Максимально использовать шанс

    Существует ряд принципиальных вопросов, которые могут представлять основу Конституции и которые должны быть решены в первую очередь, чтобы на них строить дальнейшую конструкцию. Поэтому следует высказать некоторые соображения, которые, по моему мнению, должны быть тщательно рассмотрены предварительно, до составления нового текста.
    1. Нужно принимать без всяких “новых редакций” новую Конституцию: нет смысла вносить поправки в искалеченный до не узнаваемости и раздутый до неприличия документ (усугубляя прирожденные и благонавязанные немощи), в котором, наверное, только что и нет указаний насчет туалетной бумаги для президента. Да и по формальным основаниям уже невозможно называть существующий документ Конституцией 1993 года: он практически полностью переделан и по духу, и по букве. Конституцию столько раз переделывали и нагло нарушали, что лучше всего эту инвалидку без помпы похоронить из чувства сострадания: нельзя же бесконечно над ней измываться. При этом еще вопрос, согласятся ли признать этот документ своим детищем депутаты “легендарного парламента”.
    К тому же политически принятие новой Конституции станет одним из признаков революции, а не просто переворота, и будет символизировать конец времени Акаева.
    Стоит подумать и о другой организации процесса создания нового текста (вместо Конституционного совещания). Например, известно, что Кодекс Наполеона написали по его поручению всего четыре человека, причем каждый из них писал свою часть. (“Выработка кодекса гражданского права была делом колоссально трудным, и поэтому Наполеон назначил в эту комиссию всего четырех человек: он терпеть не мог больших комиссий, длинных речей, многочисленных заседаний”. Е. Тарле). Этот Кодекс в той или иной форме действует и поныне в большинстве европейских стран.
    Поэтому есть смысл для написания предварительного текста создать просто комиссию из объективных и не амбициозных людей, возможно, без действующих политиков, заинтересованных в оставлении своего следа в истории. Согласно Ленину, если я правильно помню, их число не должно превышать 11, лучше всего 7 человек. Наша недавняя история показала неэффективность многочисленных говорилен под пышными названиями “Круглый стол” и “Конституционное совещание”. Правда, нельзя исключить того варианта, что они создавались А. Акаевым только для того, чтобы показать всем, кто в доме хозяин, а заодно и похихикать над поверившими ему. А принимать Конституцию, естественно, в положенном законом порядке.
    Как многие говорили, Конституция должна носить рамочный характер, а детализация должна осуществляться в законах и кодексах, которые легче изменить, — это определяющий момент.
    2. Прежде всего надо определиться с формой государственного устройства. Понятно, что в то время, когда первые лица государства выступают за невнятную и совершенно не оправдавшую себя и породившую и порождающую множество проблем не только в Кыргызстане президентско–парламентскую форму, наивно ратовать за чистокровные формы государства. Тем не менее попробовать убедить стоит — пока не принято окончательного решения.
    Интересно вспомнить, что говорили об этом другие политики.
    “Парламентская форма правления неминуемо усугубит ситуацию, явится шагом к дальнейшему раздроблению страны”. Э. Карабаев.
    “Для меня идея Кыргызстана — сильное гражданское общество и номинальная власть президента. Я хочу видеть президента во фраке только на праздниках, а его портреты — только на марках страны. Моя задача в КОС — ослабить президентскую власть, желание изменить ситуацию — выйти из политического кризиса”. Ч. Жакыпова.
    Можно предположить, что чисто психологически нынешние лидеры пока еще не отошли от обстановки борьбы, и в запале им представляется, что все последствия безобразий прежнего режима легче всего устранить, обладая всей полнотой власти. Хорошо, конечно, если так и будет. Но существует сила инерции, и есть большая опасность, что средство (власть) начнет превалировать над целью (изменения в жизни государства) и возникнет искушение использовать сложившееся положение и дальше в благих целях. А это уже чревато совершенно непредсказуемыми последствиями, большинство из которых, скорее всего, окажутся негативными.
    Поэтому, исходя из интересов будущего, желательно сразу перейти к такой форме госустройства, где негативу будет заранее поставлен правовой заслон.
    Если не нравится чисто парламентская форма, почему никто не обсуждает форму устройства того государства, представители которого находятся недалеко от нашей столицы, — Соединенных Штатов Америки? За эту форму говорит более чем 200–летняя история существования и прогресса США. Очень логично их государственное устройство объединяет две вещи, за которые не всегда доказательно ратуют многие: сильную и полностью ответственную персонифицированную исполнительную власть в лице президента, являющегося главой государства, и реальную независимость ветвей власти, когда нет придуманного якобы посредника или арбитра между ними, который на самом деле даже юридически был бы над ними всеми в роли повелителя.
    А. Акаев позорно капитулировал перед ответственностью и необходимостью созидательной работы, которую предполагает деятельность самостоятельного, не кукольного главы правительства — когда возглавил правительство КР и очень скоро понял, что эта ноша ему явно не по зубам. А К. Бакиев, пройдя все ступени властной структуры, обладая опытом практической работы на различных ответственных должностях, не должен бояться быть подобным президенту США, который одновременно возглавляет исполнительную власть и является главой государства. В этом случае появляется возможность действительного разделения властей с полным разделением ответственности — без промежуточных позиций и посредничества. Никто не сможет его обвинить в недостатке мужества, если он возьмет на себя ответственность и станет впервые в СНГ действительно главой демократического государства, а не царьком, говорящим: “Я отвечаю за все” и не отвечающим реально ни за что, даже за действия собственной семьи.
    3. События в Баткенской области показали слабую эффективность нашей армии, не очень успешно боровшейся с интервентами, которые, вообще–то говоря, и не имели основной целью нашу страну. Как говорил, по–моему, Д. Садырбаев, примерно следующее: “Что это за армия, которая не может справиться со 150 боевиками?”.
    Вообще сложно представить, что может сделать существующая маленькая и не очень боеспособная армия: армии соседних государств значительно, как минимум на порядок, мощнее. Может, стоит пойти на создание вместо нынешней армии чего–то вроде немногочисленных боеспособных сил быстрого реагирования, которые формировались бы на контрактной основе и вместе с пограничниками могли бы бороться со сравнительно небольшими группами вторжения? А то при сохранении нынешнего положения число генералов может достигнуть того же количества и качества, что и во времена Симона Боливара, когда главарь группы из десятка человек именовал себя генералом.
    Нужно трезво подойти к этому вопросу, не затемняя его эмоциями. Если нельзя кардинально изменить сложившуюся ситуацию, то вместо того, чтобы содержать малоэффективную структуру, возможно, следует сделать революционный шаг — отказаться в законодательном порядке от армии? Пойти по пятам Швейцарии и, заручившись поддержкой и гарантиями великих государств, базы двух из которых, кстати, присутствуют в нашей стране, отказаться от всеобщей воинской повинности?
    Вообще не видно логических оснований для существования такой армии, которая в свое время с трудом справилась со считанными сотнями интервентов. А о ее способности бороться с какой–либо регулярной армией остается только гадать. Поэтому можно предположить, что прежний глава государства в эйфории от внезапно упавшей на его голову власти и независимости (которой никто не добивался) просто неадекватно воспринимал действительность, и пустил все на самотек: пусть все будет как будет.
    Потом, когда осознал себя (при помощи многочисленных подхалимов, в том числе якобы ученых) главой суверенного государства, он наверняка уже решил: чем я хуже остальных? Буду верховным главнокомандующим (кто из мальчишек в детстве не видел себя Суворовым)! Может быть, он искренне поверил, что сила армии зависит от числа генералов, и стал их многократно увеличивать, совершенно не думая о том, что генерал–лейтенант (коих очень много, не считая генерал–полковников) должен командовать армией, а вся армия Кыргызстана едва–едва наберет состава на полнокровную дивизию — а чем будут командовать остальные генералы? Удивительно, но многие согласились стать генералами даже без дивизий, хотя все они прошли службу в Советской Армии и им должно было быть неудобно за свое внезапное, не совсем обоснованное повышение.
    А может, Акаев вообще хотел стать генералиссимусом, коих в свое время в Латинской Америке было не перечесть?
    Очень немаловажный аспект проблемы: как вообще население относится к всеобщей воинской повинности? Как живет рядовой состав в основном насильно мобилизованных Вооруженных сил? Как такой состав ВС будет защищать Родину, если известно, что в первых рядах противостоявших боевикам военнослужащих не было сыновей не только А. Акаева, но и чад мало–мальски высокопоставленных чиновников? Хотя прежде всего они должны были бы защищать Кыргызстан, ибо их материальное положение было очень хорошим и его стоило оберегать. А те ребята, которые оказались в армии, в большинстве своем могли защищать только честь — не 6 же соток земли, доставшейся их родителям.
    Комплектование армии на основе всеобщего призыва многие всегда считали одной из самых порочных вещей для государства. Можно предположить, что призыв в армию — это фактически натуральный налог на самых бедных и самых незащищенных, самый социально опасный, самый неэффективный, самый вредный налог: ведь писали, что многие отпрыски состоятельных людей попросту откупались. Отказ от всеобщей воинской повинности является, по–видимому, одним из наиболее важных признаков действительных реформ в государстве.
    Кстати, о многих проблемах армии было написано в “Республике” (Кому нужны виртуальные солдаты? По количеству офицеров Кыргызстан опережает все страны СНГ), в “МСН” да и других органах СМИ. Стоило бы объективно проанализировать сложившуюся ситуацию и принять взвешенное, свободное от эмоций решение.
    4. Наверное, пора вводить полную выборность власти. Что об этом говорилось?
    К. Бакиев: “Я считаю, что на сегодня проводить подобные выборы преждевременно. Все–таки нельзя сбрасывать со счетов клановое и региональное мышление большинства наших избирателей. Боюсь, что вместе с такими выборами мы получим вместо усиления демократического начала прямо противоположный результат, когда к власти по регионам и районам будут приходить только главы родов и кланов. Южанин никогда не будет главой северной области или района, а северянину, наоборот, будет полностью перекрыта дорога на юг”.
    З. Осоров: “Многие придерживаются примерно следующей точки зрения: “Все было бы просто, если бы граждане любой страны, которые в принципе хотят построить демократическое общество, больше доверяли самим себе. Но в том–то и дело, что народ тоже должен быть подготовлен к этому, достичь определенной степени зрелости, чтобы не быть просто толпой, охлосом, идущим вслед за лидерами куда угодно. В конце концов демократическое становление народа происходит только в борьбе и активном участии в общественной жизни”.
    Еще вопрос, поедут или нет южанин на север или северянин на юг — это ведь не поручение партии. Говорят, что лучший способ научить плавать — бросить человека в воду. Да и нельзя научиться чему–то, глядя со стороны. Наверное, и народ должен все пробовать — никто не знает, что получится, когда за какой–то процесс берется сложный общественный организм. Но только перед тем, как взяться, следует знать, к чему стремишься, то есть установить определенную цель. Поэтому крайне неэтично, даже оскорбительно, рассуждать на тему: народ–де не созрел для самоуправления или выборов независимых судей.
    Стоит ли немногим решать за всех в таком основополагающем вопросе? Не есть ли это высокомерие по отношению к народу, более того, оскорбительное для него? Или некоторые личности — над народом? И когда народ достигнет того состояния, когда будет способен жить при настоящей демократии, кто это будет решать, какие для этого критерии?
    Получается странно и крайне нелогично: народу дозволяется избирать главу государства, а до выборов районных акимов, которые, кстати говоря, значительно к нему ближе и с которыми он чаще взаимодействует, он почему–то не дорос. А ведь все равно придется когда–то переходить к выборности сверху донизу, почему бы не сейчас? Чем раньше начнем, тем раньше народ привыкнет ответственно подходить к выборам и купить голоса станет намного труднее.
    А если же на деле ограничить возможности властных структур, то, может статься, во власть пойдут исключительно порядочные люди, желающие работать за совесть, а не за возможности власти: в основном сейчас в нее идут из–за предоставляемых ею возможностей. И сразу облегчится выбор для людей.
    5. Кардинальным решением было бы закрепление в Конституции каким–то образом принципа невмешательства государства в жизнь граждан и частных организаций — кроме случаев, когда их деятельность угрожает жизни и деятельности других граждан и организаций, а также государства. Чтобы исчезла возможность бесконечных слабо, а то и вообще немотивированных ревизий организаций и проверок граждан. Тогда в действительности был бы осуществлен принцип: государство для народа. Конечно, этот вопрос очень сложный, но над ним следует тщательно поработать. Это краеугольный камень свободы граждан, и без такого пункта множество положений окажется просто декларацией.
    6. Независимость законодательной ветви власти можно было бы подкрепить положением, что самороспуск ЖК не допускается: всем памятен “самороспуск” легендарного парламента под явным давлением. Также следует сильно ограничить вообще возможность роспуска парламента, чтобы заставить его доработать до конца срока своих полномочий. Например, права на самороспуск бундестаг не имеет, что обосновано опытом Веймарской республики: тогда это право способствовало приходу к власти нацистов. Только президент ФРГ может распустить бундестаг, но только в исключительных случаях.
    7. Если идти по примеру США, стоило бы подумать об объединении судебной ветви власти: многие об этом говорят. Например, убедительно и мотивированно об этом писал член КС М. Каипов. И обеспечить подлинную независимость судов. Тогда, наверное, судьи не дадут поводов для захвата: вообще это позор для государства, когда допускается захват главного судебного органа страны — его можно сменить в установленном порядке, но неприкосновенность должна обеспечиваться неукоснительно.
    Может быть, как–то придать большую независимость и прокуратуре. Сравнительно недавние расследования прокуратуры США, направленные даже против собственных президентов, свидетельствуют в пользу этого.
    Сложность этих вопросов не говорит о том, что их не надо решать. И важность этого можно подтвердить следующим примером.
    В 1933 году президент США Ф. Рузвельт начал проводить в стране масштабные экономические реформы во время великой депрессии для выхода из нее. Верховный суд США, в котором большинство было не его сторонниками, объявлял неконституционными многие важные законы, инициатором принятия которых был сам Рузвельт (то есть мешал). В 1936 году Рузвельт был вновь избран президентом, а его сторонники получили значительное большинство в обеих палатах Конгресса США. Пользуясь сложившимся положением, Рузвельт решил ввести в состав ВС шесть дополнительных членов, своих сторонников, которые смогли бы разбавить состав ВС и склонить чашу весов на его сторону. Несмотря на то, что экономическая политика Рузвельта вызывала всеобщее одобрение, этот план был отвергнут и Конгрессом и, по данным опросов общественного мнения, населением США. Таким образом, сохранение независимости Верховного суда было признано более важным, чем выход страны из великой депрессии.
    Прошу заранее извинить, если нечаянно написал чьи–то мысли, не назвав источника: это произошло непреднамеренно и только по незнанию — все сообщения СМИ, особенно электронных, проследить невозможно. Высказываю в основном свои соображения.
    Омурзак Акматов.
    P.S. Стоит попытаться максимальным образом использовать предоставленный историей и народом шанс: если этого не сделать, сожаление и разочарование общества будут весьма большими. И как бы все не начали искать новые шансы.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/11007/