С обочины жизни — в тюрьму?

    Сегодня почти каждый, кто того пожелает и подсуетится, может вывести
    на площади, на самозахваты, погромы своих «сторонников». Десятки или тысячи.
    Защищать родича, не избранного в парламент, выгонять “чужого акима”, чтобы посадить “своего”, идет и тот, кому этого не хочется: у него огород не полит. Но — обязан. Стремление держаться своим родом, помогать и поддерживать соплеменников — это исторически выработанная стратегия выживания людей, которым никто, кроме них самих, не поможет и которых никто не защитит. А в новейшей нашей истории разве не так?
    И то, что “массы народные” в борьбе за достойную жизнь действуют нередко, как бы сказать помягче, политически и социально некорректно, а то и вредоносно, тоже вне обсуждения. Какие политическое образование и навыки демократии у людей, доведенных до положения быдла?!
    Но голова у народа умная. Все пройдет, верю, если (когда, в самом деле?!) в стране утвердятся верховенство закона и доверие к нему. Однако пока трава вырастет, лошадь сдохнуть может.
    У нас большое количество социально импотентных “люмпенов”, которые за деньги или просто от скуки пойдут туда, куда их позовут: хоть Богу молиться, хоть с дьяволом куролесить. Но — я не о кликушах, кочующих с митинга на митинг. И не о задубелых “революционерах”, готовых громить все, что позволится. А о молодой девушке. И таких, как она.
    Однажды толпа орущей, агрессивной молодежи пикетировала вход в редакцию. Плакаты требовали уничтожить эту мерзкую “МСН”. Когда сотрудники попытались выяснить, чем же лично она им не угодила, оказалось, что они ее не читали из–за слабого владения русским языком. Эти плакаты вместе с денежным вознаграждением и наставлениями — как и о чем орать — вручили им какие–то дяди.
    На следующий день “пикет” сильно поредел. Лишь несколько парней и девушка лениво переговаривались на лестничной площадке.
    — Не надоело вам еще здесь торчать? — поинтересовалась я. Девушка покраснела и отвернулась. Ей было стыдно.
    Каким слогом ни говори о мартовских событиях, но то, что в них (а ночью — в погромах) участвовали юно–молодые “революционеры”, которым по фигу все революции, демократии и режимы, известно.
    Недавно центральная бишкекская площадь была неспокойна из–за трагических событий в колонии N№ 31. Но не будь их, площадь тоже бы не пустовала. Я знаю это не по сводкам правоохранительных органов, а, так сказать, на клеточном, бытовом уровне.
    Два семнадцатилетних парня, хорошо мне знакомых, на днях были на Ошском базаре. К ним подошел дядя постарше. И сказал, почти не понижая голоса:
    — Ребята, будем громить “Белый дом”. Пойдемте с нами. Мы хорошо заплатим.
    — Ты сам иди… ( по сексуальному адресу, если перевести на пристойный язык), — рассердились парни.
    Но несомненно: немало и тех, кто в ответ на предложение вербовщика задает вопросы: сколько? когда? где? И не спрашивает — зачем?
    Мы — люди взросленькие. Знаем, на что толкает людей нищета. Почему сотни тысяч людей, преимущественно молодых, покинули голодные глубинки и нашли в столице, что никому они не нужны. Знаем (если помним и о том думаем), на что способны тысячи и тысячи молодых людей, выросших (и ныне растущих) на помойках и в подвалах…
    Надеемся, что милицейская дружина убережет город от повторения мартовских и июньских событий. И от угроз залить его кровью. А вместе с тем и сотни завербованных молодых людей и подростков от бед, которые те могут натворить согражданам и самим себе.
    Но и сегодня, и через десять лет тысячи и тысячи молодых людей, выброшенных государством на обочины, могут оказаться источником социальной напряженности, неиссякаемым поставщиком криминала.
    В истории страны, наверное, не было столь черного времени, когда сами государство, народ уничтожают самое ценное, что у них есть — детей. Не физически, конечно, хотя и такое случается.
    Могучая советская социальная защита детства рухнула в одночасье. Про нынешние детсады, школьные и внешкольные учреждения, детдома, интернаты, спортивные и культурные заведения, медицинское обслуживание говорить не надо? Не надо — все на виду.
    Больше десятка лет миллионнократно произносится на всех этажах власти: “Денег нет”. Для детей — денег нет. На школы, на спортзалы, на пособия, на интернаты, на воспитание…
    Были ж они, есть! Только за накопленные народом богатства грызли и грызут друг другу глотки всех мастей прихватизаторы; воры — воруют, проворные плуты — плутуют. На днях в СМИ прочла: некоторые правозащитники подсчитали, что только семья экс–президента вывезла из страны миллиарды долларов. Кто “зять всего кыргызского народа” — знаем. А вот какие огромные средства выделяла и выделяет ЮНЕСКО, международные благотворительные и религиозные организации на питание–воспитание, на нужды и защиту нашего нового поколения — этого никто не знает. Трудно подсчитать. Мно–о–го.
    Слава, слава, низкий поклон людям, которые почти или совсем бескорыстно работают с детьми, спасают самых обездоленных, но таковых — не тьма. Помню, с каким недоумением говорил на одном совещании, где обсуждался жгучий вопрос о беспризорных, новый тогда премьер Н.Танаев:
    — Куда ушли вот эти огромные деньги? Составлен только доклад об исполнении Международной конвенции о правах ребенка. Все. Остальное потрачено на презентации, зарубежные поездки и неизвестно куда. А дети как ночевали в теплотрассах, так и ночуют. (А на этом фоне блистал, как дама в бриллиантах среди лохмотников, детский фонд “Мээрим”, принося великую славу первой леди… Как теперь знаем — не только славу.)
    И раньше, и нынче приюты и центры защиты детей, различные пилотные проекты и программы, направленные на благо семьи и детей, оплачиваются в основном за счет ЮНЕСКО и заграничных спонсоров. Наши нувориши до благотворительности не доросли. Это у их детей — частные школы, гувернеры, а то и телохранители с автоматом, путевки в свои и заграничные вузы (если мозги у чад на месте).
    Но самый тяжелый позор страны: дети, не нужные ни близким, ни государству, — беспризорники. В разные годы за это “демократическое” время официальные источники называли одни и те же цифры: их 5–7 тысяч. Но это такая же статистика, как статистика алкоголиков или наркоманов, которая честно признает: на самом деле их в несколько раз больше. В данном случае — намного, намного больше. А еще учтите, что эта категория людей текучая. Подростки, достигшие 16 лет, из “черного списка” исключаются. И те “социальные” крохи, что они иногда получали: укрыться одеялом в ночлежке, приюте, пожевать что–то на халяву уже не для них. Образование, как и у многих молодых мигрантов, — на уровне церковно–приходской школы или и того нет. Профессии нет. Своего угла — тоже. Рынки обширны, но они уже заполнены неквалифицированными людьми, готовыми выполнять всякую черновую работу. Куда деваться? А помойки (и чужие карманы) начинают осваивать новые дети, выброшенные родичами из домов и сердец.
    Господи, да до какого же маразма опускаются люди, которые бросают свое кровное родное дитя на лишения, нравственную и физическую деградацию! Нищета, нищета. Эти слова, как и заявления государственных, вернее, стремительно пробегающих по коридорам власти мужей, похожи на справку, выданную беременной девушке, что она чиста и непорочна.
    В стране проживает около восьмидесяти национальностей. Но за несколько лет, пока я в газете занимаюсь темой проблемных детей, я встретила только двоих малолеток–немцев, да и то не на мусорке, а в интернате (их мать спилась). Практически не встречала корейцев… дунган (список можно продолжать). Еврейских детей вообще нет в приютах — ни у нас, ни во всем мире. Не бросают их. Безнадзорные — это в своем основном большинстве дети кыргызов и русских.
    Как хотите, так и судите.
    Рыба, как известно, гниет с головы. Наша “рыба”, целиком сгнив, так заразила “водоем”, что его долго придется чистить. Я — оптимистка, верю, что он будет когда–нибудь удовлетворительно прозрачен…
    Но пока что неблагополучные дети — и растущие и выросшие,
    созданные по образу Божию;
    имеющие право на достойную жизнь, труд, творчество, любовь;
    должные иметь возможность самостоятельного выбора, — на обочине жизни. И — угроза. Они вне внимания государства. Зато криминалу и всем тем, кому выгодна анархия в стране, они интересны.
    Вспомните предвыборные речи кандидатов в депутаты ЖК: кто хоть вскользь говорил об этой “ничейной” молодежи? О ее обучении, трудоустройстве, культурном, политическом воспитании? Вы слыхали, читали, видели (в “ящике”), чтобы хоть на одном заседании парламента, хотя бы вскользь, упоминалась давно разработанная государственная программа “Новое поколение”? Если да, то вам повезло. Мне — нет. А на каких митингах, какие люди, политики говорили и кричали о таких проблемах?
    Сменились власти, парламент. Кипят страсти вокруг “хлебных мест”, постов, чужого имущества. Только о детях и молодежи “на обочине” никто не вспоминает.
    Во все времена и в разных странах были, есть и будут “негодные люди”. А составляют они в социальной ткани общества некие экзотические вкрапления или разъедают ее, как моль, зависит не только от государей и от госзаконов, а и от нравственного состояния общества.
    Слава Богу, сейчас у нас формируется гражданское общество; демократия — не кричальная и показушная, а настоящая развивается снизу, в самом народе. У нас есть замечательнейшие сограждане, которые несут обществу полезные дела. Создаются молодежные организации. Окрепли различные НПО. И слышен их голос. (Например, движение женщин за гендерное равноправие растет и ширится вопреки “политике”. Политические мужи, как известно, не пропустили в правительство женщин — даже из числа самых выдающихся. И в самом ЖК нет ни одной. Кому же там вспоминать и жалеть детей и молодежь?!) У нас есть умнющие, честнейшие люди, которых не допускают во властные структуры, но которые могут, не сетуя на тяжесть проблем, начать решать и эту.
    …События, происходящие в колониях, открыли людям, какой геноцид представляет наша пенитенцитарная система, так называемые исправительные учреждения. А ведь у многих из детей, подростков, молодых людей, выброшенных не по их вине на замусоренные обочины жизни, путь предопределен: туда. К голоду, туберкулезу, беспределу. Если наконец–то мы — общество, государство, правительство — не попытаемся искупить свои грехи перед ними.
    Люди, милые, гражданское общество! Да вспомним, вспомним же, что самое ценное у нас, наше будущее, наше бессмертие — это дети и молодежь. И каждый нужен и ценен — посчастливилось ли ему родиться в нормальной, заботливой стране, у любящих людей или его вышибли из дома очумевшие от пьянства родители.
    Валентина Корчагина.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/11823/