Особенности кыргызской демократии

    По крови проникая до корней,
    пронизывая воздух небосвода,
    неволя растлевает нас сильней,
    чем самая беспутная свобода.
    И.Губерман
    Недавно суд второй инстанции принял решение об отказе в условно–досрочном освобождении кыргызстанского «узника N 1» Феликса Кулова. Доводы более чем смехотворные и беспомощные: отсчет пребывания опального «народного генерала» в неволе суд ведет с момента вынесения решения о лишении того свободы, и время, проведенное Куловым в СИЗО СНБ, не в счет. Доводы не поддаются ни комментариям, ни обсуждению в силу их надуманности, нелогичности и абсурдности.
    Тем самым кыргызстанская Фемида вновь продемонстрировала всему миру, что яркая вывеска на фасаде нашего суверенного государства: «Кыргызстан — страна прав человека» рассчитана на внешний мир, на внешних потребителей — главным образом потенциальных кредиторов, грантодателей и инвесторов. На граждан же Кыргызстана этот лозунг ни в малейшей степени не распространяется.
    В продолжение невеселых размышлений о правах свободных граждан в свободном и независимом Кыргызстане хочу привести случай из жизни, невольным участником которого довелось на днях стать.
    13 августа в одном из бишкекских отделений связи в отделе выдачи пенсий висело привычное и никого не удивляющее объявление: “Сегодня пенсии выдаются за 8 и 9 августа”.
    — Милая, — обратилась к работнице по ту сторону барьера приковылявшая старушка “божий одуванчик”. — Наш, со стариком, день 12 число, да мочи нет терпеть еще три дня. Денег даже на хлеб не осталось. Ты уж, сделай милость, выдай нам пенсию сегодня.
    — Ладно, — сжалилась над просительницей почтовик. — Деньги выдам, но только если возьмете две “Вечерки”.
    — Возьму, милая, возьму, — униженно засуетилась старушка. — Уж так деньги нужны.
    Обычно я не имею обыкновения вмешиваться в дела, которые меня никаким боком не касаются. Но тут не выдержал.
    — Совесть–то у вас есть, как вам не стыдно? — обратился я к работнице почты. — Ведь вы еще вчера должны были выдать бабульке с ее старичком пенсию. И без всяких условий. Вначале загоняете беззащитных и беспомощных стариков в безысходное положение, а потом еще навязываете совершенно не нужный им и к тому же тухлый товар.
    — А нам что делать с ними? — указала женщина на кипу “Вечерок”. — Нам их тоже навязывают. Не продал, плати из своего кармана.
    — Не берите, только и всего. Но не вешайте свои проблемы на других, не отбирайте у убогих их жалкие копейки в угоду тем, кто далеко не беден.
    — Вам легко говорить, — возразила собеседница, — а нам чуть что грозят увольнением.
    Однако газеты бабульке все же не всучила. Выдала пенсию полностью, без удержаний.
    Пока шел домой, размышлял об укоренившейся в республике привычке впаривать свободным гражданам свободной страны прав человека залежалый товар, не испрашивая на то их желания и разрешения. Вспомнил, как пытались в Нацуниверситете навязать моей жене бестселлер М.Акаевой “У надежды не бывает ночи” по цене недельной ставки преподавателя высшей школы.
    — Я, конечно, могу взять эту книгу, — нашлась жена. — Но, представляете, принесу я ее домой, муж удивится этой покупке. Я расскажу, как все произошло. Через день в “МСН” появится по этому поводу реплика. Вам это нужно?
    Судя по всему, “им” это не было нужно. От жены отстали. Хотя кафедре несколько экземпляров все же всучили. Причем по цене более высокой, чем в свободной продаже.
    Думаю, в домашних библиотеках многих кыргызстанцев хранятся книги главы государства и первой леди республики, приобретенные помимо воли и желания покупателей. Не скажу, что брали некоторые граждане эти труды безропотно. Вот только ропот этот не выходил за пределы узкого дружеского круга или семейной кухни.
    Благо еще, что книги эти не стали предметом всеобщего изучения, всенародного обсуждения и поклонения, как в свое время эпохальная трилогия, удостоенная Ленинской премии в области литературы, незабвенного Леонида Ильича или как современная библия туркменского народа “Рухнама”. Впрочем, еще 5–10 лет такого восторга, такого, говоря языком Салтыкова–Щедрина, начальстволюбия и чинобоязненности, такого беспрекословного соглашательства, глядишь, придем и к этому. Думать и говорить так основания, полагаю, имеются.
    Ведь не ропщет же и не возмущается, не протестует наша интеллигенция в лице врачей, учителей, работников госучреждений, когда их, чуть ли не стадно, загоняют в члены партии власти “Алга, Кыргызстан!”. А что делать, беспомощно разводят руками новоиспеченные партийцы. Власть, она и в Африке власть. Не хочешь потерять работу, подчиняйся и молчи. Что ж, это тоже одна из особенностей демократии по–кыргызстански: довести безработицу в стране до немыслимого прежде уровня, а потом держать тех, кто пока имеет хоть какую–то работу, в узде и послушании.
    А возьмите бесконечные поборы под видом добровольных взносов и пожертвований со всевозможных АО, ОсОО, ЧП, отдельных предпринимателей на проведение помпезных мероприятий, будь то “Манас–1000”, “Ош–3000”, “Бишкек–125”, 10–летний юбилей независимости республики или строительство железной дороги “север — юг”.
    Что это? Торжество демократии или пародия на нее, ее извращение?
    В связи с этим вспоминается старый анекдот. Едва большевики захватили власть, началась массовая экспроприация. К владельцу ювелирного магазина Циперовичу пришли товарищи в кожанках и с красными бантами. Так, мол, и так, г–н Циперович, как вам известно, мы строим новую жизнь, а для этого нужны деньги. Надо бы поделиться.
    — Надо так надо, — отвечает Циперович, — только я должен посоветоваться с женой Розой. Не могли бы вы прийти завтра?
    Назавтра вновь появляются товарищи в кожанках:
    — Ну что, г–н Циперович, сказала ваша жена Роза?
    — Роза сказала, что если нет денег, то и незачем что–то строить.
    Глядя на всю современную вакханалию, невольно начинаю думать, что главная беда суверенных государств в постсоветской Центральной Азии, в том числе и Кыргызстане, кроется в том, что, с одной стороны, их властители, являясь в правовом, идеологическом и духовном отношении преемниками и последователями коммунистического режима, освободились от контроля и диктата Москвы, стали полновластными и неподконтрольными никому самовластителями в своих вотчинах. А с другой — народ этих республик в большинстве своем еще не дозрел до демократических идеалов. Его сознание еще не поднялось до того уровня, чтобы не позволять новоявленным лидерам править так, как им заблагорассудится, становиться единовластными распорядителями того, что еще вчера принадлежало обществу и государству.
    Ведь свобода — явление преимущественно внутреннего порядка, чем внешнего. Неспроста же психологи изучают так называемый синдром раба, синдром несвободного человека, о котором емко и исчерпывающе сказал автор “гариков”:
    Чем дряхлый этот раб так удручен?
    Его ведь отпустили? Ну и что же.
    Теперь он на свободу обречен,
    а он уже свободно жить не может.
    Власти не устают твердить о верности демократии, о последовательном углублении в стране демократических процессов, развитии демократических процедур, что разговоры об откате от демократических принципов не имеют под собой должных оснований.
    Готов допустить, что мои наблюдения в чем–то субъективны и ошибочны. Но вот мнение стороннего и, хочу надеяться, доброжелательного наблюдателя, кое–что понимающего и разбирающегося в вопросах демократии. Речь идет о главе центра ОБСЕ в Бишкеке Ежи Венцлаве. Около четырех лет назад в одном из интервью он говорил: “Мы заинтересованы в том, чтобы укреплялась, была видна, проявлялась определенная тенденция к более демократическим процедурам, к более сильным демократическим институтам. Последний год — с ноября 1999 по конец октября 2000 года — Кыргызстан находится, условно говоря, под микроскопом, другими словами, под беспрестанным доброжелательным вниманием стран — участниц ОБСЕ. Как раз на это время, к сожалению, падает проявление отрицательных тенденций в развитии демократических процессов в республике. Хотелось бы, чтобы эти процессы вернулись в более прочное русло. Здесь я хотел бы процитировать заявление действующего председателя ОБСЕ госпожи Ферраро Вальднер, министра иностранных дел Австрии, которая обратилась именно к президенту Акаеву, “чтобы он воспользовался всей своей властью с целью устранения недостатков и прочного вывода Кыргызстана на путь демократических и экономических реформ”.
    Весьма показательно, что практически одновременно с этим интервью была опубликована стенограмма заседания Конгресса США. Оно состоялось 30 октября 2000 года и было посвящено состоянию демократии, соблюдению прав человека и основных свобод в странах постсоветской Центральной Азии. Выступая на заседании, конгрессмен от штата Нью–Джерси Смит, в частности, отмечал, что Кыргызстан являет собой неутешительный пример. Когда–то одно из наиболее демократических государств Центральной Азии, Кыргызстан ступил на путь своих соседей. Президент Акаев последовал примеру коллег по региону и манипулирует законодательной и судебной системами, а также правоохранительными органами для укрепления своей личной власти, несмотря на растущий протест внутри страны и международное общественное мнение. 29 октября он баллотировался на третий президентский срок и одержал победу на этих псевдо–выборах, от участия в которых были отстранены все наиболее серьезные соперники Акаева. Во всем регионе, говорил далее конгрессмен, авторитарные правители изобретают различные способы оставаться у власти, и создается впечатление, что они намерены держаться за свои посты до самой смерти.
    Пример с Феликсом Куловым наглядно показывает, что рамки закона далеко не всегда удобны не только для отдельных граждан, но и для исполнительной и административной власти. И если к тому же эти рамки недостаточно четко очерчены и тверды, если законодатель уступчив, а власти и общество не приучены уважать законы и не привыкли жить в правовом режиме, в уважении к законам, неизбежно воцарение авторитарных методов руководства. Все чаще власть будет отворачиваться от правового зеркала, поскольку в нем отражается слабость режима, который все более удерживается на насилии и беззаконии.
    Парадокс ситуации. Уже откатываясь от демократии и спокойно взирая на набирающее силу беззаконие, президент, выступая 29 июля 1999 года на республиканском совещании руководителей правоохранительных и контролирующих органов, витийствовал: “Демократия и законность — понятия неотделимые. Там, где нарушается законность, говорить о демократии не приходится”.
    Мировой политический опыт показывает, что, как только власть начинает понимать, что не в силах управлять страной, она начинает сковывать оппозицию и ограничивать рамки инакомыслия.
    Скажем, едва оппозиционная коалиция НПО начала набирать обороты и становиться заметной общественной силой, как тут же в противовес ей власти создали проправительственную ассоциацию НПО. Совершенно не случайно тот же Е.Венцлав предупреждал, что если причислять к оппозиционному каждое расходящееся с правительственным мнение и высказывание, то это может очень далеко завести. И тут же с тревогой отмечал, что его очень беспокоит то, что в республике одни НПО могут действовать спокойно, другие же встречают затруднения. Необходимо, чтобы все организации имели равноправные возможности, а не селективно допускались к общественной деятельности.
    За то время, что прошло с момента оценки этой ситуации, она не то что не улучшилась, а усугубилась. Ведь стоило Мисиру Ашыркулову сделать весьма безобидный, но самостоятельный (если только он действительно был самостоятельным) шаг, как на него обрушился мощный, но отнюдь не праведный, гнев белодомовского окружения президента. Вчерашнего соратника и единомышленника начали смешивать с грязью, обвинять его во многих грехах, навешивать на него уничижительные ярлыки.
    Опять же напрашивается параллель с широковещательными сентенциями Акаева.
    — Убежден, что без сильной оппозиции не может быть настоящей демократии… Оппозиция выполняет важную роль контроля властных структур, и без нее нам будет трудно идти по пути демократии, — это его слова из прямого телеэфира 3 ноября 1994 года.
    А вот что кыргызстанский президент говорил в июле 1997 года перед американцами, находясь в цитадели демократии: “Одна из самых действенных форм плюрализма в открытом обществе — оппозиция власти. Отсутствие поляризации мнений и подходов, когда нет разногласий ни по одному вопросу или проблеме, порождает бесформенную политику. Более того, такая политика вообще не имеет будущего”.
    Увы, последующие реалии убедительно продемонстрировали, что заявлять о приверженности демократическим принципам куда проще, чем следовать им на деле. Слыть демократом в глазах мирового сообщества значительно легче, чем быть таковым в повседневной жизни в собственном государстве.
    Вячеслав Тимирбаев.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/7688/