Ковчег неутомимый

    Вы когда–нибудь видели край земли? Александр Атаманов уверяет, что видел его на Иссык–Куле (на микроавтобусе он ходит в рейсы Бишкек — Барскоон). И до того заинтриговал, что я напросилась с ним в рейс. Заодно интересно было понаблюдать за работой водителя–дальнобойщика.
    НаЧало поездки выглядело вполне прозаически. В центре города народ в очередной раз штурмовал Дом правительства, а мы на вокзале в течение часа на страшной жаре набирали пассажиров. Каждому свое, как говорится. Наконец маршрутка заполнена, можно ехать.
     Выбрались из города и за Ново–Покровкой свернули на объездную дорогу. Будто горизонт раздвинулся, и Чуйская долина предстала во всей красе. На юге хребет Ала–Тоо, подернутый дымкой, сливался по цвету с небом, снежные шапки, казалось, парили в воздухе. Если не знать, что там есть горы, можно принять вечные снега за гряду облаков. На севере золотились холмы Кордая, мягко освещенные солнцем. В чаше долины милая сердцу картина: поселки в обрамлении садов, гряды тополей, поля яркой сурепки, клевера. А мы, прагматичные дети города, несем свою вахту в прокуренных кухнях, задыхаемся в пыльных рабочих кабинетах и скоро забудем, что есть еще такая вещь — красота земли.
    Слева от дороги, в пойме реки, паслись стада. Разомлевшие буренки держались поближе к воде: одни поглубже заходили в реку, другие удобно разлеглись на берегу. Впрочем, попадались и овечьи, и козьи отары, наполовину состоявшие из молодняка. А ведь еще несколько лет назад можно было проехать от Бишкека до Боома и увидеть только пару–другую коров.
    За Токмаком короткая остановка на заправке, следующий привал — в кафе за Боомским ущельем. Здесь водителям созданы условия для отдыха. В отдельной комнате стоят мягкие кресла, диван, картины на стенах, накрыт чайный стол. Ошалевшие от жары и количества посетителей официантки метались по кафе, но к водителям проявили максимум внимания, обслужили быстро. Задерживаться дольше, чем необходимо, Саша не намерен, все быстренько пообедали и снова в путь.
    Перед экологическим постом нас остановил сотрудник ГАИ для регистрации, миновали пост — дежа вю: опять сотрудник ГАИ, вновь регистрация. Интересно. Сотрудников, что ли, девать некуда или заняться им нечем?
    В Балыкчы сворачиваем на дорогу, идущую по южному берегу Иссык–Куля.
    — Смотри, — Саша кивает вправо, — видишь озерко? Зимой оно замерзает, получается превосходный каток. Весной там водятся лебеди. К лету оно совсем мелеет, почти один ил остается. Однажды видел, как утка пыталась плыть по малой воде: лапками загребала–загребала, старалась–старалась, потом плюнула и пошла пешком.
    Сворачиваем влево, проезжаем несколько населенных пунктов и оказываемся в удивительной местности. По обеим сторонам дороги тянутся гряды невысоких желтоватых холмов, этакая горная система в миниатюре. И все в этих горах, как в настоящих — ущелья, долины, распадки, отроги хребтов. Впереди слева высится огромная — одна красная среди желтых — гора, страж перевала Кескен–Бель. Картина настолько фантастичная, что невольно поднимаешь глаза к небу — а не летит ли дракон?
    Звук мотора меняется, скорость снижена вдвое — поднимаемся на перевал. Интересно, каково взбираться сюда зимой, по гололеду? Но Саша сказал, что зимой на южном берегу Иссык–Куля снега практически не бывает, а если изредка и случается, то почти сразу тает. Зато здесь другая напасть: волки. Зимой серые разбойники спускаются с гор поближе к жилью и лютуют в свое удовольствие. Одинокие путники, застигнутые сумерками на перевале, не решаются продолжать путь до восхода солнца. А нам все нипочем, и микроавтобус упрямо карабкается в гору. Ой, кеклик! Прямо перед машиной метнулась через дорогу довольно крупная песочного оттенка птица и как будто растаяла в воздухе, до такой степени ее окраска сливается с цветом грунта.
    С вершины перевала открывается потрясающий вид на долину, ограниченную с юга высокими горами, поросшими темным лесом. Между островками зелени, скрывающей поселки, разбросаны лоскутки нежно–сиреневых полей люцерны, разграниченных шеренгами серебристых тополей. А слева видна ярко–синяя полоска озера, которое на южном берегу почему–то всегда более полного, насыщенного, цвета, чем на северном.
    Ох, и зачем я напросилась в эту поездку? Почти пять часов в пути. Несмотря на красоту природы и массу новых впечатлений, усталость дает о себе знать. Тут же вспомнилось, как в прошлом году моя коллега с другом совершили поездку вокруг Иссык–Куля на велосипедах. Безумству храбрых поем мы песню. Представляю, каково им пришлось на перевале. Оглядываюсь на пассажиров в салоне: почти все безмятежно спят. Ну да, они ведь все местные, им не привыкать ездить в Бишкек и обратно. Стоп. Я ведь просто так сижу, бездельничаю, в окно смотрю. Правда, мне было доверено пару раз поправить боковое зеркало, но это так, баловство. А Саша ведь за рулем, ему каково? Скорее бы уже конец пути.
    Через некоторое время минуем Боконбаево. Дорога приблизилась к берегу и вьется вдоль него, повторяя мягкие очертания заливов. Доезжаем до первых на южном берегу пансионатов: “Агата”, “Утеса” и других. Некоторые выглядят вполне прилично, корпуса сияют свежей краской, ухоженные клумбы. Другие смотрятся как бедные родственники на богатой свадьбе: окна и двери сняты с петель, штукатурка давно осыпалась, территорию занесло песком. Такая же картина и дальше по побережью: вполне благополучные новенькие турбазы соседствуют с доживающими свой век корпусами советских времен.
    Ну вот, почти добрались. В Тамге высаживаем несколько человек, остальных везем дальше. Минуем поворот на Кумтор, печально известную речку Барскаун и сворачиваем вправо, к селу с одноименным названием. В центре поселка, на перекрестке, Саша притормаживает. Подходит мужчина и спрашивает, не привезли ли мы ему запчасти? Привезли, как же. Еще в Бишкеке перед отъездом подходили люди, просили передать родным всякие посылки. Я удивилась, что Саша не высадил людей на этом перекрестке, развез всех по селу — кому куда надо. И еще: каждый встречный приветливо кивал, и Саша вежливо отвечал тем же. Три года ездит он по этому маршруту, он уже почти свой здесь. Его машину знают и встречают: вдруг родственники передали весточку или самим надо что переслать в Бишкек. Причем знают время, когда подойдет микроавтобус, с точностью до минуты. Великое дело пунктуальность.
    Почему–то я всегда думала, что Барскоон маленькое село. Ничего подобного. Село большое, много приличных, добротных, а то и богатых домов. Правда, есть и полуразрушенные глиняные мазанки в окружении запущенных садов, но их меньше, чем я ожидала увидеть. Оказывается, местные жители до сих пор берут воду из речки. Когда тает снег в горах, из колонок течет мутная вода. Интересное дело: с 1997 года “Кумтор оперейтинг компани” ежегодно перечисляет средства в Фонд социального развития Иссык–Куля. Только в нынешнем году область получила 34 миллиона сомов, а всего за восемь лет КОК перечислила 84 миллиона сомов. А водопровода в селе как не было, так и нет, как, впрочем, и в соседней Тамге. Я уже молчу про состояние автодороги на южном берегу. Кое–где полотно еще вполне прилично сохранилось, все–таки умели строить в советское время. Но, если объективно, то давно пора уже проводить капитальный ремонт. Кстати, в одном из сел кумторовцы таки отремонтировали дорогу, видимо, там уж совсем нельзя было ездить. Понятно, что Барскоон это еще не вся Иссык–Кульская область и все же: куда деваются деньги?
    Всех местных жителей, с кем удалось пообщаться, волнует вопрос: какой нынче будет курортный сезон, удастся ли заработать достаточно, чтобы прожить всей семьей до следующего лета? Понятно, что туризм — не единственный источник дохода у иссыккульцев. Есть еще знаменитые смородина, абрикосы, рыба, у каждого свое подсобное хозяйство. И все же народ тревожится: в некоторых СМИ прошла информация о том, что из–за мартовской революции отдельные казахстанские и российские туроператоры расторгли контракты, заключенные ранее. А когда барскоонцы узнавали, что сегодня в очередной раз взяли Дом правительства, настроение у них совсем портилось — какой уж тут сезон.
    Мы побывали у людей, которые принимают у себя туристов из Казахстана, России. Гостям здесь обеспечен полный пансион: жилье, да еще какое, отличное питание. Все это хорошо, но я представила себе, каково обслуживать гостей: стирать, убирать, готовить на всех. По твоему участку все лето слоняются чужие люди, и ты должен каждому постараться угодить. Не самый легкий хлеб, надо сказать.
    Наконец–то всех пассажиров доставили на место, можно отдохнуть. Оставалось еще около часа светлого времени, и мы решили прогуляться по санаторию Министерства обороны. Он построен в 1932 году. Территория огромная и отлично обустроенная, ухоженная. В сени полувековых деревьев почти темно. Если поднять голову, кажется, что стоишь на дне глубокого каньона, далеко вверху виднеется полоска вечернего неба. Тишина. Прав был классик: “Если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря”…
    …Утром подъем в шесть часов, наскоро выпита чашка чаю и в начале седьмого отправляемся в обратный путь. Все то же самое, что и вчера, только в обратном порядке. В Барскооне, когда набирали людей и наполняли в дорогу бутылки водой, Саша указал на собаку, сидевшую у колонки:
    — Это наш диспетчер. Три года езжу, она каждый раз в рейс провожает. Приходит сюда в любую погоду точно к отправлению.
    И вновь дорога летит под колеса, свистит ветер в открытых окнах, сияет ультрамарином озеро. И тут я вдруг вспомнила:
    — Саш, а помнишь, ты что–то говорил про край земли? Где это?
    — Вот как раз здесь, между Боконбаево и Тамгой, где дорога идет вдоль берега. Ранней весной и поздней осенью озеро не ярко–синее, а бледного голубовато–серого оттенка, такого же цвета небо, северного берега не видно в такую погоду. И тогда кажется, что едешь по краю земли, что за горизонтом ничего нет, да и горизонта нет. Есть только дорога по краю земли…
    До Балыкчы добрались часам к десяти утра. И началось: бесконечные проверки на дорогах. От Балыкчы до Бишкека Сашу останавливали пять или шесть раз: регистрация, еще одна, откуда едешь, куда, кого везешь, зачем везешь, может, на митинги они едут?
    Господи, и зачем я поехала? Сидела бы сейчас дома, чай с плюшками пила. Честно скажу: кто считает, что жизнь у дальнобойщиков слаще меда, тот жестоко заблуждается. Надо любить дорогу всей душой, чтобы отдать ей годы жизни. Понятно, что это поначалу тяжело, что со временем втягиваешься в график сутки через двое, привыкаешь не давать себе поблажек в пути, учишься не нервничать и не раздражаться понапрасну, начинаешь понимать, что ты нужен людям, твой труд востребован. И все же, на мой взгляд, это нелегкий труд. Есть, правда, и романтика, но ее не больше, чем рутины и тяжелой работы.
    По мере приближения к городу становилось все жарче. После иссык–кульской прохлады пекло в Бишкеке показалось совсем уж нестерпимым. Пару дней я приходила в чувство. Все, больше никогда и ни за что не ввяжусь в такую авантюру. Еще через день поймала себя на мысли: хорошо бы сейчас оказаться в пути — на дороге, ведущей в деревню, в глушь, в Барскоон.
    Александра Черных.
    Фото из архива Татьяны Орловой.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/10565/