«Кошачий» политсезон

    Так охарактеризовал предвыборную ситуацию в стране журналист
    Эсенбай Нурушев, когда наш корреспондент попросил его поделиться своим мнением относительно предстоящих политических кампаний
    — Эсен–агай, вы возвращаетесь обратно в Прагу из отпуска, во время которого, наверное, побывали в разных местах, в том числе и на юге, и на Иссык–Куле. Поэтому вначале я хочу спросить: что нового, какие изменения вы заметили в нашей жизни?
    — Я заметил две приятные вещи. Первая — это, конечно, автодорога Бишкек—Ош. Многие называют ее “главной артерией” нашей страны. Определение более чем верно, но я добавил бы к этому, что эта заново построенная магистраль — основной признак нашей цивилизованности. Радует также то, что Бишкек стал более или менее нормальным в этом отношении. Что же касается других мест, думаю, прав президент Аскар Акаев, заявивший на одном из правительственных совещании о том, что дороги в нашей стране все еще находятся в плохом состоянии. Это имеет прямое отношение и к автодороге, которая связывает столицу с нашей жемчужиной — Иссык–Кулем.
    Второй факт, который я заметил, это то, что люди в провинции — и на юге, и на севере — почти перестали жаловаться на трудности жизни. Видимо, они окончательно привыкли к лишениям переходного периода, воспринимая их как неизменную данность. Но все равно это приятно чисто психологически.
    — А о чем же тогда говорят люди?
    — Среди простых людей, как я заметил, довольно много тех, кто говорит о предстоящих политических кампаниях, при этом их больше интересуют президентские, чем парламентские выборы. Как ни странно, многие почему–то не верят, что Акаев уйдет.
    — А вы как полагаете?
    — На сей счет, насколько я слышал, ходят самые разные предположения, все гадают, как говорится, на кофейной гуще. Одни убеждены, что у нас будет свой Туркменбаши. Другие же говорят, что мы из первого, причем самого просвещенного президента, видимо, собираемся сделать своего “Маркоса”. В качестве аргумента они ссылаются на то, что капитализм у нас получился почти такой же, какой он был у филиппинцев во времена Маркоса, когда единственными крупными собственниками, независимыми от государства, стали члены правящего клана и приближенные им люди. Собственность же всех остальных полностью зависела от них, ее могли дать, но могли и забрать. И такой “капитализм” позволил самому экс–диктатору филиппинцев положить на личные счета, по данным Transparency International, до $10 млрд., часть которых государство до сих пор пытается отсудить у его вдовы.
    Но мне, честно говоря, хочется надеяться не на этот вариант. Я считаю, что у нашего первого президента есть реальный шанс остаться в новейший истории страны в качестве “центральноазиатского Томаса Джефферсона”, что бы там мы ни говорили о его деятельности на посту главы государства. Если он поступит, как сам неоднократно заявлял, согласно Конституции, это будет его личным, причем большим, подвигом в окружении пожизненных президентов в регионе. На этом фоне грузинская “розовая революция”, на которую нынче все смотрят с большим восхищением, несколько померкнет, а может быть, покажется просто политическим экстремизмом.
    Сейчас многим, особенно оппозиционерам, кажется, что как только Акаев покинет свой пост, мы сразу же станем демократическим обществом, хотя до этого нам еще очень далеко. Ну а если все же в этом направлении произойдут кое–какие подвижки после Акаева, то история опять же запишет это в актив первого президента, поскольку своим уходом он заложит фундамент одного из основных принципов демократии — сменяемости власти. А если ситуация ухудшится, тогда акаевскую эпоху, возможно, придется вспоминать как лучшие времена кыргызской демократии.
    — Народная молва, видимо, неспроста намекает на филиппинского экс–диктатора. Наш президент, кажется, больше всего опасается именно того, чтобы после ухода из власти как бы не оказаться в его положении. Ведь не секрет, что отдельные горячие головы давно уже обещают ему народный “Нюрнбергский трибунал”.
    — Все это ерунда, я думаю. Во–первых, постпрезидентская неприкосновенность ему гарантирована Конституцией. Во–вторых, любой, кто придет к власти, будет сильно нуждаться не только во внутренней, но и внешней поддержке. За пределами страны, в том числе и на Западе, как известно, к нашему президенту пока относятся более благожелательно, чем к остальным лидерам региона, правда, с определенной оговоркой. Есть еще и другие ходы. Скажем, президент возьмет да объявит своим “преемником” именно того, у кого более или менее “проходной” рейтинг и на кого нынче хочет ставить основная часть оппозиции, тогда все политмстители самых разных мастей окажутся в глубоком нокдауне.
    — На это президент вряд ли пойдет. Он скорее придумает нечто другое, чем договорится с потенциальными кандидатами на свое место. Если преемника выберет, то уж из своих людей…
    — Я не думаю, что президент потерял чувство реальности. Скорее всего, он понимает, что все предполагаемые кандидаты в преемники из его окружения заведомо непроходные. Даже если кого–то из них придется посадить на “трон”, нет гарантии, что он удержит власть. Однако щепетильность данного момента не в этом. Видишь ли, на сей раз президент, раздавая столько обильных обещаний всем официальным и неофициальным представителям международного сообщества, просто сам вынудил их поверить в то, что смена власти в Кыргызстане — дело окончательное. И если вдруг прямо перед выборами он изменит это решение, то потеряет очень и очень много не только как политик, но и как ученый и человек. Это также сильно скажется и на внутренней ситуации, резко обострив общую обстановку. Сумеет ли он выйти из очередной политической заварушки сухим, как ему удавалось до сей поры, — это уже большой вопрос, поскольку на этот раз будет просто некого принести в жертву.
    — Ну, допустим, что у президента, как вы сказали, немало “запасных аэродромов”. Но вот его ближайшему окружению, видимо, в перспективе придется совсем не сладко. Поэтому они постараются во чтобы то ни стало задержать Акаева у власти как можно дольше, в крайнем случае еще на один срок. В этом смысле они и есть самые главные сценаристы предстоящих политических игр…
    — Естественно, они будут прорабатывать массу вариантов. Все идеи и инициативы, которые уже стали озвучиваться устами так называемых простых граждан, это их выдумки. Ведь им важнее всего не постпрезидентский имидж Акаева, а свои шкурные интересы. Но эти интересы, в принципе, не сильно пострадают, если все задуманное провалится. Максимум, что с ними может произойти в таком варианте развития событий, они могут остаться без должности. Зато все они потом без труда устроят свою жизнь под солнцем. Даже те люди из президентского окружения, которые ныне воспринимаются как наиболее одиозные, со временем найдут способы, чтобы “исправить” свой общественный имидж, как это случилось уже с Мисиром Ашыркуловым.
    — Кстати, об Ашыркулове. Как вы думаете, насколько он искренен в своих поступках?
    — Гражданский альянс под названием “За честные выборы!”, созданный с участием семейного друга президента, кое–кто успел окрестить “верхом политического иезуитства”, имея в виду тот факт, что бывший секретарь Совбеза, сыгравший в свое время если не главную, то обертонную скрипку в опале Феликса Кулова, теперь становится его политкомпаньоном в “борьбе за демократию без Акаева”. И эти “честновыборщики”, объединившись на этой платформе, всерьез хотят, чтобы народ поверил их иезуитству и оказал им поддержку сначала на парламентских, затем на президентских выборах.
    — Значит, вы полагаете, что народ их не поддержит?
    — Это зависит от того, насколько народ научился распознавать справедливость, как говорил Сократ. Если наш электорат действительно знает, что это такое, то отношение к этим “честновыборщикам” должно быть соответственное. Единственный, кто мог бы реально претендовать на высшую властную номинацию, это, несомненно, Кулов. Однако ему такой возможности на сей раз не дадут. Кстати говоря, Кулову, на мой взгляд, не стоило связывать себя и свою малоспособную партию с этим альянсом.
    — Выходит, что его перспективу опять испортил Ашыркулов?
    — Да нет. Дело не в одном Ашыркулове. Он — всего лишь один из типичных представителей тех “государевых людей”, которые до Акаева были никем и вдруг стали этакими “принцами”. Ведь почти всех их Аскар Акаевич подобрал как попутчиков в самые разные времена и в самых разных условиях. Все они как самостоятельные фигуры в политическом смысле не имели ничего, кроме верноподданичества президенту. И если они в чем–то честно преуспели, то именно на этом поприще: для большинства из них наглая ложь, беспардонная демагогия стала, если воспользоваться выражением Чаадаева, “не только обыденной психологией, а то и физиологией”. И в случае ухода Акаева, я думаю, Ашыркулов будет не первым и не последним из его окружения, который станет утверждать, что он не имел никакого отношения к закрытию газет, преследованию политоппонентов, тем паче аксыйскому расстрелу, а просто занимался вопросами укрепления кыргызской государственности.
    Вообще–то весь правящий класс, особенно придворные люди, перед сменой власти всегда действует по–кошачьему. Это животное, как известно, больше привязано к дому, чем хозяину. Такой период уже был однажды в нашей жизни, теперь для нашей правящей элиты, видимо, наступает второй “кошачий” сезон. Во всяком случае, многие губернаторы, акимы и министры, а также отдельные высокопоставленные персоны из того же окружения Акаева нынче готовятся к тому, чтобы попасть в новый парламент, а потом действовать исходя из реальной обстановки.
    — Многое будет зависеть от вердикта Конституционного суда, где уже рассматривается запрос депутата Дуйшена Чотонова. Некоторые неправительственные организации призвали его отозвать свой запрос, но он настоял на своем. Видимо, игра стоит свеч…
    — По–моему, тут играет “троянский конь”… Президент недавно напомнил, что данный вопрос перед КС ставит не он сам, а оппозиция. А вообще этот запрос является весьма сомнительным, прежде всего с точки зрения самой Конституции. Ведь в ней сказано, что КС решает споры, связанные с действием, применением и толкованием Конституции. Тогда возникает законный вопрос: а где предмет этого спора? Инициатор запроса обосновывает свой шаг тем, что соответствующие комитеты двух палат вынесли разные решения. А это разве прерогатива парламентских комитетов? После того, как ему было предложено снять свой запрос, тот заявил, что это является его личным мнением. И в прошлый раз ряд депутатов, ставших инициаторами такого же вопроса, говорили то же самое. Таким образом, получается полнейший абсурд: если мнение нескольких депутатов не совпало по каким–то конституционным вопросам, то это уже становится актом толкования или применения каких–то положений Конституции, на этом основании КС принимает их запрос в свое производство и в итоге выносит вердикт, не подлежащий обжалованию.
    — Но ведь это, как говорится, общепризнанная процедура. Помните, например, в России тоже была подобная ситуация, и Конституционный суд, рассмотрев запрос ряда депутатов прежней Госдумы, вынес свое решение, правда, оно было отрицательным для первого президента России.
    — Вот тут как раз, по–моему, и зарыта собака! Дело в том, что ни у кого, в том числе и у КС, нет особых полномочий по определению срока пребывания у власти президента, это заложено в самой Конституции. Там сказано, что одно и то же лицо не может быть президентом более двух сроков подряд. При этом не оговорено, при какой — старой или новой — редакции Основного закона это самое лицо было избрано президентом. Раз так, то для того, чтобы выяснить, имеет ли право Аскар Акаев еще раз участвовать в президентских выборах, требуется официально растолковать смысл этого положения. А кто это должен делать? Согласно Конституции, только Жогорку Кенеш, точнее, его палаты. Так что инициатор запроса, если исходить из логики Конституции, с самого начала ошибся адресом. Ему следовало этот вопрос поставить перед палатами парламента. Если их решения расходятся, тогда уже арбитром мог выступить КС, поскольку был бы налицо предмет спора по применению и толкованию Конституции.
    Не зря, кстати, прежние решения КС по этому вопросу были поставлены под большое сомнение многими местными, а также международными организациями и экспертами именно с точки зрения его соответствия тем процедурам, которые заложены в Конституции. Поскольку подобные проблемы решаются, как это принято во всех мало–мальски цивилизованных государствах, путем официального или, как еще говорят, аутентичного толкования соответствующих норм Конституции, причем таким правом, в отличие от нас, обычно обладают независимые суды. Даже у наших соседей, в частности в Казахстане и Узбекистане, такое полномочие отнесено к прерогативе специальных конституционных органов, и в России высшей инстанцией по этой части является Конституционный суд. Как тогда объяснил его председатель М. Баглай, суд принял в производство запрос депутатов Госдумы только потому, что оно требовало официального толкования соответствующих норм российской Конституции.
    А что же у нас? Наша модель встречается, если я не ошибаюсь, только в Иране и Туркменистане, а во многих развитых странах Запада вообще отсутствует такое понятие, как толкование норм законов и Конституции. Так что на этом фоне наша практика смотрится весьма и весьма странной: правом официального толкования норм законов и Конституции обладает парламент, тогда как за него это делает КС под видом того, что решает споры по действию, применению и толкованию норм Основного закона, хотя эти споры больше похожи на общественные, чем на правовые.
    — По этому вопросу, похоже, готов сказать свое слово и сам верховный суверен — народ. Во всяком случае, отдельные его представители в Оше уже просили Аскара Акаева быть пожизненным президентом…
    — Вообще–то самый главный антидемократ у нас — это народ. Но это не его вина, а беда всей нашей элиты. Она — и власть, и оппозиция — всем своим поведением и деянием твердо убедила народ в том, что демократия — есть беспорядок, а рынок — воровство. И люди оказались в таком положении, что им просто не с кем и не с чем себя идентифицировать. А это как раз на руку тем, кто, спекулируя волей народа как главным принципом демократии, хотят бороться против демократии: ведь демократия не признает никаких вечных правителей. Такая ситуация возможна только в условиях абсолютной монархии, как у ряда арабских стран, где нет ни парламента, ни избранного правительства, все их функции выполняют члены королевской семьи. Так что ошская инициатива по сути смахивает на гражданский “хизбуттахриризм”, религиозное течение которого, как известно, также призывает к тому, чтобы по согласию народа — через референдум — изменить форму и принципы государственного строя в нашей стране.
    — Теперь последний вопрос, он связан, как ни странно, с троцкизмом. Как утверждают некоторые авторы из правительственных газет, многие западные страны, особенно госдеп США, ратуя за демократию и права человека, по сути занимаются экспортом “розовых революций”. Они обвиняют также в пособничестве троцкизму международные неправительственные организации, которые якобы вмешиваются во внутренние дела нашей страны. Что вы можете сказать по этому поводу?
    — Скажу лишь одно: если распространение наивысших общечеловеческих ценностей современности означает экспорт “розовых революций”, то главным очагом мирового троцкизма следовало бы считать… ООН, так как в его Уставе именно эти принципы, особенно права человека, установлены как международное дело. В одном из положений Всеобщей Декларации прав человека говорится, что воля народа должна находить выражение в нефальсифицированных выборах. А также в документе ОБСЕ, подписанном еще в 1991 году, есть специальный пункт, где сказано, что все вопросы, затрагивающие права человека, не являются внутренним делом членов этой организации. Зная все это, зачем Кыргызстан стал членом этих “троцкистских” организаций?
    Подлинными авторами так называемых “розовых революции” на самом деле являются те лидеры и режимы, которые хотят править своим народом именно с помощью фальсифицированных выборов, что лишний раз доказали события в Грузии. Международные же организации и фонды хотят, чтобы выборы, не только предстоящие, а вообще, были честными и прозрачными. В этом смысле они работают в Кыргызстане для того, чтобы предотвратить возможную “розовую революцию”, а не импортировать ее.
    Беседовал Замир Осоров.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/7890/