Чужой мир и другая жизнь…

    Четыре года назад была принята Национальная программа «Психическое здоровье населения», определившая основные направления реформирования психиатрической службы. В ходе ее реализации, рассчитанной на десять лет, предусматривалось, что в республике будет усовершенствована организационная структура медицинских учреждений и улучшено качество психиатрической помощи людям, нуждающимся в ней. Но с самого начала реформы стали пробуксовывать. Если первая задача — реорганизация психиатрических больниц — худо–бедно как–то еще решалась, то качество медицинских услуг как было низким, так до сих пор оставляет желать лучшего.
    Да здравствует транспарентность!
    Особенно специалисты и общественные организации бьют тревогу по поводу того, что не реализовывается одна из основных стратегий программы — приближение психиатрической помощи к потребителям услуг и переориентация психиатрических учреждений на полустационары, стационары дневного пребывания и кризисные стационары. Государство не делает попытки создать систему реабилитации психических больных, расширить психотерапевтическую и детскую психиатрическую службу. Между тем, как показывает медицинская статистика, заболеваемость этими недугами в республике за последние три года даже выросла.
     Такого рода учреждения с советских времен носили довольно закрытый характер, ибо их использовали не только как лечебницы для душевнобольных, но и своеобразные тюрьмы для людей, неугодных власти. Сейчас представители гражданского общества пытаются пробить брешь в заборе секретности и заставить чиновников сделать психиатрические учреждения более открытыми для общественного контроля. С трудом, но стороны начали движение навстречу друг другу. Свидетельством тому стало и разрешение, данное общественному объединению “Психическое здоровье и общество”, посетить психоневрологический дом–интернат в поселке Искра и республиканскую больницу в Чым–Коргоне вместе с зарубежными гостями — главой благотворительной организации из Шотландии InterMinds Питером Кэмпманом и двумя его сотрудниками — Ольгой и Андреем Васильченко из Украины, а также журналистом — автором этих строк.
    Обитель, где жизнь еще «искрится»
    Первое, что приходит на ум здоровому человеку, попавшему в дом–интернат для мужчин N№1 села Искра, при виде его обитателей: какое счастье, что сия чаша обошла тебя! В коридорах двухэтажного жилого корпуса мы то и дело сталкивались с разновозрастными больными — с виду совсем еще мальчиками и глубокими стариками, обутыми в одинаковые грубые ботинки (гуманитарная помощь), в вязаных шапочках и в давно нестираной одежде. Здесь содержатся пациенты, страдающие шизофренией, эпилепсией, болезнью Дауна, перенесшие черепно–мозговую травму, кому от 16 лет и больше, всего 120 человек. Все они находятся под присмотром 56 сотрудников персонала интерната и под опекой Министерства труда и социальной защиты, определившего для каждого из них суточный прожиточный минимум в 30 сомов. Много это или мало? — комментарии излишни, но, как мы убедились, наши люди умудряются выживать и на такие деньги. Благо некоторые из них начали с недавних пор получать пенсии — от 8 до 180 сомов.
     Вот уж никогда не думала, что в нашем Отечестве бывает пенсия, на которую сегодня разве что можно купить полторы буханки хлеба! Но и этих денег больным бы не видать, если б не врачи, которые хлопочут за своих недееспособных подопечных: пишут письма, посылают запросы в различные ведомства о выделении денежного пособия, ищут затерянные в архивах документы. Ведь зачастую о пациентах некому позаботиться, кроме них. Одни с детства другого мира (вне больничных стен) не ведают, у них нет ни крова, ни родителей. Другие кочуют из одного казенного дома в другой и при живых родителях отданы на государственное попечение. Причина? Нищета, стыд и страх перед окружающими за дитя, которое не такое, как все.
    По словам врачей, родственники приезжают к некоторым из больных и забирают домой. Правда, только на несколько дней или месяц–другой. Однако это случается нечасто. В основном гости остаются только до вечера (в больнице не предусмотрено помещение для приезжих) и в тот же день вынуждены уехать обратно.
    В интернате к нашему приезду готовились. На втором, отремонтированном своими силами, этаже были расстелены новые паласы, на которые, как мне показалось, первыми ступила наша нога. В комнатах горели обогреватели, а все равно было холодно. Больные кутались в верхнюю одежду. Сразу видно, денег на оплату отопления у интерната нет. Бюджетных средств, а на все про все Министерство соц.защиты выделило всего три миллиона сомов, хватает лишь на питание. Обувь, какие–то продукты, медикаменты поступают в интернат от международных благотворительных организаций. Сочувствие вызывает персонал. За тяжелую нервную работу специалисты получают в месяц меньше двух тысяч сомов, и то в зависимости от ставки.
    Кылычбек Акматов директорствует в доме–интернате уже восьмой год, знает хозяйство досконально, как и истории болезней всех жильцов печальной обители. По его мнению, чтобы здесь навести порядок, необходимо из бюджета хотя бы 5,5 млн. сомов в год. Он согласился с лидером ОО “Психическое здоровье и общество” Бурул Макенбаевой, ратующей за то, чтобы максимально приблизить условия существования больных к домашним, что такие огромные социальные сооружения, построенные еще в 60–е годы, не только очень трудно содержать, но они никогда не заменят интернатовцам тепло и уют родного дома. Не совсем нормальным он считает и то, что больных делят на мужчин и женщин.
    Реалии Чым–Коргона
    Сегодня в знаменитой больнице, рассчитанной на 800 коек, находятся 400 больных. Хозяйство чым–коргонской лечебницы раскинулось на десятки гектаров. Годовой бюджет на содержание пациентов, оплату труда медперсонала государство рассчитало в размере 15 млн. сомов. На питание одного человека здесь уходит всего 20 сомов, а на тех, кто к тому же еще страдает и туберкулезом, — 30–35 сомов. Лекарств каждый больной получает всего на 5 сомов. Зарплата медперсонала даже меньше, чем в Искре, — от 420 до 1200 сомов. Вообще–то правительство постановило на каждого пациента больницы выделять до 30 сомов, а на больного из туберкулезного отделения — от 50 до 56 сомов. Но в реальности все это не что иное, как благое пожелание, не обязывающее медиков ни к чему. Денег–то все равно нет.
    И здесь внешняя помощь играет существенную роль. Без нее было бы совсем худо. Продукты питания и медикаменты, одежду, обувь привозят международные благотворительные организации. Раньше, по словам врачей больницы, пациентов было больше, потому что госпитализации подвергались и люди, совершенно не страдающие психическими расстройствами. Тех, кого изолировали по просьбе “добрых” родственников. Как правило, таким образом некоторые с помощью медиков решали свои имущественные споры и семейные конфликты. Но сейчас, заверял нас главврач, сюда принимают только по медицинским показаниям. И рассказал случай, когда комиссия отказала родственникам в просьбе в госпитализации, хотя те представили необходимые справки и медицинские заключения. Врачи видели, что перед ними здоровый человек, которого хотят “закрыть” в больнице, чтобы решить свои проблемы.
    Обстановка в самой большой психиатрической больнице республики более чем скромная. В женском отделении страшная скученность, это учитывая, что сегодня пациентов вдвое меньше, чем всего койко–мест. И еще поразила нас ужасающая убогость. Сумеречное освещение не позволяло увидеть, чисто или грязно в палатах. Зато не могло скрыть от посторонних глаз огромные плешины на линолеуме, обнажившие голый цементный пол. Два дивана в коридоре и кровати в палатах — вот и вся мебель. Может ли быть хорошо в такой обители?
    Лестничная площадка отделяет больных женского пола от мужчин. Посмотреть, как там живут, нас буквально затащили врачи. Как только попали в мужское царство, сразу стало понятно, почему они это делали. Всего пять метров, а какой контраст! Больным мужского пола повезло благодаря мини–кредиту Азиатского банка развития (АБР) в сумме 5 тысяч долларов плюс такой же финансовой помощи, собранной НПО, у них провели хороший ремонт. Кстати, в строительных работах активно участвовал и медперсонал больницы.
    Цветы, белоснежные занавески на окнах, добротная мебель и новенький цветной телевизор. Одним словом, другой мир! Оказывается, можно облагородить жизнь душевнобольных, если сильно захотеть и иметь на это средства. Первый фактор в наших реалиях даже более важен, учитывая корыстолюбие чиновников. Хороший результат возможен, стоит добавить, при обязательном условии, что деньги инвесторов находятся под жесточайшим контролем тех, кто их выделяет, и общества. Ведь сами больные за себя постоять не могут, да и кто к их словам прислушается?
    Как подтверждение истины, что деньги любят счет, — соседнее здание, которое администрация больницы собиралась отреставрировать и модернизировать за счет гранта Исламского банка развития, чтобы открыть здесь платное отделение. Международный институт на это благородное дело выделил 150 тысяч долларов, но потом приостановил финансирование, засомневавшись в правильности и целесообразности расходов. И правильно сделал. На грантовые средства при общей неприкрытой нищете руководство больницы затеяло строительство, которого в этих краях не видывали. Начало оно не с ремонта палат и процедурных кабинетов, а с благоустройства (как это нам знакомо!) своего рабочего места. Где это видано, чтобы строительные работы начинались с первого этажа и продвигались вверх? А здесь все так и происходило. Больничные начальники, видимо, планировали, что со двора больные и посетители должны попасть прямо к ним, поэтому комнаты первого этажа определили под свои кабинеты. Подрядчикам, говорят, дали указание все сделать по высшему классу. И те постарались: стены выровняли “под яйцо”, полы застелили импортной плиткой. На всех трех этажах установили дорогие пластиковые окна от фирмы “Эридан” — всего 166 штук. На них ушло 26 тысяч долларов. Многие, видя такой размах и расточительство, недоумевали: зачем? К тому же как потом по хрупким плитам тащить строительные материалы на второй и третий этажи? Лифта ведь нет. И бетон, и трубы для канализации и водопровода, и всю сантехнику придется поднимать вручную по лестнице.
    Донор, которому, видимо, доложили, как и на что расходуются инвестиции, увидев памятник человеческой глупости и расточительства на фоне голодных больных, которых государство даже самыми дешевыми лекарствами обеспечить не может, приостановил транши. Сегодня из скудного больничного бюджета приходится выделять деньги на охрану долгостроя от злоумышленников, чтоб те не растащили трубы, кабели, не сорвали драгоценные рамы, не отковыряли плиты.
    Во время экскурсии по пустому, беслюдному зданию нас сопровождали сторожа и эхо. Мы осторожно шагали по тропинке из картонок, предусмотрительно расстеленных охранниками, чтобы комиссии и ревизоры не поцарапали набойками хрупкую плитку, и почти физически ощущали, что в прямом смысле слова ходим по деньгам — по деньгам чужого дяди, пожалевшего наших больных.
    И куда смотрела власть? Ответ на него мы нашли, когда шли в кабинет главного врача. Даже здесь, в психиатрической больнице, власть смотрит вперед! В коридоре главного корпуса наткнулись на вывеску, которая всех изрядно позабавила. На двери одного из кабинетов прочитали “ПО партии “Алга, Кыргызстан!”. Как нам объяснил главный врач, девять сотрудников больницы составили первичную организацию партии власти и по их просьбе им выделили комнату для штаб–квартиры.
    Для всех нас было открытием, что, как правило, аполитичные врачи на деле, оказывается, не чужды политики. По крайней мере, сотрудники чым–коргонской лечебницы, которые в перерывах между трудным дежурством занимаются еще и партийным строительством.
    Есть ли права у душевнобольных?
    Из отчетов комиссий, проверявших состояние и работу подобных учреждений, читаем: “Для всех психиатрических больниц характерны полная изношенность мягкого и твердого инвентаря, банно–прачечного оборудования, нехватка мыломоющих средств. Комнаты отдыха представляют собой помещения без мебели, книг, газет и журналов, музыкальных инструментов. Больным негде совершать религиозные ритуалы”. За пять лет более чем на 11 процентов увеличилась средняя продолжительность пребывания больного, выросла больничная летальность. Из–за хронического недофинансирования больных кормят в основном блюдами из круп, в больнице Кызыл–Жара, например, суточный рацион пациента не превышал 5–6 сомов. Еще один факт больничной действительности — почти во всех лечебницах нет теплых туалетов или же они не функционируют.
    Больные “задерживаются” дольше положенного срока в больницах. Не только потому, что они не нужны родственникам, их некуда выписать, нет решения суда о снятии принудительного лечения, но и из–за того, что врачи зачастую не признают за больным право на самостоятельное решение. В результате больницы превращаются в приюты, где две трети пациентов не нуждается в стационарном лечении”.
    Проверяющие также отметили, что в этой системе “широко практиковались захоронения трупов без вскрытия и случаи выписки больных как живых, с одновременным требованием расписок от родственников о получении трупа (5 случаев). С 1997 по 2002 год из филиала N№1 Республиканского центра отправлено на кафедру оперативной хирургии КГМА 157 невостребованных трупов и еще 33 из дома–интерната села Искра. В 16 случаях умершие были оформлены как выписанные, а фактически их тела переданы в центр пластинации КГМА”.
    В психиатрических лечебницах, как утверждают сотрудники ОО “Психическое здоровье и общество”, больных используют на работах, сопряженных с большими физическими нагрузками без оплаты труда, были случаи, когда их эксплуатировали на своих личных приусадебных участках врачи. Сейчас благодаря вмешательству общественности таких примеров из жизни душевнобольных стало меньше.
    Неоптимистичное заключение
    Привычная картина запущенности больничного хозяйства не удивила местных активистов НПО и гостей из Киева, где, по их признанию, похожая ситуация, но произвела, как мне показалось, удручающее впечатление на шотландского гостя — Питера Кэмпмана, приехавшего к нам, чтобы предложить свою помощь. К концу поездки он выглядел не столько уставшим, сколько погрустневшим и задумчивым. Ну а мы, глядя на него, чувствовали стыд за страну. За ту разруху, что в наших домах, наших умах и наших душах.
    Лариса Ли.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/9674/