Вот — новый поворот

    Долина Чаткала - поистине один из самых благодатных уголков: чистый воздух, гирлянды облепихи, алыча, боярышник, дикие яблони, пойменный лес, растянувшийся на несколько десятков километров... - Удивительное место! Ну а если вы проникните в устье притока Кара-Тюбе, то увидите и вовсе необыкновенные вещи: целое море из каменных волн - валунов. Они выстроены в виде широких гряд до десяти метров высотой, между каждой - траншея длиной до двухсот метров. Любой человек удивится этому. Но геолог поймет, что это типичный отвал древних разработок золота, - говорит Илья Мезгин.

Застала я его за промывкой золотоносных проб, взятых на одном из месторождений. Делал он это в небольшом ковше, аккуратно слив верхний слой в другую посуду. Он сказал сам себе "достаточно" и, настроив бинокуляр, предложил мне посмотреть в прибор. Увеличенные в тридцать раз ярко-желтые крапинки ослепляли. "Но это не драгоценный металл, - поспешил предупредить меня геолог, - а пирит, в его составе много серы. Золото лежит рядом".

    Несмотря на то что Илья Мезгин может давно пользоваться заслуженным отдыхом, он непременный участник экспедиций по золоту. В этом году побывал с частной компанией на Ак-Сае - с советских времен этот район оставался для геологов "белым пятном", собирается в Китай. По мнению коллег, он лучший специалист по золотоносным россыпям - скоплениям в рыхлых породах и грунте крупинок драгоценного металла, возникших в результате разрушения рудных месторождений, а также просто хороший человек. Не преминули друзья рассказать: однажды на Терек-Сае из берегов вышла вода, а с ней и рыба. К вечеру коллеги хвалились уловом Мезгину. Оказалось, что на его участке тоже валялись османы, но он бережно собрал их и побросал в реку - жалко было.

    Илья Александрович работал в южной экспедиции Управления геологии, затем в Институте геологии НАН КР, где значится и поныне. Благодаря ему в Чаткальском районе было разведано 27 участков россыпного золота. Удостоен диплома Министерства геологии СССР "Первооткрыватель золотоносных россыпей". Но заслужить такое признание было нелегко.

    О драгоценном металле в Чаткальском районе знали много лет назад. Источники отмечают, что в 1890 году русский промышленник со штейгерером (нижний геологический чин в царской России), отобрав пробы поблизости, на реке Сандалаш, промыли порядка 900 пудов грунта с золотом. C тридцатых годов прошлого века, в течение двадцати лет, в этом районе добывали россыпное зотото артели старателей.

    В семидесятом году разведывательная группа из Управления геологии, взяв несколько проб в верховьях Чаткала, в местности Куру-Тегерек, вынесла вердикт: "Там нет золота! Все пробы пусты". "Не может быть", - засомневался научный сотрудник Института геологии Илья Мезгин. Его же отряд проводил геологическую съемку этого участка и было видно, что он имеет большие перспективы. Но как доказать? Россыпями в Киргизии никто раньше научно не занимался. Но мировой и советской литературы по этой теме было предостаточно. Илья Мезгин "глотает" одну книгу за другой и приходит к выводу, что та разведывательная группа взяла ржавые камни на древнем отвале, анализ которых ничего, кроме отрицательного результата, дать не мог. А всего-то нужно было опуститься до дна ручья. Хотя и вкрадывалось сомнение, потому что наши природные условия - засушливый климат, горные "шустрые" реки - были резкой противоположностью классическим районам россыпеобразования. Но решил проверить.

    - Я взял двух студентов, и мы отправились в Куру-Тегерек, - рассказывает Илья Александрович. - Выбрали место. В течение полудня вырыли шурф - вертикальную яму глубиной полтора метра. И первые же пробы дали хорошие результаты. Гипотеза подтвердилась! О находке мы поспешили сообщить в Управление геологии: вот, дескать, вгляните, обнаружили на отвергнутом вами участке. "Не может такого быть, не золото это", - начали отпираться те. Опускали металл в соляную, азотную кислоту... И результат стал очевидным. Зерна довольно крупные, в кубе содержалось по пять-десять граммов. Позднее здесь было добыто 650 килограммов золота.

    В 1978 году Илья Мезгин выступил на совещании с рекомендациями о добыче россыпей. Он говорил почти словами мистера Брэка из рассказа Джека Лондона "За золотом на ручей Индианки". Тот доказывал: "Послушайте! Это богатейшее место! И золото лежит неглубоко: от восьми до двадцати футов глубины - рыть недолго!" Но тщеславный начальник отмел мнение нижестоящего по чину: "Таких рекомендаций нам не надо".

    Спустя два года была организована Чаткальская экспедиция. Руководил работами главный геолог управления Борис Распопов, в них участвовал и Илья Мезгин. Уже к 1985 году были разведаны все 27 участков. В 1991 году на Всесоюзном совещании на примере Кыргызстана впервые были сформулированы условия россыпеобразования в аридном климате.

    - Как вы узнаете, где искать? - спрашиваю я.

    - Видно же, - удивляется Илья Александрович.

    Но объяснил:

    - Все геологи обращают внимание на древние выработки. Они выглядят так: склоны гор изрыты, вроде карьера, рядом сложены стеной огромные камни-валуны. Древние люди были толковыми, - улыбается. - Поверху проводили арычок, оттуда вода стекала по склонам, и происходила промывка.

    - Почему вы решили, что они древние?

    - Высокая арча - показатель возраста. Скажем, на Андагульском карьере ей не менее 500-600 лет. Требовалось время на образование почв. На глубине полутора метров мы нашли кувалду двухстороннюю, с отверстием посередине, со швом от кузнечной сварки, глиняный с орнаментом масляный азиатский светильник в форме лодочки, монету 1010 года, молоток, скребок, бронзовый ножик, остатки древних дробилок, жернов. Предположительно, поселение существовало до Х-ХI века. Выходит, разработкам не менее тысячи лет. В чем причина затухания промысла? Видимо, частично из-за наступления мусульманства и нашествия Чингисхана.

    Слушать Илью Александровича было интересно. Наша беседа становилась похожа на таинственный и растянутый во времени геологический процесс. Каждое географическое название показывал по атласу, геологическим картам, фотографиям, сделал наглядный рисунок-схему... Он говорил о легких и тяжелых металлах, о сложнейшем процессе образования золота, о том, почему россыпи чаще всего встречаются в кварцевых жилах, и многом другом, стараясь основательно донести до меня сложную науку.

    Не знаю, может, судьба привела Илью Мезгина в Киргизию, но уж в геологии он оказался не случайно. Как многие подростки того времени, он заслушивался рассказами о романтической профессии, завлекали его странствия по удивительным местам. В его памяти и по сей день эпизод-событие, когда отец принес домой впервые изданную книгу академика Ферсмана о камнях с цветными иллюстрациями. Но обстоятельства сложились так, что поступил он в Кыргызский политехнический институт на геологический факультет почти через восемь лет после школы. Родился Илья Мезгин в Китае, в Урумчи. Родители отца поселились там еще до первой мировой. Маленькую мать привезли туда во время гражданской войны. Слухи ходили, что на китайской стороне был целебный родник. Ее родители, заболев, перебрались туда - граница была открыта. Отец Ильи Александр был фотографом и часовщиком - пошел по стопам своего отца. Мать помогала по дому, растила детей. В конце тридцатых годов усилились гонения на инородцев. Мезгин-старший был арестован, имущество конфисковано, семья переселилась в Кульджу. По окончании школы Илья три года работал учителем: некому было преподавать - многие русские уже жили в СССР. В пятьдесят пятом году перебрался в Союз и Мезгин. Так как родственников здесь у Мезгиных не было, им разрешили выезд на целинные земли в Талды-Курганскую область Казахстана. Год Илья работал в совхозе, три прослужил в армии, потом год был на стройке. В 1960 году Мезгин поступил в университет. Как заметил он, после армии можно было сдать приемные экзамены на "тройки", он же сдал на "четверки".

    Илья Александрович показал геологическую коллекцию. В ней были обломки сурьмяных руд, известняк, мрамор... А вот массивный камень. "Гранат? - удивилась я. - Не тот ли, который часто идет на бусы и браслеты?" Оказалось, хоть и гранат, но не тот: красный камень - редкость в природе.

    Он решил рассказать еще кое о чем. Достал карты. На одной из них обозначено месторождение волостонита Каракорум. В 1969 году при геологической съемке Мезгин обнаружил этот минерал. Он имеет важное практическое значение: добавляется в бетон, керамику и придает им повышенную прочность и белизну.

    - Возможно, это месторождение - крупнейшее в мире. Не изучено, кроме маленького участка, - с сожалением отметил геолог. - Все знают, что волостонит представляет собой ценность, а фактического спроса на минерал нет.

    Другая карта-схема золотоносных россыпей Сарыджазского района тоже в единичном экземпляре. В ней Мезгин обобщил все отчеты специалистов.

    - Раньше мы передавали результаты своих работ в Управление геологии, сейчас они лежат у нас, в институте. Никто их не читает, - грустно добавил он. - Давал карту одной частной компании, так они использовали ее для привлечения спонсоров. Мы же остались в стороне.

    На его счету и находка хрусталевидного кварца в местности Боз-Бутоо. Тоже получилось как бы случайно: искали золото, нашли кварцевые жилы с кристаллами горного хрусталя.

    - Что значит для вас геология?

    - Обычно, о таких высоких материях мы не рассуждаем. Работа интересная. Постоянно нужно что-то искать, доказывать. Вот уже начинает смеркаться и пора бы возвращаться в лагерь, но думаешь, что же там, за поворотом? Доходишь до поворота - ничего необычного, а может за другим?.. Основная проблема - нехватка денег и времени. То бензина не хватает, то еще чего-нибудь. Ставишь задачи, а выполняется лишь небольшая часть. Однажды целый месяц мы кочевали по гребню хребта - делали съемку. Хлеб мы уже давно съели, остался только маленький мешочек сухарей. В конце концов дело дошло до крошек. Но месяц продержались наверху. Ни разу за всю мою практику в нашем отряде не убилась ни одна лошадь: навязывали крепкий вьюк, брали только самое необходимое. Обычно же гибнут по две-три лошади в год.

    - Есть ли у вас увлечение?

    - Собираю материал к археологическому каталогу, но не считаю это увлечением. Ведь куда ни пойдешь, наталкиваешься на следы прошлой жизни - разработки металла, остатки городищ, построек. Многие люди не знают об их существовании. Древние же памятники постепенно исчезают, лишь единицы изучены и находятся под охраной. Люблю спорт. До 57 лет играл в баскетбол, участвовал в соревнованиях от Академии наук. Неплохая команда была. Занимали обычно призовые места. Может, не надо ничего писать обо мне: биография самая обычная, ничем не отличаюсь. Напишете лучше про волостонит. Это для меня дороже, - закончил нашу беседу Илья Мезгин.

    Анастасия ХОДЫКИНА.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/28861/