Некровожадный поединок

    Это воскресенье собрало на столичном ипподроме людей азартных, и немало — шли финальные состязания Первого чемпионата Кыргызстана по собачьим боям.
    Зрелище это отнюдь не кровожадное, как привыкли думать обыватели. Во всяком случае, мое утверждение относится к данному, легальному, чемпионату. Хотя, что скрывать, существуют подпольные бои без правил — где до конца, до смерти затравливают. Однако с января, когда было зарегистрировано общественное объединение “Волкодав”, стали проводиться вполне цивилизованные и, можно даже сказать, благородные собачьи бои. И, как говорят, подпольные ушли в небытие. Стравливают псов вообще–то издавна. И страсть к подобного рода “зрелищам” (хотя дело тут, понятно, не в лицезрении окровавленных морд, а в куда более полезном — сейчас узнаете). Но все делалось, так сказать, подпольно — в городе еще первый мэр Силаев запретил подобные мероприятия. Мол, живодерство одно (об этой стороне проблемы поговорим позднее). А ведь восточные народы испытывали неумолимую тягу к псовым ристалищам.
    — Мы же овцеводы, скотоводы, объясняет Адиль Тулгобаев, председатель общества “Волкодав”. — Конь да собака — наши лучшие помощники. И отбор тут был самым строгим. Оставляли самых сильных, самых выносливых. Рождались щенки — забирали лучшего, остальных закапывали — народная селекция.
    — Нас раньше любой сержант разогнать мог, — вспоминает Адиль. — Мы же вообще–то с восемьдесят первого года занимаемся собачьими боями. И делаем это ради возрождения нашего кыргызского волкодава.
    Кыргызский волкодав (он же — азиатская овчарка, алабай) имеет весьма древние корни, ей больше 3 тысяч лет (хотя в мире эта порода считается едва ли не самой молодой и Европа только–только узнала о ней). В родоначальниках у него — тибетский дог или мастиф. А первые упоминания об этой собаке относятся к 1121 году до нашей эры! Тогда тибетский дог был подарен одному из китайских императоров. Ну а дальше порода стала кочевать по странам…
    — Шарпеев при Мао Цзедуне уничтожили, то же чуть не получилось и с нашим, — продолжает Адиль. — В советское время мода пошла на немецких овчарок, а кыргызских азиатов, впрочем, как и казахских, истребляли как бездомных. А ведь наши собаки ценятся, и еще как! Вот посмотрите, японский хин, французская болонка — применения никакого, а Япония и Франция ими гордятся. А в Азии именно наши собаки ценятся, это же настоящее национальное достояние! Когда шарпеев уничтожили, американцы клич кинули по всему миру — и от семи особей теперь тысячи. А нашу кто спасать будет? Только мы. Туркменского алабая уже национальным достоянием признали, а наш ничуть не хуже!
    Специалисты говорят, что стравливать собак просто необходимо — для сохранения рабочих качеств. И, что уж скромничать, наши “кыргызы” фору дадут очень и очень многим: в той же России сплошняком внушительные с виду чемпионы, а упадет при награждении кубок — все, уши прижал, испугался (собственными глазами Тулгобаев видел). Кстати, тут даже незаконные бои свою лепту внесли — опять же отбраковывались слабые особи.
    Василий Сосня давно “подсел” на алабаев. “Собачничал”, собственно, еще с 70–х, но в 90–х неожиданно открыл для себя азиатов. И прикипел.
    — Как немецкие овчарки у меня вывелись, а порода перестала обновляться в Кыргызстане, так случайно и вышел на них, — объясняет. — Теперь только азиатов и держу. В свое время в Семеновском ущелье на метеостанции работал, там мои собаки хорошо себя и показали. Где мои собаки бегают — волк не появляется.
    Сколько споров с тамошними чабанами было! Все не верили, что способны эти умные псы спасать от набегов серых хищников. Василий все предлагал щенка в обмен на матку с ягненком, да чабанам это слишком дорогим удовольствием казалось. Пока в полнолуние не увидели, как азиат немецкую овчарку в зубах держит — за волка принял, похожи ведь. А поодаль два настоящих держатся, не подходят. С тех пор паломничество началось к Сосне — продай да продай щенка. Оценили. Был и еще случай, тоже на спор, собакам предлагали волчье мясо. Девять из десятерых трусливо отвернулись, лишь запах почуяв, а азиат как ни в чем не бывало проглотил. “Этот кобель на волка пойдет!” — согласились люди.
    У Василия теперь четверо алабаев, Бим — постоянный участник боев (даже стал как–то телегероем — чем его хозяин несказанно гордится).
    — Бим у меня нормальный кобель, ласку любит. На улице спокоен — хоть на хвост наступи ему. А дома трудно постороннему подойти. Но зря не кидается.
    О благородстве этих собак буквально легенды ходят. Такой охранник, что каждую свою курицу “в лицо” знает. Да и на ринге стоит не столько ради драки, сколько ради хозяина — его, в собачьем понимании, как–никак тоже защищать надо. Такой вот у нее мужской характер (это и ценится особо: собака должна обладать низким болевым порогом, не бояться выстрелов, понимать хозяина с полуслова даже в пылу схватки — а это на самом деле так). Между прочим, внесли свою лепту азиаты и в дни революционной бучи: все они охраняли магазины от мародеров (хотя, конечно, предназначены в первую очередь для охраны кошар и стад — ни одна порода в горах не выдержит, со всеми температурными перепадами от невыносимой жары днем до почти мороза ночью, да и еду сама в состоянии добыть — ту же мышку поймать для азиата не проблема).
    — Говорят, собачьи бои — это жестокость, — затрагивает проблему Василий. — А что люди под этим понимают? Они ничего не смыслят в этом! Жестоко — это посадил на цепь, в клетку, рану пес получил — а ее не лечат. А кик–боксинг? Тоже надо наказывать — за жестокое отношение к человеку (смеется). А в армии нас как гоняли? Алабай — бойцовая порода. Бой для него — тренировка, проверка на профпригодность. А не жестоко ли отдать щенка необученного, чтоб в горах его волк задрал (хотя девяносто процентов качеств по крови передается — врожденные рефлексы)? Щенки месяца в полтора уже по технике как взрослые дерутся. Обучать же нужно с пяти–шести месяцев. В полноценный бой года в полтора пускают.
    Нынешний чемпионат собрал 42 кобеля (это те, кто прошел все пять турниров). До финала дошли только 16. Но с каждым разом прибавлялись еще желающие, и их (как и вылетевших из соревнований) оставляли просто для рейтинговых боев. Всех претендентов разделили на 4 весовые категории: до 50 килограммов, до 55, до 60 и выше 65. Соответственно, учитывался и возраст собак.
    — Это тот же бокс, — считает Тулгобаев. — Это не уличная драка! Собака слишком дорого стоит, чтоб ее потерять.
    И впрямь — никакой кровожадности! Собаки дерутся так, что впору людям учиться у них. Берут реванши — кажется, что пес уже лежит, смирившийся, в пыли. Ан нет — изловчился, перехватил — и победа его. Приемов тут много — и за загривок, и за ухо, и за заднюю лапу держат (два последних — самые больные места, но и тут псы хоть бы пикнули). Ну а чтоб собаку не истязать, ее в бой пускают не чаще раза в месяц. Ведь даже если она не истощена физически, ей требуется психологическая релаксация, скажем так. А летом, по зною, вообще боев не проводят.
    — Это страсть, это болезнь! — убежден еще один заводчик Николай Радченко (сам он увлекается и скаковыми лошадьми, и тайганами, и азиатами). — Азиаты — очень добродушные собаки, не такие, как кавказцы. Более преданные и лучшие сторожевые псы. На охоте, когда тайганы не могут волка взять, азиат без доли страха сразу же в схватку кидается.
    Шерхан, Мачо, Бархан, Беркут… Звучные клички под стать их обладателям. А историй каких только не услышишь от болельщиков! Прямо чуть ли не всю подноготную выведаешь…
    — Они ж его продали! — удивлялись знатоки, глядя на вышедшего на ринг кобеля.
    — Вернули…
    — Не оправдал надежд?
    — Ни одна клетка его не держит, даже подкопы делает…
    — Вот каких надо держать! Чтоб еще и бесплатно возвращали…— смеются.
    Знатоки с ходу определяют, годовалый или опытный драться будет. Есть такие, что всеми силами уворачиваются от предстоящей схватки — когда явно чувствуют превосходство соперника. И подстегивания хозяина (он все время по кругу ходит во время боя) не помогают. Бывалые “бойцы” знают, как себя вести — кругом обходят, красуются, ситуацию вроде как оценивают. Понятно, что и среди зрителей ажиотаж поднимается! Как, например, вокруг боя черно–белого Анчара и Торнадо волчьего окраса. Собаки даже звука не издали! А ведь Торнадо рану получил — случайно противник прокусил вену в подмышке. Но и хлеставшая кровь не остановила его (кстати, оба — чемпионы). Это был единственный ужасный эпизод — из лапы буквально лужа натекла. Слава богу, люди заранее подготовились — тут же после поединка подбежали ветеринары, сделали уколы, промывания…
    — Бывает, быстро восстанавливаются собаки, бывает, две–три недели уходит, — комментирует Николай. — Обычно хозяин, когда видит, что пес реально проигрывает, — сразу снимает с боя. Хозяин всегда контролирует свою собаку и может ей сильно помочь. Агрессия собак очень–очень редко переходит на человека.
    Пять–десять минут — и исход боя известен (не то что у питбулей — там схватка часами длится до полного изнеможения и более). Причем правила таковы, что даже если кобель ощерится или заскулит — немедля считается проигравшим. Между прочим, бывают случаи, когда вот так валяется–валяется один, а второй, пока его треплет, изматывается и уходит обессилевший… тогда и приз достается… первому. Несправедливость, скажете? Выдержка!
    В паре Анчар — Торнадо лучшим в этот раз оказался Анчар. Победе своего питомца Роман Чу рад, но не до безумия, как говорится. Объясняет просто — победа не случайная, а заслуженная, всю зиму планомерно готовились. И было бы разочарование, если б его Анчар не взял первое место.
    — Сначала у меня были одни девочки–сучки, — рассказывает Роман. — Держал для охраны. Потом появились щенки — оставил кобеля. А кобель должен драться. С девяносто первого года занимаюсь ими. Теперь целый питомник: всякие собаки есть, даже которые совсем не дерутся (характер такой). Зато экстерьер и чистые крови. Сейчас вяжут как попало, заводскую линию не держат, а надо на многое смотреть, даже на форму головы.
    Среди пятерых воспитанников и легендарный Тибул: на “пенсию” ушел в семь лет непобедимым (Анчар — его внук).
    Но и сейчас есть достойные продолжатели. Под конец вывели на ринг Каракуша и Кутура. Судьи долго решали, ничью присвоить или обоим первое место дать, настолько равноценные противники были. Уже в два тура заходили — так и не смогли выявить лучшего. Остановились на невиданном — на ничьей. А вот с Абреком и Анчаром (другим уже) так и не смогли определиться. Даже после второго раунда. Хотели было третий устроить, но потом сжалились над собаками, уже не желавшими драться. И определение абсолютной победы перенесли на другие соревнования, которые пройдут на малой арене “Спартака”.
    Собачьи бои — безусловно, адреналин и нешуточный азарт. Но вот настоящего, официального, тотализатора нет. Бывает, что кто–то между собой поспорит на деньги, но сами заводчики на этом не навариваются. Кто–то 50 баксов поставит на любимца, кто–то и 200 не пожалеет (максимальная ставка в Кыргызстане). А вот в Алматы однажды в пылу страстей выложили 4 тысячи “зеленых”!
    — А собаки этого стоят! — убежден Роман. — За моего Тибула до 15 тысяч долларов предлагали. Не продал. А продал бы — не было бы сейчас в Бишкеке чемпионов. Было время, когда казахи всех здесь скупали и у себя на родине перепродавали за очень большие деньги. Потом насытились — и у нас снова появились свои собаки. Вы знаете, как мы их любим! Они у нас едят так, как люди не едят…
    В Казахстане собачьи бои — вообще национальный вид спорта. Одних центров по всей республике несколько. Возможно, слава наших алабаев (и без того немалая) при соответствующей поддержке прогремит по всему миру.
    Татьяна Орлова.
    Фото Владимира Пирогова.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/9839/