Необязательно ездить в Россию, чтобы обнять березку

    Быть за границей и не увидеть русского — моветон в последнее время. Вот и я непременно жаждала встречи с нашими в Японии. Загадка и безумно интересно: как происходит их “вживление” в японские реалии? Понятно, что если Израиль и Америка — это все равно, что соседская квартира (и на виду, и на слуху, и сами в гости захаживаем), то Япония — мононациональная, отрезанная от остального мира, казалось бы, страна, в которой доминируют совершенно другие измерения–философия–образ жизни. И тут наш русский Ванька … Каково ему среди японцев? Не гложет ли его березовая лирика и не тянет ли его в привычный бардак?
    Мой герой — один из тех, кто обосновался в Стране восходящего солнца. Давно, крепко, успешно, но, как выяснилось, все же с надеждой на то, что когда–нибудь да пригодится родной России. В ее лучшие времена. Правда, остаться хочет все же в Японии.
    На него мне указали в Токио. Вот, мол, человек, создавший даже клуб русских в Японии. Собственно, Михаил вполне оправдывает свою фамилию — Мозжечков: он координирует русское движение, является центром всяческих инициатив и т. д. и т. п.
    Живет он в Японии уже 14 лет — с тех самых пор, как благополучно отучился в японской аспирантуре (закончил МИФИ, изучая плазменную физику, а потом 6 лет на японских берегах аспирантуры). Говорит, уехал из Москвы в самом удобном возрасте — в 23 года, в то время как его коллеги попробовали обосноваться тут в 33. У них семья–проблемы, а у него — дискотеки–тусовки. Многие не выдерживали и уезжали. Когда же у самого Михаила стоял вопрос о возвращении, он просто трезво раскинул мозгами: здесь он один из десятка говорящих обезьян, а в России — один из миллионов красивых и умных. В общем, волей–неволей всплыл на подиум общества: к кому за помощью в организации встречи обратиться, если приезжают Гребенщиков, Земфира, “Тату”? Их всех, кстати, встречал Мозжечков. Помогал в организации и визита Путина…
    Отучился и тут же нашел работу. Если вы думаете, что он устроился в секретную лабораторию или хотя бы учителем в школу — ошибаетесь. Он оказался в… агентстве, делающем пиар–маркетинг для высокотехнологичных американских компаний. Той конторе требовалось наладить автоматизированную сеть, а уж с чем–чем, а с этим Михаил дружил в отличие от японцев, работавших в том агентстве. В общем, мост дружбы и зарплатных потоков был налажен.
    — Даже когда идешь в магазин, это испытание. Но испытание хорошее. Япония — прикольная страна. Тут спокойно, комфортно. Но в Японии всегда останешься чужим. Я могу говорить без акцента и говорить некоряво… Но… Хочешь жить тут — выбирай позицию диковинки, не надо пытаться превратиться в своего. Просто получай удовольствие. Есть в этом и плюсы, и минусы. Плюсов больше.
    И в межнациональных браках он видит куда больше положительных сторон. Говорит, что с соотечественницей, какой бы замечательной она ни была, на каком–то этапе угасает общение. А тут каждый день открытие и никакой предсказуемости. А уж как ему помогает его славянская внешность при дорожных разборках! Правда, Мозжечков тут же оговаривается, что разборок–то почти и не бывает, ибо он законопослушен.
    — Превышение скорости, тормозят. Я им: руссо–программисто, облико–морале… Везу русских туристов любоваться японскими красотами. После чего японскому гаишнику ничего не остается, кроме как пожелать: будьте осторожны!
    А то и русскую дурку врубит по полной: там, где добропорядочный японец будет повязан по всей строгости японского закона, русский человек может отделаться легким испугом, перерастающим в анекдот. Гаишнику проще отпустить, чем слушать объяснения на английском, а уж тем более на тарабарском русском (безупречное владение японским, естественно, не демонстрируется).
    О русских и японцах
    Глупо было бы думать, что русских в тех краях не бывало. Это уже не первая волна русской эмиграции. Русские обосновывались в Японии еще в начале XX века, продавали, как французы, шили костюмы, как венские портные… Но отношения с японским народом не заладились: у русских к азиатам была своя спесь, у японцев к русским — своя. В общем, когда Токио тряхнуло в 23–м, явились спасители–американцы. Они, чтоб японцы не повымерзли, привезли им одеяла–валенки. Попутно предложили русским уехать. Не из гуманных соображений, а из экономических: не гонять же впустую корабль. И белая эмиграция бежала из Японии. Потом с перестройкой “шлюзы” вновь открылись.
    Русаки так или иначе все равно встречались — неформально. За любимым делом — пили–пили — посетила дельная мысль: а что это у американцев есть свой клуб, а мы чем хуже? Ничем! В итоге студенты (это был 93–й год) проинформировали русское посольство, что не худо бы открыть наш клуб и мы даже готовы этим заняться. Посольство отреагировало должным образом — столы с осетром, водочка запотевшая, важные персоны… Презентация клуба оказалась под стать стереотипам о России. И только студенты жутко стеснялись своих клетчатых рубашек.
    — Посольство и потом нам помещение давало под встречи, кипяточек делало, а мы плюшками баловались.
    В 1999 году клуб уже вырос из штанишек обычных тусовок, хотелось, чтоб помимо приятного общения с земляками он приносил пользу в бизнесе.
    — Все время я жду, когда же наладится русско–японский бизнес. Машины, девушки — это не то, чем я занимаюсь.
    — А чем же занимаетесь? — спрашиваю.
    — По карьере меня поколбасило: два года занимался пиар–маркетингом, потом в “Нокию” переманили. Но у них не пошло дело в Японии, стали от персонала избавляться. Не увольняли, просто пообещали выплатить большой бонус — за три месяца сразу! Кто ж откажется? И “напряжеметрами” (всякими амперметрами и прочим) занимался до прошлого года. А потом занялся трехмерным лазерным сканером. Работаешь через Интернет, через компьютер, и он тут не цель, а средство. Это называется инженер продаж. Без технических знаний и японского такие высокотехнологичные продукты не продать.
    Русских, по статистике, в Японии около пяти тысяч. Моряки не в счет. Полторы тысячи — девушки, танцующие в клубах. И еще полторы тысячи тех же девушек, осевших тут с детьми на руках. У девчонок жизнь тяжелая: приезжают из Хабаровска какого–нибудь без образования, надеясь на таланты и красоту. Знакомятся–рожают–сидят дома. Японский муж — удовольствие немногословное и, если верить все той же статистике, редкое: поскольку трудоголики все поголовно, сексуальными радостями одаривают своих благоверных лишь 35 раз в году. Зато в остальном жизнь стабильная и без потрясений. Впрочем, говорят, что молодежь пошла проамериканизированная и более свободных нравов, так что не все потеряно. На сто русских девушек, заведших семью за океаном, лишь один русский мужчина, женившийся на японке. Михаил — из числа этих единиц. Японские девушки, впрочем, весьма благосклонно смотрят на чужеродцев: в европейцах, скажем, больше романтики, нежели в суровых самураях.
    — Даже американцев охомутают. Америка, конечно, их бомбила. Но об этом вспоминают разве что камикадзе на завалинке. Молодежь вообще помешалась на Америке. Поди и не знают, кто их бомбил. Кстати, от Америки пошли жвачка–кола и прочее. Даже улицы стали называть, после того как тут появились американцы, которым надоело плутать. Нынешняя Конституция вообще была написана на английском и лишь потом ее перевели на японский. Американцы создали почву, на которую упали семена японского трудолюбия и коллективизма. Возникло японское чудо. Вся страна сражалась с внешним врагом, “Сони” и “Панасоник” внутри страны даже любят друг друга. Конкуренция у них за пределами Японии. Представляете, что произойдет, если Америка вдруг издаст закон, запрещающий импорт японских машин? Вся Япония сядет… Когда Америка говорит: ребята, дайте денег, нам не хватает на Ирак, Япония тут же отсчитывает деньги. Удивительная страна: все сырье она импортирует, а готовую продукцию экспортирует по миру. Я до сих пор удивляюсь, как Россия с ее сырьевыми запасами сидит в известном месте… Для нее нет чужого опыта… У кого–то радужные впечатления от японцев, кто–то думает про них, как про дурных. Японцы слушают то, что говорят умные люди. Если им создать нестандартную ситуацию, у них пробки вылетают. Знают, как надо, и пока все в порядке — система работает. Как только шаг вправо–влево — требуется русская смекалка. Но русские хитрят–ленятся, поэтому у них ничего не работает. Говорят, у японцев даже иностранные блюда лучше получаются, ибо все строго по инструкции. Мы от японцев многого ожидаем: мол, страна крутая. А это те же люди, те же ошибки. Я раньше думал: вот иностранцы приезжают в Россию, а потом ужасаются, что в сортирах туалетной бумаги нет. Какая туалетная бумага, когда у нас балет и все такое! А теперь думаю: а без бумаги–то сложновато.
    Микико + Миша
    Не гражданин Японии и быть им не собирается ни в коем случае. Страна–то (Россия) — огромная, вдруг все наладится? У детей двойное гражданство.
    — Японию полюбил через туристический бизнес. Я же еще немножечко и туристическим бизнесом занимаюсь. Знаю столько о Японии, сколько не знает, может, и сам японец (сколько раз так бывало). Когда появляются деньги, появляется интерес к культуре. Шучу: страна и без этого стоит того, чтоб ее любили.
    С Японией Михаил столкнулся еще до аспирантуры. Деятельная натура Мозжечкова в институте была замечена разными профоргами–деканами и другими важными лицами. В результате у него появилась общественно–полезная нагрузка: он должен был проводить среди народа идеологическую работу — просвещать о мирных инициативах Советского Союза. Но просвещать приходилось в обеденный перерыв. Людей, отрывающихся от трапезы на советскую идеологию, было жалко. И Михаил нашел книги Овчинникова “Ветка сакуры” и “Корни дуба” и Светова “Пятнадцатый камень сада Рёандзи”. Ими и были заменены мирные инициативы.
    Микико, свою вторую жену, он встретил на Хэллоуине. Подумал: будет неправильно, если девушка с большими глазами просто так уйдет. Любовь с первого взгляда для столь практичного человека оказалась возможной.
    Однажды, перед свадьбой, Микико была в России. Как ни странно, у нее осталось ощущение высокой культуры страны в целом.
    — Сами люди не промах, своими руками могут что–то смастерить–придумать. В Японии сильно развит сервис: люди знают, что можно заплатить и им все сделают–отремонтируют. В русских больше жизненных сил, приспосабливаемости (у нас и профессор полку прибить может, замечает ее муж).
    — Она у меня умница, — нежно глядит на супругу.
    Тоненькая тростиночка, она наконец отвлекается от возни с двумя сыновьями, тихонько подходит к мужу и ласково целует в щеку. Антон и Никита носятся по квартире, устраивая засады в бельевом шкафу, заковывая в наручники папу, почти прыгая на столе между кусками пирога и чашками кофе, залазя на шею маме и раскачиваясь обезьянками на руках папы (предварительно сняв с него наручники: насилием не пахнет, они играют в добрых и справедливых полицейских). Им позволяется все. Почти все, ибо иногда родители (в основном, конечно, отец) строго окрикивают их. В русской семье давным–давно бы последовала ругань, угол и слезы — нечего мешать взрослым. Слезы, впрочем, были: младший упал и раскровил себе губу очень сильно. Микико что–то шепнула ему (наши бы мамаши тут же запричитали сильнее пострадавшего), Михаил подхватил дитеныша в ванну (единственный раз, когда он прервал беседу). Через секунду плача не было, а маленький герой вновь был в строю.
    — Сложно жить с русским?
    — Я не знаю стольких русских, чтоб делать выводы: то ли со всеми русскими сложно, то ли с Мишей одним, — мудро отвечает Микико. — Но это чисто человеческие сложности. Чтобы жить с таким энергичным человеком, как Миша, нужно самой быть сильной.
    — Она старается свое мнение протаскивать, но если я хорошо аргументирую, ей сложно сказать “нет”, — говорит Михаил.
    — В любых семьях бывает всякое, — бесстрастно поясняет Микико. — Но если раньше я больше проигрывала, то теперь нет. А “выплески” случаются. Раз в несколько месяцев (улыбается). Есть два человека всего, только с разными культурами. Это не повод для ссор. И в воспитании детей тоже: я хочу предоставить им больше свободы выбора, не настаивая на чем–то. Люди должны смотреть на вещи с разных сторон, чтобы не было однополосного подхода, чтобы не окрашивать вещи сразу в черный цвет.
    — Вот сейчас сосредоточились на английском языке, даже японское телевидение пропущено через американскую сетку, — продолжает тему воспитания–образования Михаил. — Но тут важнее не просто говорить на английском, а что говорить. Образование — не только язык, и Микико здесь старается. Дети должны быть космополитами, индивидуальностями.
    За совместные годы Микико научилась готовить борщи, щи, сельдь под шубой и пироги. Опять же, если вы думаете, что во время кулинарных опытов Михаил был наставником, ошибаетесь: она училась по книгам и у знакомых. Муж же выступил рецензентом: оценка была положительной.
    — Но все же, вы скучаете по России?
    — Скуки нет, — отвечает Михаил. — Мне приятно, что жена может сделать борщ. Но не обязательно ездить в Россию, чтобы обнять березку. Ее и на Хоккайдо можно обнять. Я — человек на своем месте. Но таким же довольным я мог быть и в России. Здесь больше шансов, шире товар и богаче покупатели (а продать тут можно все — сказывается обособленность страны). Здесь интереснее заниматься делом. И потом, те инвестиции, которые я вложил в японский язык, нельзя отдать. Они принесут дивиденды только здесь.
    Татьяна Орлова.
    Фото автора.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/13237/