумываясь над тем, почему в развитых странах Запада пресса имеет такую силу, прихожу к выводу, что основную причину следует искать в самой системе гражданского общества. Исторически в этих странах оно сложилось как общество средних классов. “Средний” англичанин, француз, немец, американец или кто–либо иной из “западников” — основа, ядро нации. Безусловно, и в этих странах существуют безработные, люмпены, обездоленные, подвергающиеся дискриминации религиозные или иные меньшинства. Но не они определяют лицо нации. Те же, кто создают портрет “среднего гражданина”, имеют высокий уровень жизни, их вполне устраивает существующее положение, и они поддерживают собственные СМИ как морально, так и материально, видя в них надежных и верных стражей устоявшегося порядка.
    Стабильность экономики, отработанная и проверенная временем система правления, авторитетные президенты и премьер–министры, которые не опустятся до судебной расправы над неугодными СМИ, позитивные внешнеполитические тенденции усиливают позиции прессы и телевидения не только в экономическом, но и в моральном плане. Западных журналистов отличают чувства уверенности и собственного достоинства в настоящем и оптимизм во взглядах на будущее.
    Короткая пока еще история независимости Кыргызстана показывает, что на первых порах своего президентства Аскар Акаев был весьма дружен и откровенен с журналистами, охотно шел на контакты с ними, был доступен и с удовольствием давал многочисленные интервью. И, согласимся, во многом печать и телевидение создали Акаеву имидж демократичного, открытого, интеллигентного и мягкого лидера.
    Впервые этот имидж сильно пострадал после скоропалительного закрытия по решению суда газеты “Свободные горы” и окончательно потускнел и утратил свою привлекательность после перманентных ссор Акаева с оппозиционной прессой. Именно эти инциденты обнажили перед мировым сообществом подлинное лицо и сущность первого президента суверенного Кыргызстана. Обнаружилось, что демократичность и открытость в действиях Акаева были показушными, наигранными. Внутренней же глубинной сущностью этого человека были нетерпимость к инакомыслию, авторитаризм, боязнь здоровой конкуренции. В результате мы постоянно наблюдали в словах и поступках главы государства ложь, обман, стремление выдать желаемое за действительное.
    Чрезвычайно далек от самообольщения и в полной мере сознаю всю глубину и справедливость народной мудрости: “Всяк сверчок знай свой шесток”, но считаю необходимым сказать, что после революции 24 марта многие, я бы даже сказал очень многие, наши читатели откровенно признавали, что в этой акции важную роль сыграли журналисты независимых СМИ, что они были главными подрывниками устоев акаевского режима.
    Убежден, весьма недобрую службу Акаеву оказали правительственные и проправительственные СМИ. Причем задача подчинения собственным прихотям ряда газет и телерадиокорпорации президента и его ближайшего окружения в огромной степени облегчалась тем, что гнет тоталитаризма, насаждавшийся в стране несколько десятилетий, стал для значительной части общества ближе и понятнее каких–то абстрактных презумпций невиновности и личных свобод, в том числе свободы слова, печати и собраний.
    Глядя на то, как общество холопски мирилось и мирится с самодержавной фанаберией и неконтролируемой вседозволенностью власть имущих, я с огорчением думаю, что большинству граждан республики, в том числе и некоторым журналистам, кажется естественным и закономерным присвоение высшими чиновниками и предводителями права на подобные поступки и поведение.
    Говорю так, поскольку не знаю, чем иначе объяснить то, что после первого совещания Курманбека Бакиева в ранге президента с главами местных администраций и сообществ один из ведущих обозревателей республиканской телерадиовещательной корпорации с пафосом и глубокой (внешне) внутренней убежденностью внушал телезрителям, насколько актуально, прозорливо и мудро выступление нового главы государства. И будто бы не этот самый корреспондент еще в феврале–марте этого года с того же самого экрана телевизора с таким же пафосом и убежденностью клеймил оппозицию и того же Курманбека Бакиева, разоблачая их во всех возможных грехах, благоглупостях и непатриотизме. Но ведь этот тележурналист далеко не одинок в подобном перевоплощении. Разве мало таких же деятелей среди руководителей высшего, среднего и низшего звена, губернаторов, акимов и акимчиков?
    Следует признать, что сегодня и Курманбек Бакиев, и Феликс Кулов, и многие из тех, кто пришел во власть на гребне революции 24 марта, пользуются симпатией и доверием большинства журналистов республики. Но вот сумеют ли они сохранить и приумножить этот капитал или станут удобной мишенью для критики и едких стрел работников прессы, покажет время.
    Однако уже сегодня, наблюдая за поведением некоторых политиков, с огорчением замечаю, как легко поддаются они на провокационные вопросы. Например, Адахан Мадумаров. Казалось бы, сам профессиональный журналист, хорошо знает, что его коллеги зачастую ставят острые и “неудобные” вопросы, чтобы загнать политика в угол, “раскрыть” его. А вот как мало кто из его партнеров по правительству ловится на эту удочку, горячится, раздражается по пустякам и в эти моменты зачастую может наговорить немало лишнего.
    Конечно, читателям и телезрителям это бывает интересно. Что касается журналистов, то они достигают своей цели. Вопрос лишь в том, добавляет ли все это веса и авторитета самому политику?
    Вячеслав Тимирбаев.