ФотоГРАФ

    (Продолжение. Начало в номерах за пятницу с №76 за 2007 г. и в №1, 11, 13, 15, 17, 19, 21 за 2008 г.)

    Лейтенант был очень молод, впрочем, как и все лейтенанты во всем мире. Однако, несмотря на то что ему можно было бриться не каждый день и до настоящей брутальной мужской щетины Питеру предстояло усердно скоблиться "Жиллеттом" лет этак пять, он был выдрессирован, как овчарка на элитных военных сборах для спецподразделений. Ему не впервой преодолевать различного рода препятствия, в том числе ползать по трубам и воевать в тесном, замкнутом пространстве. Клаустрофобией лейтенант не страдал. Тем не менее даже у такой практически совершенной военной машины слегка засосало под ложечкой. Молодой человек прошептал: "Господи, спаси и сохрани!" - и перекрестился.

    В подземном лазе было абсолютно темно. Прибор ночного видения давал зеленоватое изображение, и все выглядело нереальным. Казалось, щелкни тумблером выключателя - и жизнь наладится, война закончится, и не нужно будет никого убивать, очутишься на своем ранчо и будешь, сидя в кресле-качалке, стряхивать пепел толстой кубинской сигары на желтые ковбойские сапоги.

    Ощущалось движение воздуха, которое несло с собой разнообразные миазмы. Доминировал запах сырой земли, сквозь него пробивался запах мочи и кислый шлейф запаха немытых ног или нестираных носков. Двигались осторожно. Прислушиваясь к каждому шороху и останавливаясь. В то же время все прекрасно понимали, что медлить нельзя.

    Преодолев метров пятнадцать, приблизились к источнику света. Стали слышны голоса. Долетали обрывки фраз, боевики выкрикивали что-то на арабском. Питер прижал микрофон к горлу и запросил группу поддержки. Прибывшее на подмогу подразделение  заняло позицию, отрезая путь к отступлению с другой стороны бункера. Договорились атаковать только по команде. Пробрались еще на несколько метров. Стало видно практически без прибора ночного видения. Лаз расширялся, образуя комнату, в середине которой стоял деревянный стол с керосиновой лампой, освещающей все внутреннее пространство. В углу, привалившись к стене, расположились два бородатых духа. Они были одеты в пестрые халаты, на головах намотаны зеленые тюрбаны. Боевики сидели на ковриках и курили самокрутки. По запаху это очень походило на косяки с анашой. Рядом с ними лежали автоматы Калашникова. За бандитами находилась дверь в смежную комнату, которая была закрыта. Что за дверью, оставалось только догадываться.

    Питер жестом подозвал снайпера и сказал, что по команде тот должен вырубить керосинку, после чего все атакуют врукопашную. Желательно не дать духам опомниться и вырубить без стрельбы. По возможности не убивать. Два раза повторять ему не пришлось - спецназовцы закинули винтовки за спину, приготовив ножи и пистолеты. Снайпер выцелил лампу и условным знаком показал, что готов.

    Мягкий хлопок выстрела снайперской винтовки с глушаком по звуку тише лопнувшего воздушного шарика, он выбил фитиль из лампы. Стеклянный плафон керосинки разлетелся вдребезги вместе с огненными брызгами. Все погрузилось в темноту. Снова все позеленело в приборе ночного видения.

    Боевики встрепенулись. Один из них быстро перевернулся, встав на колени, и нащупывал свой автомат, другой перешел в ступорное состояние и с потерянным видом пялился в темноту выпученными от ужаса глазами. Который шустрый схватил автомат и пытался передернуть затвор, но потерял от страха голову и никак не мог понять, что оружие находится на предохранителе. Еще секунда-другая, и он сориентируется.

    "Мой крайний!" - крикнул Питер и в два скачка оказался рядом. Он схватил автомат за ствол и потянул его вправо. Боевик поднял лицо, перекошенное от ужаса, и стал заваливаться, не выпуская автомат. Судорожно дергал и дергал затвор. Если выстрелит - всех переполошит. Лейтенант коленом с разворота смачно приложился прямо по челюсти. Хрустнуло, и дух, закатив глаза, начал заваливаться на спину, но ствол так и не отпускал. Рассвирепевший Питер рукояткой ножа стукнул с размаха его по темечку, после чего тело обмякло и шлепнулось в угол, как куль с мукой. Со вторым было проще - сержант вырубил его с первого удара по челюсти.

    Забрали автоматы. Офицер опустил предохранитель в положение "автоматическая стрельба" и дослал патрон в ствол. Все приготовились, заняв позицию у двери. "Вперед!" - отдал команду Питер и пинком вышиб дверь. Он мгновенно осмотрелся. Пока боевики, которых было пятеро, приходили в себя, оторопев от неожиданности, Питер все просчитал. В середине земляной комнаты привязанный скотчем к стулу сидел Шухрат. Напротив него, кривляясь, как обезьяна, стоял с видеокамерой обкуренный анашой дух. Он смотрел через видоискатель и, видимо, чувствовал себя великим оператором, потому что совершенно потерял связь с окружающей действительностью.

    Питер двумя короткими очередями вырубил обе керосиновые лампы, стоявшие на земляном полу и на стуле. Одна из них разлетелась вдребезги и потухла, а вторая умирала в муках: керосин из нее разлился и загорелся синим мерцающим пламенем. В этом мерцании, как стоп-кадры, вырубались бандиты, кинувшиеся к оружию, стоявшему у стенки. Лейтенант врезал новоиспеченному оператору прикладом по голове. Удар разъяренного офицера был настолько мощным, что раздробил височную кость, через образовавшуюся дырку в которой вылетела черная бандитская душонка. Не успело еще тело мертвого моджахеда рухнуть в мерцающий керосин, а Питер уже кинулся на Шухрата в акробатическом прыжке, сбил его на землю и закрыл собой.

    В это время с другой стороны бункера раздалась интенсивная автоматическая стрельба, и в комнату ворвались спецназовцы из взвода поддержки. Духов, схвативших автоматы, изрешетили, не мудрствуя лукаво.

    Александр слышал глухие щелчки выстрелов, которые доносились из недр подземного сооружения, и места себе не находил. Развитое воображение журналиста услужливо рисовало самые ужасные картины. Приходилось всеми силами бороться с желанием кинуться следом за военными. Здравый смысл подсказывал, что этого делать нельзя. Боевик с раздробленной челюстью был на ходу и только и ждал подходящего момента, чтобы "сделать ноги".

    Вдруг из-за дома, который только что обследовали лейтенант с сержантом, вырулили две женские фигуры. Они были одеты в какие-то грязно-серые накидки-балахоны. Головы закрывала чадра. Двигались женщины уж больно неестественно, как зомби из склепа. Все это было пронизано удручающей обреченностью. Голицын нутром почувствовал неладное. Он стал кричать им, чтобы они остановились, и выстрелил в воздух прямо у них над головой, но они продолжали идти, и оставалось уже метров двадцать. Что было делать? Стоять и ждать до тех пор, пока не станет поздно что-то предпринять? Александр тщательно прицелился. Стрелять на поражение не хотелось. Все внутри протестовало. Как выключить эти дурацкие сомнения? На войне нет мужчин и женщин - есть враги и есть союзники. Довольно странно оттопыривались их балахоны.

    Спуск и выстрел. "Спрингфилд" прогрохотал безжалостно. Как тут дозируешь попадание. Целился в ногу. Пуля сорок пятого калибра не церемонится. Она бьет, как молот. От удара женщину развернуло вокруг оси и отбросило в сторону. Из-под одежды у нее вылетел вырвавшийся из рук автомат. От дикой боли она потеряла сознание. Вторая с воплями побежала на Голицына и стоявшего рядом связанного боевика. Стоя на одном колене, Александр снова прицелился. Боевик кинулся на него, стараясь сбить с ног. Он кричал, чтобы Саша не стрелял, потому что это его сестра, он узнал ее по голосу. Увернувшись, фотограф врезал ему пистолетом, как кастетом, попав опять по раздробленной злополучной челюсти. Раздался хруст ломающихся костей, и свет потух в глазах камикадзе.

    Саша выстрелил, прыгая в отверстие лаза, раздался страшный взрыв пояса шахидки, и сотни кусков рубленых гвоздей распороли воздух, изрешетив глиняный забор и деревья. На Александра, лежащего на спине, посыпались куски глины, пропитанные кровью шахидки. Он с трудом встал на четвереньки, голова гудела. "Две контузии за сутки - это явно перебор, надо что-то с этим делать", - подумал Голицын и выгребся из лаза. Кругом валялись лохмотья одежды и кровавые куски мяса. Пленного разорвало пополам, от его внутренностей шел пар. "Закончились проблемы с челюстью у парня", - подумал Саша.

    В это время раздался знакомый голос: "Алекс, на хрена ты тут все разворотил? Тебя даже на пять минут одного нельзя оставить! Рембо, твою мать!". 

    (Продолжение следует.)

    Владимир ПИРОГОВ.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/22308/