«БАРХАТНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» КЫРГЫЗСКОЙ ОППОЗИЦИИ ТОЛЬКО СНИТСЯ, —

    считает наш постоянный автор, сотрудник кыргызской службы радио «Свобода»
    Эсенбай Нурушев, с которым нам удалось побеседовать о событиях в Грузии
    — Грузинские события всколыхнули все СНГ: провластные силы не на шутку встревожились, а их оппоненты настолько воодушевились, что уже начали моделировать грузинский сценарий на предстоящие выборы, которые пройдут в нашем регионе в ближайшие два года, в том числе и в Кыргызстане. Как вы думаете, возможно ли подобное у нас?
    — Вряд ли, хотя, на первый взгляд, легко просматриваются общие параллели, схожие ситуации по многим параметрам. Скажем, грузины, как и мы, обделены стратегическими ресурсами, живут в основном за счет внешних заимствований. Долг перед иностранными кредиторами — около двух миллиардов долларов, что сопоставимо с нашими долгами. Большинство населения охвачено бедностью, во властных структурах пышно расцветает коррупция. Также в Грузии много говорят (точнее говорили) о пресловутой Семье, что в руках ее представителей, особенно зятя Шеварднадзе, сосредоточены почти все сферы грузинской экономики, приносящие наивысший доход. Короче, куда ни кинь, и в Грузии тот же самый постсоветский клин. Тем не менее есть ряд факторов, которые существенным образом отличают грузин от нас или нас от них.
    — И какие же это факторы?
    — Прежде всего, Грузия была сильно ослаблена внутренними раздорами, центробежными процессами, которые обернулись вооруженными конфликтами. К тому же здесь с самого начала не сделали ставку на французскую модель политической системы с постсоветской модернизацией, при которой аплодисменты всегда достаются президенту, а все шишки — правительству, что особенно характерно для нас. Вместо этого Шеварднадзе предпочел быть одновременно главой государства и исполнительной власти, тем самым заранее лишив себя возможности постоянно иметь при себе “козла отпущения” в лице премьер–министра. Все эти обстоятельства в итоге не позволили ему сделать из Грузии государство одного человека. Зато в стране окрепла хорошо организованная оппозиция с относительно активным гражданским обществом. Еще в прошлом году, когда избирали местные органы власти, предпочтение было отдано основным оппозиционным силам, главный политический оплот Шеварднадзе — Союз граждан Грузии — потерпел сокрушительное поражение. Это был первый и серьезный сигнал. И во время парламентской кампании грузинский электорат не поступился своим принципом: активно проголосовав за те же партии, с такой же активностью стал бороться за свои голоса. Причем это произошло не только в тех местах, где выборы состоялись с опозданием или были зафиксированы наиболее крупные нарушения, а во многих районах, что вылилось во всенародное недовольство.
    — Ни для кого уже не секрет, что избирательная система в Кыргызстане не просто дает сбои, а откровенно работает на существующую власть, допуская многочисленные нарушения. Идет ли речь о знаменитых выборах по Каракульджинскому избирательному округу в прошлом году, когда с дистанции был снят первый кандидат в депутаты Усен Сыдыков, или же о февральском референдуме этого года. Только в “мятежном” Аксыйском районе удалось пресечь масштабные фальсификации, точнее, приуменьшить их влияние настолько, что лишь 37 процентов населения поддержали нашего президента. На всех же остальных участках, как в старые добрые времена, народ дружно и энергично поддержал главу страны. Таким образом, получается, что наш народ и избиратель — за исключением избирателей Аксыйского района — проявляют полное безразличие к своей судьбе? И Грузия — это что–то вроде одного сплошного Аксыйского района?
    — Можно сказать и так. В отличие от грузин наш электорат в своем большинстве пока остается абсолютно безразличным к своему голосу, он просто передоверяет это тем, кто заправляет выборами. Категорию подобных избирателей, как известно, в древних полисах называли не иначе как “идиотами” и специально для них был придуман институт остракизма. У нас же нынче “идиотами” обзывают обычно тех, кто все–таки иногда протестует против фальсификации итогов голосования, и именно они, как правило, подвергаются активному остракизму.
    — Вы, конечно же, имеете в виду правозащитника Турсунбека Акуна, который во время февральского референдума проанализировал изнутри всю анатомию махинаций, подтасовок, силового и морального давления властей на избирателей на одном из участков в Нарынской области?
    — Его и других правозащитников, которые стремятся называть вещи своими именами.
    Другим важным моментом явилось и то, что грузинские события стали своеобразным “бунтом на корабле” Шеварднадзе. Во–первых, когда стали известны самые первые предварительные результаты выборов, ряд важных персон из его окружения сразу же засомневались в них, а затем подали в отставку, выразив несогласие с не совсем обдуманными решениями экс–президента. Кое–кто рассмотрел в этом обычное предательство, но этому есть и другое объяснение: как–никак в верхних эшелонах грузинской власти оказались вполне порядочные люди, которым Шеварднадзе, конечно, был друг, но для них истина оказалась дороже. Способны ли нынешние наши кыргызские вельможи из окружения президента посмотреть правде в глаза и совершить какой–нибудь гражданский поступок? Вопрос, думается, риторический.
    Во–вторых, и это самое главное, почти все политики, выступившие единым фронтом против Шеварднадзе, были его же птенцами. Некоторые из них даже до недавних пор считались его преемниками. А основного своего оппонента Михаила Саакашвили в свое время Шеварднадзе сам пригласил в соратники из США. В этом смысле оппозиция грузинская и наша — несопоставимые вещи. Наша оппозиция фактически является политическим изгоем. С нею и власть не считается, ее не поддерживает и население в своем большинстве. Те несколько карликовых фракций, что имеются в парламенте и выдают себя за оппозицию, на самом деле служат как имитаторы демократии: власть, когда нуждается в доказательстве своей либерально–политкорректной сущности, всегда указывает на них. Что же касается лидеров оппозиции, то, хотя они громогласно заявляют, что не продаются, тем не менее наша политическая повседневность говорит об обратном: они сплошь и рядом легко покупаются. А в Грузии ситуация выглядит совершенно иной: там оппозиция, свергнув первого президента Гамсахурдиа, стала неотъемлемым компонентом политической системы при Шеварднадзе. Последние годы она фактически доминировала в законодательной ветви власти. Нино Бурджанадзе, например, была избрана спикером парламента после того, когда ее пути уже разошлись с Шеварднадзе. Случись подобное у нас, это завершилось бы либо политической опалой нелояльного спикера либо полным разгоном парламента, что уже было осенью 1994 года. С тех самых пор у нас депутатский корпус стал формироваться в основном из числа тех, кого обычно называют “беспристрастными без принципов”. Чего стоят только выборы на Кара–Бууринском избирательном участке. Когда за Ф.Кулова, по официальным подсчетам, в первом туре проголосовали больше 49 процентов избирателей, а во втором его вдруг “обскакал” кандидат, в активе которого числилось всего лишь 17 процентов голосов. Такого даже в сказках не бывает, зато это был первый очевидный признак патологического цинизма наших властей.
    — В том, что произошли известные грузинские события, есть “огромная заслуга” и самого Шеварднадзе. Что бы там ни писали и ни говорили, не кажется ли вам, что это был все–таки порядочный человек, который искренне стремился к построению демократии в Грузии, хотя, конечно же, не обошлось и без его грехопадений?
    — Именно это, на мой взгляд, есть самый существенный элемент, который сильно отличает нас от грузин. Шеварднадзе как президент, безусловно, занимался активной манипуляцией, без которой, в принципе, не может обойтись ни одна власть в мире. Однако он не опускался до уровня законченного циника, что и доказал своим хоть вынужденным, но все же разумным отрешением от поста президента. Если бы он страдал патологическим цинизмом, дело закончилось бы совсем по–другому. Тут еще в какой–то мере помогло и негласное табу на применение оружия против собственных людей, которое, несомненно, укрепилось в национальном сознании грузин в свете известных конфликтов. И по этой причине армия, все силовые структуры без всяких препятствий пропустили многочисленных сторонников оппозиции к Тбилиси. И этот факт опять же мысленно возвращает нас к тем нашим общеизвестным событиям, особенно к аксыйской трагедии, которые воочию доказали не кому–нибудь, а самим нам, кыргызам, что применять оружие против сородичей у нас ничуть не считается национальным позором, наоборот, означает служение Отечеству, что было подтверждено судебными вердиктами. Как шутит сатирик, воистину “менталитет нации познается ее ментами”. Ну а те люди из высшего эшелона, которые в той или иной мере были морально ответственны за все это и принародно врали об истинных причинах этой трагедии, как ни в чем не бывало продолжают разглагольствовать о высоких материях, просвещая, по их мысли, национальное самосознание кыргызов. Их неофиты из числа догматичных академиков и ученых до сих пор обвиняют журналистов, что–де “они раздули локальный аксыйский конфликт до вселенских масштабов”.
    Кстати, независимые СМИ сыграли немаловажную роль в грузинских событиях. А ведь Шеварднадзе два года тому назад предпринял нешуточную попытку закрыть частный телеканал “Рустави – 2”. Но оппозиция тогда отстояла его. И этот телеканал наряду с другими частными СМИ в дни “бархатной революции” опять наступал на мозоли Шеварднадзе, ежечасно посвящая все население в хронику двухнедельной политической схватки. Но на этот раз он добился лишь того, что в самый критический момент глава Гостелерадио подал в отставку, что тоже маловероятно, почти немыслимо в наших, кыргызских, условиях. К тому же у нас нет частных телеканалов, вещающих на всю республику в свободном режиме. Есть только правительственные каналы и СМИ, но они как орудие официальной пропаганды, как говорил Оруэлл, врут даже тогда, когда говорят и пишут правду.
    — По вашим словам получается, что нам не скоро “светят” перемены.
    — Почему же? Все зависит от воли и решения президента. Если он действительно захочет мирно передать власть, так и будет. А если он не захочет этого делать, то тогда придется отложить мечту о кыргызской “бархатной революции” до тех пор, пока не появится сильная и организованная оппозиция. Все другие варианты развития событий чреваты большими потрясениями, от которых пострадают не власть, не оппозиция, а, в первую очередь, простые люди. В этом смысле первый и пока единственный президент суверенного Кыргызстана остается, как ни странно, первой и последней надеждой нации на перемены. Такой уж мы народ.
    Беседовал Замир ОСОРОВ.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/5555/