Продолжатель фамильного дела

    Полагаю, сегодняшнего моего собеседника особо представлять не нужно. Достаточно назвать его - Эркин Мирсаидович Миррахимов. Доктор медицинских наук, профессор, заведующий кафедрой факультетской терапии КГМА, зав. отделением Национального центра кардиологии и терапии, носящего имя его отца, академика Мирсаида Мирхамидовича Миррахимова.

- Эркин Мирсаидович, вы носите весьма известную и прославленную фамилию. Как вам кажется, это больше помогало или мешало вам в жизни, что вы ощущаете больше - груз ответственности, зависть и негативные проявления недоброжелателей и завистников или, быть может, позитивное воздействие тени отцовской славы и его авторитета?

    - Сложный вопрос. Однозначно тут не ответишь. Пожалуй, все же больше присутствует ощущение груза ответственности. Особенно остро это чувствовалось, когда я учился в Москве, сначала в ординатуре, а затем в аспирантуре Российского центра кардиологии. Отца там хорошо знали, с уважением относились к нему, и я нередко ловил на себе оценивающие взгляды: далеко ли упало яблоко от яблони. Понимая это, я старался поддерживать честь фамилии. Хотя отчетливо сознаю, что соответствовать масштабам такой личности, каким был академик Миррахимов, очень непросто.

    - Ну а когда вы были студентом тогдашнего Киргосмединститута, неужели не было скидок на фамилию?

    - Мне трудно судить. Скажу лишь, что никогда не рассчитывал на снисходительное к себе отношение только потому, что принадлежу к медицинской семье. Более того, старался учиться так, чтобы родителям, а моя мама тоже много лет работала доцентом КГМИ, не приходилось краснеть за меня.

    - В семье вас росло трое, две старшие сестры и вы, единственный продолжатель фамилии. Мирсаид Мирхамидович как-то акцентировал внимание на этом, относился к вам как-то по-особенному?

    - Безусловно, отношение ко мне было несколько иным, чем к сестрам, я это чувствовал и пользовался этим. Но не потому, что я был мальчиком, продолжателем фамилии, а потому, что был младшим. Хотя родители относились к нам ко всем одинаково, но я, как самый маленький, требовал больше внимания, больше забот. Думаю, в подавляющем большинстве семей самые младшие окружены особым вниманием.

    - Какие житейские советы отца вам запомнились? Наверное, были с ним разговоры по-мужски, делился ли он с вами своим опытом, учил, как держать себя в человеческом сообществе, противостоять трудностям?

    - К счастью, отец не любил читать нравоучения. Мы все были избавлены от нудных нотаций. Конечно, как всякий отец, он объяснял нам, "что такое хорошо и что такое плохо". Но лучшим воспитателем был пример его жизни. Мы видели, как он много работает, как предан делу, своим ученикам. Замечали, что он никогда не повышает голос, кто бы как ни провинился, не унижает людей. Много наблюдали мы и то, как он общается с коллегами, с друзьями.

    Хорошо помню, когда мне было 4-5 лет и у нас собирались друзья родителей, я любил забираться под стол, скатерть с которого свешивалась чуть ли не до пола, и меня никто не видел, и слушал, как они поют. А петь они любили и умели. К сожалению, многих из них уже нет среди нас.

    - А сами вы обращались к отцу за советами в сложных жизненных ситуациях?

    - Безусловно. Когда во врачебной практике сталкивался, предположим, с каким-либо неординарным клиническим случаем, я шел к отцу проконсультироваться, посоветоваться. Или, скажем, когда работал над очередной монографией, научным трудом, часто советовался с ним, зная, что более квалифицированной и конкретной помощи ни от кого не получу. Что же касается каких-то жизненных коллизий, то тут, как говорится, Бог миловал. Не доводилось попадать в такие ситуации, чтобы прибегать к помощи отца.

    - Будем откровенны. Вам в жизни, в общем-то, повезло. Отец - крупный ученый-кардиолог, признанный в СНГ и за его пределами, и научным руководителем в ординатуре, аспирантуре, да и когда вы работали над докторской диссертацией, был крупнейший в России кардиолог, академик Евгений Чазов. Было у кого учиться, на кого равняться. Какое, на ваш взгляд, они оказали на вас влияние, что бы вы хотели перенять у них?

    - Не знаю, время ли на них подействовало, профессия, или это просто случайное совпадение, но и Евгений Иванович, и мой отец были очень доброжелательными, мягкими в общении и в то же время очень требовательными руководителями. Надо сказать, что они были почти ровесниками. В одно время и практически одинаково начинали. Кстати, первый кардиоцентр был создан в Москве, а второй - во Фрунзе. Видимо, и воспитание они получили одинаковое.

    Мне доводилось наблюдать в деле, в работе их обоих. И стиль у них был одинаковый. Они очень уважительно относились к коллегам, подчиненным, ученикам. Порой у меня создавалось впечатление, что они копируют друг друга. Ну и, конечно же, не могу не сказать о том сердечном, я бы даже сказал, нежном отношении, которое было заметно в их общении друг с другом. Думаю, такую вот школу не грех пройти каждому.

    - Вы меня простите, но здесь неизбежно напрашивается вот какой вопрос: Мирсаид Мирхамидович как-то повлиял на то, что вы стали учеником самого Чазова?

    - Проясню ситуацию. В ординатуре Российского кардиоцентра нас обучалось человек 25-30. По заведенной там традиции после окончания ординатуры одного-двух наиболее перспективных специалистов оставляли в аспирантуре. Причем список кандидатов в обязательном порядке просматривал сам директор центра, академик Чазов. Думаю, когда он в очередной раз увидел в списке знакомую фамилию, вполне вероятно, это сыграло решающую роль в том, что выбор пал в том числе и на меня.

    - И каким же Чазов оказался научным руководителем?

    - Должен пояснить, что в центре за аспирантом закреплялся так называемый микрошеф, непосредственный руководитель, затем стоял заведующий отделением и уже потом сам Чазов, главный опекун. Однако, зная, как жестко спрессовано его рабочее время, какую огромную нагрузку он несет, все мы старались как можно меньше загружать его еще и нашими проблемами. А потому стремились подготовить диссертацию так, чтобы на тот момент, когда она ляжет на стол академику, это был не полуфабрикат, а законченная полновесная и полноценная работа.

    Одно небольшое уточнение. Когда я работал над кандидатской диссертацией, Чазов был моим научным руководителем, а во время работы над докторской - научным консультантом.

    Если же говорить о деловых качествах Евгения Ивановича как научного руководителя, могу сказать лишь одно. Все его советы, замечания, поправки были абсолютно выверенными и попадали, что называется, в самое яблочко.

    - Коль скоро речь зашла о профессионализме, нелишне вспомнить, что о врачебном таланте Мирсаида Мирхамидовича, его редкостном даре диагноста и филигранном мастерстве целителя ходили легенды. Чингиз Айтматов называл его "продлителем жизни". Ему удавалось буквально вызволять людей с того света. А есть ли в вашем послужном списке примеры, когда вы тоже спасали людей, возвращали их к жизни?

    - Да, есть. Ведь кардиология - одна из наиболее экстремальных отраслей медицины. Скажем, когда я работал в кардиоцентре в Москве, ежедневно привозили до десятка человек с острым инфарктом миокарда, которых приходилось буквально вытаскивать с того света. Да и здесь, возможно, у меня не было таких именитых пациентов, как у отца, но ко мне нередко обращались и обращаются члены правительства, депутаты парламента, крупные чиновники. Увы, сердечно-сосудистым болезням подвержены все.

    - Вы пришли в медицину, когда практически все ее услуги были для больных бесплатными. Однако с развалом Союза и переходом страны к рыночной экономике пациентам в больницах приходится за все платить. Как вы оцениваете создавшееся положение с точки зрения врача и больного?

    - Приходится лишь сожалеть, что сегодня медицинская помощь у нас стала исключительно платной. Конечно, хотелось бы, чтобы человек был социально защищен, как это было в СССР или наблюдается сегодня в Скандинавских странах. Но мы должны исходить из реалий дня. В настоящий момент государство не может взять на себя эти расходы. Возьмем простой пример. Чтобы снять электрокардиограмму, требуется специальная бумага. Казалось бы, мелочь. Но без нее дорогостоящее оборудование мертво, это просто груда металла. И даже вот на такую мелочь средства не выделяются. Я уже не говорю о более дорогих лекарствах, препаратах, материалах и тому подобном. Вряд ли в этих условиях может служить утешением то, что операции, которые оцениваются в развитых странах в десятки тысяч долларов, у нас обходятся пациентам во много раз дешевле. Действительность такова, что тот, кто в состоянии платить, получает необходимую медицинскую помощь, а обездоленные остаются один на один с бедой. Так быть не должно. Но, к сожалению, так есть. И что-либо кардинально изменить здесь мы сегодня не можем.

    - Что-то мы заговорили о грустном. Сменим пластинку. Ваша жена тоже врач?

    - Нет, она преподаватель математики.

    - И как же вы познакомились?

    - С этим проблем не было никаких. Все произошло самым обыденным и естественным путем. Мы с моей будущей женой Ириной жили в одном доме, постоянно встречались во дворе. Ее и мои родители дружили семьями. Отец Ирины долгие годы возглавлял Министерство торговли республики. Это Александр Никитович Железнов. Так что со временем, по примеру родителей, мы с ней подружились. Как это нередко бывает, дружба переросла в любовь. Ни мои, ни ее родители против нашего союза не возражали.

    - А из детей кто-нибудь пошел по стопам деда и отца?

    - У нас два сына. Младший Рустам учится в Москве, в Академии ФСБ. Старший Айбек окончил КГМА. В настоящее время проходит первый год обучения в ординатуре. Избрал специальность кардиолога. Но не под моим влиянием. В школьные годы он мечтал о профессии юриста или политолога-международника. Но мой отец переубедил его. Объяснил, что благороднее врача профессии нет. Врач борется за жизнь, продлевает ее. Нет ничего лучше и возвышеннее, чем сознание того, что реально помог человеку. Похоже, Айбек уже успел нутром почувствовать справедливость слов деда. Во всяком случае, говорит, что благодарен ему за подсказку.

    Не хочу лукавить. Конечно, приятно, что старший сын выбрал эту нелегкую, но благородную стезю. Не знаю, каких высот он достигнет в избранном деле, но верю и надеюсь, что фамилию Миррахимов пронесет по жизни достойно.

    Фото Владимира ВОРОНИНА.

    Вячеслав Тимирбаев.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/26180/