Запомните их такими. Выжившие в “Черемушках”

На днях вице-премьер-министр, глава Госдирекции по восстановлению и развитию городов Ош и Джалал-Абад Жанторо Сатыбалдиев объявил, что свою миссию новая структура выполнила. На сегодня все 1880 семей, потерявших кров в июньской мясорубке, обеспечены переходным жильем.

    На закате осени солнце даже в Оше почти не грело, а лишь светило. Но и за это жители микрорайона "Черемушки", в один момент ставшего знаменитым на весь мир после развернувшихся здесь баталий и пожарищ, благодарны светилу. Они спешат до настоящих холодов вселиться в новые дома, которые возводятся на средства международных организаций.

    Без преувеличения, обитатели "Черемушек" последние полгода буквально молятся на Красный Крест, взявший на себя бремя забот о них. Вот и добротные, из красного жженого кирпича двух- и трехкомнатные дома, которые выросли на месте или рядом с руинами разрушенного жилья, - заслуга в первую очередь доноров. Здесь пострадали 270 домов, из них 70 принадлежали кыргызам.

    Семья Перимбая Баапова до июньских событий не испытывала тесноты, хотя в ней восемь человек. Ста с лишним квадратных метров хватало и бабушке, и старшей дочери-одиннадцатикласснице, и двухлетнему сынишке. А теперь всем пострадавшим придется ютиться на сорока квадратах и достраивать второй этаж, времянку. Благо те, кому они обязаны новым жильем, все предусмотрели заранее. Сначала по их плану построили две или три комнаты, чтобы со временем каждая семья могла расширить жилую площадь. Сейчас главное, чтобы крыша была над головой.

    Перимбай нигде не работает, таких, как он, нынче на юге - сотни тысяч. Приходит помогать рабочим, которым за труд платит все тот же Красный Крест. Я его спросила, почему он не попросится в бригаду, чтобы самому тоже принимать участие в возведении собственного дома и при этом получать зарплату. Глава большого семейства объяснил, что берут только строителей. За этим строго следят сотрудники международной организации и Госдирекция, где мне разъяснили, для чего это делается. Оказывается, чтобы хозяева не настроили избушек и мазанок, доноры подошли к решению проблемы по обеспечению жильем погорельцев по-западному разумно: если уж строить, так качественно, на долгие годы, соблюдая все СНИПы.

    Сейчас семья Бааповых снимает квартиру и ждет, когда Перимбай даст команду собирать вещи и перебираться в новое жилье. Тем более что собирать-то, по большому счету, нечего. Все сгорело в тот злополучный день.

    - Было жарко и тревожно. Откуда-то раздавались выстрелы и крики, - вспоминал Перимбай. - Потом запахло дымом. И мы, и соседи наши прятались кто в сарае, кто в подвале. Где-то совсем близко загорелся чей-то дом, мы вышли посмотреть. За считанные минуты огонь перекинулся на наши крыши.

    По словам мужчины, все нажитое годами было уничтожено пожаром всего за пятнадцать минут. Помочь было некому, потому что горели соседи справа, слева, сзади.

    Через несколько улиц от Перимбая - дом многодетной семьи Лабархон Зайнабитдиновой. Шестидесятилетняя пенсионерка - настоящая героиня. Она одна воспитала четверых своих и пятнадцать приемных детей. Сейчас с ней остались шестеро, среди которых дети выросших сыновей и дочерей. До трагедии в одном дворе жили четыре семьи из тринадцати человек. Это обычное явление в узбекских махаллях. Теперь ей, дочерям и внукам придется жить на сорока квадратных метрах. Осталось провести отделочные работы, чтобы заселить три комнаты, разжечь в них печь и наконец отогреться. До сих пор все многочисленное семейство пенсионерки живет в легкой палатке, где каждая ночь - пытка холодом и сыростью.

    Лабархон не стесняется и просит о помощи каждого, в ком видит власть и силу. А куда деваться? Пенсия - две тысячи сомов, в доме одни женщины. Единственный мужчина - внук - еще мал и слаб. Она в ответе за всех!

    Хотя погорельцам помогают - дают стройматериалы, арматуру, строителей, время от времени привозят пакеты с продовольствием, одеждой, постельным бельем, всего этого явно недостаточно. Таким многодетным семьям, как Зайнабитдиновы, не хватает съестного, одеял, верхней одежды, обуви, посуды. Но более всего ей нужны новые документы на детей и внуков. Старые сгорели. Зайнабитдиновы, как, впрочем, все черемушкинцы, выскочили из огня в чем были - в халатах, сланцах, футболках.

    Она кутается в вязаную кофточку, потому что легкое гуманитарное платье из синтетики скорее холодит, нежели греет. Ее внуки тоже одеты не по сезону. Нам трудно представить, как начинать жизнь с чистого листа, без ложек и чашек, стульев, домашних тапочек в 60 лет. И не дай Бог кому-то пройти через те же муки, что преодолевает Лабархон с семьей.

    Нуждаясь во всем, она взяла 50 тысяч сомов безвозмездной помощи от родного правительства и отказалась от 200 тысяч. Не желает пенсионерка быть зависимой от государства, не защитившего ни ее, ни детей, ни соседей. И хотя никуда не собирается уезжать отсюда, она новый дом и шесть соток к нему не хочет отдавать в залог за четыре с лишним тысячи долларов беспроцентного кредита.

    И таких, как эта женщина, в микрорайоне большинство. Людей пугает само слово "залог". Ведь если возьмешь большую ссуду, то пока по ней не расплатишься, по сути, будешь квартировать в государственном жилье - ни продать, ни переехать, ни подарить.

    Что бы там ни говорили Госдирекция и правительство, как бы ни били себя в грудь наши чиновники, восстановлением нормальной жизни простые ошане и джалалабадцы обязаны международным организациям. Они вкладывают туда сотни миллионов долларов и при этом не ставят людям никаких условий. Лишь бы те поскорее оправились и начали думать о будущем.

    Наши же власти под предлогом того, что в бюджете не хватает денег, даже погорельцев готовы поставить на счетчик, тратя огромные средства на организацию рабочих мест для слуг народа - депутатов Жогорку Кенеша, ни сома не урезая от доплат для огромной армии госчиновников. Вся эта ситуация с гумпомощью от государства дурно попахивает и вызывает горечь похуже горького дыма пожарищ.

    Семья журналистки газеты "Ош жанырыгы" Майи Турсунбековой тоже ждет новоселья и пока обретается у родственников. В выходные она спешит на вещевой рынок - здесь подрабатывает торговлей одеждой. До 12 июня они жили в добротном доме из девяти комнат плюс благоустроенная времянка, баня. Ее улица имени Рыспая Абдыкадырова сгорела за час.

    - В тот день ветер дул как-то странно, - вспоминает Майя, - во все стороны. Поэтому практически весь микрорайон запылал.

    Женщина рассказала, что буквально умоляла молодых людей, платками закрывавших лица, не поджигать дома, потому что огонь не будет в отличие от них разбираться, где кыргызский дом, где узбекский. Здесь такая плотность населения, что там, где кончается один дом, стоят стены соседа.

    Она выскочила из пылающего дома вместе с детьми, зачем-то прихватила пакет с мукой и свой паспорт. Отчаянно звонила в пожарную службу и милицию. Но служивые боялись ехать в ее район, да и баррикады мешали проезду. Тогда позвонила мужу и в истерике стала кричать, что их дом горит. Она думала, что он примчится. Однако полковник Исак Мурзабеков был на службе. Майя лишь услышала от него: "Что ты плачешь? Пожар? Успокойся и радуйся, что все вы живы. Что дом, когда весь Кыргызстан горит!".

    Майя была так потрясена случившимся, что несколько месяцев пролежала в больнице, лечилась у психологов. Однако и сегодня видно, что она до конца не оправилась. Ей до слез жалко своих соседей-узбеков, с которыми жили всегда душа в душу. Они прятались от бандитов в подвале дома и сгорели заживо.

    - Нас приютили родственники, но я каждый день ходила на свою улицу, - с дрожью в голосе говорит Майя. - Часами бродила по пепелищу, смотрела на руины соседского дома и плакала, плакала.

    Женщине говорили: зачем ты мучаешь себя? Но она ничего не могла с собой поделать. И так продолжалось, пока ее не положили в больницу. Сегодня она начинает жить заново. Вечный инстинкт материнства и самосохранения заставил ее взять себя в руки. Глубокая депрессия, в которую она впала, понемногу отступает. Однако мучительные вопросы: за что, кто позволил играть чужими жизнями, продолжают мучить ее по ночам. Особенно когда перед глазами те, с кем делила радости и горести и кого уже не вернешь. Осталась лишь память.

    Между тем

    Госдирекция начала раздачу угля - по 2 тонны на каждую пострадавшую семью. А до этого сотрудники Красного Креста развозили по дворам печки, похожие на буржуйки.

    Лариса ЛИ.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/33972/