Отель, который построил... кто? Долг, который заплатит... кто?

    Аккурат после президентских выборов в одной из республиканских газет был опубликован полный текст знаменательного судебного решения. Именем Кыргызской Республики Бишкекский межрайонный суд решил отменить банкротство ЗАО «Ак–Кеме» и «привести стороны в первоначальное положение». Суть данного решения сводится к тому, что за строительство отеля ЗАО «Ак–Кеме» никому ничего не должно, а турецкий кредит… Вот кто там его у турок получал (то бишь государство), тот пусть и расплачивается. Иными словами, деньги за строительство отеля, на владение которым активно и пока небезуспешно претендует ЗАО «Ак–Кеме» во главе с Р. Сарымсаковым, правительству Турецкой Республики будем возвращать мы, налогоплательщики.
    Чтение решениЯ Mежрайонного суда г. Бишкека под председательством судьи М. Токтомушева — занятие увлекательное. Настоящий детектив, где фигурируют и подложные платежные документы, и стенограммы выступлений экс–президента страны, и установленный факт “заказного” характера банкротства частной фирмы.
    За частоколом цифр и номеров документов вырисовывается следующий сюжетец: в 1993 году 6 миллионов долларов США из 75–миллионного турецкого кредита были направлены на строительство отеля “Ак–Кеме”. Однако напрямую на счет ЗАО “Ак–Кеме” деньги не поступали, а выплачивались поставщикам и подрядчикам через Нацбанк и турецкий “Эксимбанк” после выполнения работ. Сертификаты, подтверждающие выполнение этих работ, заверялись несколькими сторонами, в том числе и заказчиком — ЗАО “Ак–Кеме”. В общем, дело шло, отель строился, деньги расходовались. По условиям долгового обязательства первые выплаты по кредиту должны были быть произведены в 1996 году. Причем выплаты касались не только “Ак–Кеме”, но и ряда других организаций, получивших деньги по тому турецкому кредиту, например, “Кыргыззооветснаба”, “Кыргызсельхозхимии”. Но конечные получатели кредита рассчитываться не спешили, ссылаясь на нехватку средств. Правительство продолжало напоминать, предупреждать и даже грозить: например, в августе 1996 года должникам недвусмысленно дали понять, что в случае неуплаты долга по кредиту последует возбуждение дела о банкротстве. Однако в то же время правительство было вынуждено “сохранять лицо” перед турецкой стороной, так как кредит был выдан именно под правительственную гарантию. Поэтому выплаты основного долга и процентов по нему производились за счет бюджета. То есть Минфин, Управление делами администрации президента и аппарата правительства выплатили в счет долга, например, “Ак–Кеме”, 1 795 825,6 доллара США, а потом еще вложили в строительство отеля 2 458 100 доллара США. Именно этот долг послужил основанием для возбуждения дела о банкротстве, которое рассматривалось в течение 1998 — 2003 годов. Инициатором банкротства выступило Управление по делам банкротства ГКИ (тогда ФГИ). Стороны с переменным успехом отстаивали свои позиции в судах различных инстанций, включая Высший арбитражный и Конституционный суды, и, наконец, в 2003 году ЗАО “Ак–Кеме” повторно было признано банкротом. Казалось, вопрос исчерпан. Однако изменение политической ситуации в марте 2005 года повлекло за собой пересмотр многих хозяйственных споров, не стало исключением и дело “Ак–Кеме”. Позиция суда изменилась на 180 градусов и теперь ЗАО “Ак–Кеме” — опять не банкрот. Впору бы порадоваться за предпринимателей и акционеров, которые вновь обрели насильственно изъятую собственность, но не дает покоя сумма в шесть миллионов долларов, которая таки была истрачена на строительство отеля и которую таки придется возвращать турецкой стороне. Вопрос — кто это будет делать?
    Логика суда такова: коли ЗАО “Ак–Кеме” не получило денег на свой расчетный счет, а кредитный договор на 6 миллионов долларов США между ЗАО “Ак–Кеме” и Минфином не заключался, то, стало быть, и долга как такового на ЗАО нет. Суд считает, что при таких данных ЗАО не должно нести ответственность за 6 миллионов.
    Но деньги–то были! Отель–то построен! И техническая документация, подтверждающая выполнение работ и служившая основанием для оплаты — так называемые сертификаты прогрессирующего платежа, — есть в наличии. Но для суда эти документы — не аргумент. По мнению судьи М. Токтомушева, “… на основании этих “сертификатов–процентовок” должно производиться списание этих денежных средств со счета лиц, получивших кредит в сумме 6 миллионов долларов США… данная ответственность должна быть возложена на Национальный банк Кыргызской Республики как получателя данной суммы…”. Но позвольте, Нацбанк то здесь при чем? Ведь не Нацбанк же строил отель! Главный банк страны лишь визировал эти самые “процентовки”, давая свое “добро” на оплату выполненных работ напрямую из “Эксимбанка” подрядчикам! Такова была схема кредита, и деньги фактически были истрачены на строительство конкретного объекта…
    Получается, как в старой детской присказке: “Кто не спрятался, я не виноват”. Не спрятались в данном случае Нацбанк и Минфин. Безусловно, кто–то из чиновников несет персональную ответственность за то, что с ЗАО “Ак–Кеме” не были заключены все положенные кредитные договора, за то, что есть расхождения по платежным документам в претензии Управления по делам банкротства и фактическими платежками, за то, что за счет того злополучного турецкого кредита нагрелось много “левых” граждан, за бардак в государственных финансах. Однако отловить, а тем более привлечь к ответственности данного конкретного чиновника не представляется возможным, но суть дела от этого не меняется. Деньги истрачены, отель построен и приносит прибыль, а платить по счетам придется бюджету.
    Причем в решении суда однозначно сказано, что часть этого долга была зачтена как доля государства в бизнесе, и именно этот факт позволил ЗАО “Ак–Кеме” отказаться от долга — дескать, доля в капитале — это не то же самое, что заемные средства. Совершенно верно. Но, следуя этой логике, приходишь к выводу, что часть отеля, соответствующая 6 миллионам долларов, должна принадлежать государству и соответствующая доля доходов должна перечисляться в бюджет…
    Но вообще–то кыргызстанское государство еще в 1992–1994 годах отказалось от идеи владения торговыми и сервисными объектами, включая гостиничный бизнес, справедливо полагая, что эта сфера должна быть сугубо частной. Так что очень сомнительно, что кто–либо в правительстве когда–либо ставил цель урвать для бюджета пару гостиничных этажей… Для себя лично — другое дело, но в деле, простите за каламбур, ни одной персоналии нет. Хотя, впрочем… есть. Вы страшно “удивитесь”, но это опять Аскар Акаев. Именно ему, по утверждению суда, принадлежит идея насильственного и противозаконного банкротства ЗАО “Ак–Кеме”. Надо сказать, что это не ноу–хау судьи М. Токтомушева, так как впервые о “заказном” характере банкротства “Ак–Кеме” было сказано в резолюции ЗС ЖК N№8–09/19: “… объявление ЗАО “Ак–Кеме” банкротом было не правовым решением, а заказным и преследовало определенную цель”. Суд же установил, что “факт “заказного” характера банкротства подтверждается и другими материалами дела” (дабы не поддаться искушению, не впасть в неоправданный сарказм и не задеть ненароком честь и достоинство глубокоуважаемого суда, приведем цитаты полностью):
    “Так, письмом от 27 октября 1998 года Арбитражного суда г. Бишкека на имя президента Кыргызской Республики извещалось, что 22 октября 1998 года в 16.00 (какая точность! — Прим. авт.) председатель Арбитражного суда г. Бишкека по поручению председателя Высшего арбитражного суда Кыргызской Республики требовал признать ЗАО “Ак–Кеме” банкротом, мотивируя это тем, что в этом заинтересован президент Кыргызской Республики.
    Однако решением от 16.11.1998 г. Арбитражный суд г. Бишкека отказал в банкротстве ЗАО “Ак–Кеме”…” — конец цитаты. Как–то не очень понятно, то требовал признать банкротом (у кого требовал?), то отказал в банкротстве… А президента и вовсе известили, что он заинтересован. Но дальше больше:
    “О том, что банкротство ЗАО “Ак–Кеме” носило “заказной” характер, явно прослеживается из стенограммы выступления президента Кыргызской Республики на совещании с министрами и руководителями административных ведомств 9 января 1999 г., где давались указания правительству Кыргызской Республики (Б. Силаеву) “привести в чувство и обанкротить ЗАО “Ак–Кеме” (орфография оригинала. — Прим. авт.).
    Заказной характер банкротства ЗАО “Ак–Кеме” вытекает и из распоряжения правительства N№ 443–р от 13 октября 1998 г. (то есть за три месяца до стенограммы. — Прим. авт.) (Б. Силаев), где дается указание Управлению по реорганизации и ликвидации предприятий при ФГИ приступить к процессу банкротства ЗАО “Ак–Кеме” в связи с невыполнением ЗАО “Ак–Кеме” взятых обязательств по возврату кредита “Эксимбанка” Турции… В распоряжении 443–р нет указания, какие обязательства брало ЗАО “Ак–Кеме” и перед кем, какой кредит брало (сумма) у “Эксимбанка” Турции” — конец цитаты. По мнению суда, “отсутствие необходимых конкретных данных в распоряжении”… указывает на направленность принятого распоряжения.
    А то! Если правительство требует погасить задолженность по кредитным выплатам — налицо “заказуха”. Тогда можно добавить сюда же еще одно распоряжение правительства N№284–р, но уже от 23 августа 1996 года за подписью А. Джумагулова, который тоже предлагает “в случае непогашения в установленный срок задолженностей … применить к предприятиям–должникам (“Ак–Кеме”, “Кыргыззооветснаб”, “Кыргызсельхозхимия”. — Прим. авт.) процедуру банкротства в соответствии с законодательством Кыргызской Республики”. Из этого документа следует, что “заказ” на банкротство “Ак–Кеме” поступил аж в 1996 году — в год, когда положено было начать выплаты по турецкому кредиту. Долгонько же чиновники его исполняли — вплоть до 2003 года. Можно сказать, прямо–таки игнорировали высочайший заказ. Верится? То–то.
     Кроме того, прямо называя предыдущие решения судов заказными, документы подложными и т. д., сам суд апеллирует к источнику заказа. Так, незаконность банкротства ЗАО “Ак–Кеме” суд, в том числе, обосновывает… текстом “краткой информации от 4.12.1998 г. на имя президента Кыргызской Республики, составленного отделом экономической политики администрации президента Кыргызской Республики”, из которой следует, что “ЗАО “Ак–Кеме” платежеспособное, рентабельное, задолженностей по платежам в бюджет не имело”. Странными выглядят три момента: во–первых, администрация президента — вотчина “заказчика”, во–вторых, экономический “диагноз” частному предприятию ставит структура, не наделенная такими полномочиями, в–третьих, суд считает комментарий аналитиков президентской администрации достойным аргументом, а официальную точку зрения, заключение специального ведомства — Министерства финансов — отрицает. Более того, в судебном решении утверждается, что “представленные Управлением по делам банкротства платежные поручения за N№ … не могут служить доказательством, и суд считает эти платежные документы подложными…”. Выходит, правда где–то между президентом и его администрацией?
    Еще более странным выглядит поведение руководителя ЗАО “Ак–Кеме” Руслана Сарымсакова. В разгар “заказанных” мероприятий, а именно в декабре 1998–го, когда Высший арбитражный суд вколачивал гвозди в “гроб” ЗАО “Ак–Кеме”, на страницах центральной газеты появилось объявление, весьма нескромное даже по тем временам: “Глубокоуважаемый Аскар Акаевич! Примите от неизменного приверженца вас и Ваших дел и свершений во имя нашего Государства идущие от всего сердца пожелания счастья и благоденствия Вам и Вашей семье, родным и близким. Верю и всегда верил, что с именем первого Президента в прекрасном доме — Кыргызстан — сбудутся все добрые новогодние надежды и чаяния нашего народа” (орфография оригинала сохранена). И подпись — “Искренне, президент “Ак–Кеме Холдинг” Руслан Сарымсаков”. Вот так — “простенько и со вкусом”, чем–то смахивает на молитву или заклинание. Написано, надо полагать, под впечатлением “заказанного” президентом банкротства. Но, может быть, это крик отчаявшегося? Или игра ва–банк, когда терять уже нечего, кроме собственного достоинства? Но чем бы ни было данное заклинание, эффекта оно явно не произвело, за исключением того, что сегодняшние экзерсисы по поводу гонений, “заказов”, политического прессинга и т. п. (не в адрес суда сказано) не очень вяжутся с былыми проявлениями верноподданнического чувства. Солгавший единожды…
    Но вернемся к последнему судебному решению. Резюме судьи коротко:
    “1. В удовлетворении искового заявления Управления по делам банкротства при Госкомитете Кыргызской Республики по управлению госимуществом о признании ЗАО “Ак–Кеме” неплатежеспособным (банкротом) отказать.
    2. Привести стороны в первоначальное положение.”
    Стоп. А что, собственно, подразумевается под этим самым “начальным положением”? Грубая логика диктует, что отель надо если не снести полностью, то хотя бы вернуть в докредитное состояние — разобрать пару этажей, зарыть бассейн и так далее. Но поскольку это невозможно, то отель автоматически переходит в частичную собственность государства. А если государство — полноправный акционер (хотя в реестре акционеров ЗАО государственные органы не числятся), то как тогда быть с крупными сделками, которые заключало ЗАО “Ак–Кеме”? Например, со сделкой о создании совместного с малайзийской фирмой “Бизнес Фокус Сдн. Бхд.” предприятия ОсОО “Отель “Ак–Кеме”, где ЗАО “Ак–Кеме” принадлежит 70 % уставного капитала на сумму 11 миллионов 900 тысяч долларов США? А куда деть кыргызско–турецкое СП “Ак–Кеме — Пинара” и взаимные обязательства между ним и правительством страны? То есть где оно, это самое “начальное положение”?
    Завершается решение суда следующим аккордом: “Управлению по делам банкротства при Госкомитете Кыргызской Республики по управлению гос-
    имуществом произвести передачу (возврат) движимого, недвижимого имущества, оборотных и денежных средств и иных товарно–материальных ценностей ЗАО “Ак–Кеме”. Вот так. Государство теперь не просто “впряжется” в оплату турецкого кредита, на который в том числе был построен отель, но еще и закрепит право собственности на него за ЗАО “Ак–Кеме”. Вот это бизнес! А еще говорят, что у нас плохие условия для частного предпринимательства. Да у нас при жгучем собственном желании и судебном благоволении можно горы, то бишь ведомства вроде Нацбанка и Минфина проглотить и не поперхнуться.
    Что–то неладное происходит в нашем государстве и в судебной системе в частности. Вполне понятная “охота на ведьм”, увлекшая немалую часть общества, ни в коем случае не должна касаться оплота государственности и правопорядка, конституционного строя и демократических принципов — независимого суда. Не хочется никого обвинять, но результат указанного судебного решения при ближайшем рассмотрении приносит явную выгоду частной фирме в ущерб государственным, бюджетным интересам. Именем Кыргызской Республики.
    Н. Абдраимова.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/10909/