Пилигримы из Вирджинии

    Общество массового потребления, и оно же — гражданское общество. Общество равных возможностей, и оно же — общество частной собственности. Истоком современного общества, которое стало практически глобальным, принято считать английскую буржуазную революцию. Именно в XVII веке появились Билль о нераспускаемости парламента и Петиция о праве, которые стали основой парламентаризма в целом.
    Буржуазная идеология продолжила набирать силу и в следующем веке, вылившись в еще одну революцию, правда, уже французскую, которая определила права человека и границы национального суверенитета. Тогда же впервые появилось право нации на изменение Конституции, что стало основой формирования качественно новых отношений между обществом и государством. А столетие спустя американская революция окончательно закрепила новые общественные ценности, отдавая приоритет частной собственности, которая, по мнению одного из идеологов американской Конституции Гамильтона, должна быть основой разделения общества на фракции.
    Новое общество, появившееся в британских колониях, продолжило английские традиции и не стало включать в Конституцию право народа на свержение неугодного правительства. Американская революция получила логическое завершение, выразившееся в перераспределении полномочий между ветвями власти и формировании национальной идеи, символом которой стало понятие “независимость”.
    Безусловно, еще ни разу в мировой истории революция не реализовала выдвигаемых лозунгов. Если рассмотреть итоги обозначенных выше революционных доктрин, то получится, что Англия восстановила монархию, Франция — получила императора, а затем смену республик на протяжении всего ХХ века. США… Наверное, Соединенные Штаты в наибольшей степени сумели сохранить верность выдвинутым принципам, которые изначально носили более материальный, нежели духовный характер.
    Сложно сказать, что понятия равенства и братства довлели над новой республикой, именно поэтому многие историки называют американскую революцию экономико–политической. Поскольку поводом для колониального бунта послужили равно как увеличение таможенных сборов и различных пошлин, которые сильно пошатнули экономику штатов. Сахарный акт, вводивший новые налоги, стал первым шагом к “Бостонскому чаепитию”…
    Угроза выживанию заставляет сплачиваться. Так же, как привычка к самостоятельности не терпит принуждения. Независимость, которую Штаты приобрели за то время, когда приоритет во внешней политике Британии был отдан Франции, получила действительно сильное развитие в умах. Возможно, основой для этого стало понятие “благословенной страны”, которым первые колонисты и обозначили будущие США. Именно тогда в первом штате — Вирджинии — новые пилигримы, как назвал американцев французский богослов Ж. Маритен, уверовали в свою мессианскую роль и возможность построения совершенного общества hic et nunc.
    Именно это стало основой войны за независимость, позже — национальной идеологии, и более — стремления к мировой революции. Именно поэтому в ХХ веке столкнулись не две милитаристские машины, а два революционных течения, каждое из которых стремилось построить мировой порядок на собственных ценностях. Две мировые революции, одна из которых до сих ведется под лозунгом демократических ценностей, а вторая пропагандировала ценности социалистические.
    Хотя в самом развитии этих мессианских движений можно отметить общие моменты, включая тот факт, что и российская революция изначально была буржуазной. Экономический кризис привел к февральской революции, которая была призвана предоставить гражданские свободы и решить в первую очередь аграрный вопрос. Революция в Штатах также начиналась с требования увеличить экономические и политические полномочия колоний, и только несговорчивость Георга III вынудила пойти на решительные меры. И то с трудом удалось собрать кворум для утверждения договора с Англией о признании независимости Северной Америки…
    Следующие революции — Октябрьская в Российской империи и Вторая американская — обозначили новые идеологические системы, новые культурные ценности двух держав. Таким образом, история получила сразу две заявки на новое человеческое развитие. И произошло это по историческим меркам практически одновременно. Правда, спустя десятилетия одна из стран продолжает праздновать День независимости как символ прошедшей революции, а вторая — пытается переписать собственную историю.
    Хотя любое новое, в том числе и современная независимость ряда государств, остается всего лишь еще не до конца забытым старым. И понимание этого способно не просто сохранить национальную идею, которая не терпит сомнений в истинности мифов, создавших нацию. Понимание этого способно вывести общество на действительно лидерские позиции, с которых можно определять собственное существование как избранность.
    Причем эти позиции подкрепляются действительным национальным единством, основанным на особом менталитете, объединяющим практицизм и утопические мечты. Действительно, первые переселенцы ради земли обетованной уходили в неизвестность, но выживать им помогало стремление господствовать над реальностью. Именно поэтому символом американской государственности стали не шапка Мономаха, корона Российской империи или трон Шарлеманя, а слова Конституции, которые умещаются в маленькой брошюрке. Это тоже дань реализму, который для выживания требовал не философско–политических доктрин, а единства закона и религии.
    Это же единство помогает и в осуществлении “неотъемлемого права каждого на стремление к счастью”, которое также включено в конституционные нормы. Возможно, в этой лаконичности и кроется разгадка популярности американских символов — в доступности. Можно выступать против кока–колы, которая стала символом массовой культуры. Но для Америки это напиток и президентов, и нищих, который позволяет стирать грани между социальными слоями и верить в единство американской мечты.
    Обществу массового потребления действительно приходится расставаться с определенными духовными ценностями, но при этом неизменно сохраняется идея национального единства. Правда, в глобальном масштабе эта идея получает развитие за счет других государств. Но… нация ведь должна быть превыше всего. На это и направлена любая национальная “идеология”, хотя само понятие идеология до сих пор включает в себя довольно значительное количество смыслов. Ведь в ее основе лежит понятие “идея”, смысловая основа которого в большинстве мировых языков связана со словом “видеть” и только в немецком языке — словом “мудрость”…
    В соотношении с пониманием нации идеология приобретает несколько иное значение — еще отцы–основатели римского государства целью национальной идеологии определили конституционное сохранение государственности. И далее — блюсти приумножение национального благосостояния, для чего в Риме существовал “авторитет отцов”, который накладывал вето на опрометчивые решения.
    Позже новые отцы–основатели определили национальную идеологию американского государства опять–таки через приумножение государственных богатств. Правда, в начале XXI века это приумножение не может не вызывать беспокойства. И не только у остального мира, но и в самих Штатах, которые сегодня живут в кредит, имея колоссальные задолженности…
    Хотя глобальная государственность, которую сегодня формируют США в реальности, является следствием всеобщего развития. Европейский союз, Китай, Япония также участвуют в создании собственных глобальных государственных форм, которые чаще всего выступают как хозяйственно–политические комплексы малых государств во главе с доминантным лидером. При этом у каждого из лидеров уже есть собственная идеологическая платформа: всеобщий принцип гуманности в Японии, который лег в основу “меморандума Танака”, европейская оборонная идентичность, ставшая основой ЕС, китайская идея “срединного государства”, в которой политический процесс представлен как снисхождение благодати на землю и ее влияние на мир.
    Конечно, практическое воплощение американской национальной идеи на глобальном уровне довлеет с конца прошлого века, хотя вряд ли это можно считать преимуществом. Поскольку именно Штатам досталась сегодня задача поддержания мирового порядка, претворяя в жизнь устремления
    Т. Рузвельта, считавшего, что только Америка может создать “мировой порядок, построенный на сотрудничестве свободных государств”. Понимание свободы, конечно, у каждого свое. Равно как и независимости.
    В любом случае сегодня независимость как национальная американская идеология не просто сохраняет внутренние позиции, но и может стать основой новой глобальной государственности. Вот только ценности этой идеологии могут быть представлены и как гражданские свободы, и как необходимость бороться с трудностями, проистекающими от избытка демократии…
    Экспертный отдел партии “Санжыра”
    Если не высказаны противоположные мнения, то не из чего выбирать лучшее.
    Геродот

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/14644/