Расставанье не для нас

    За последние годы дружба между Японией и Кыргызстаном заметно упрочилась и окрепла. Немалый вклад в этот процесс внес и Митихиро Хамано. В течение почти четырех лет он возглавлял Кыргызско– Японский центр человеческого развития. Сейчас миссия Хамано–сана завершена, на днях он возвращается домой в Японию.

    — Хамано–сан, работая на посту директора центра, вам удалось воплотить задуманное, реализовать намеченные планы?

    — В целом да. Была продолжена работа, начатая моими предшественниками. Это, например, организация бизнес–курсов, курсов японского языка, кружков по обучению традиционным японским искусствам и ремеслам, таким как икебана, оригами, каллиграфия и ряд других. Привлекают внимание все большего количества кыргызстанцев ежегодные фестивали — музыкальный, весенний. Кроме того, мы начали несколько новых проектов. В апреле 2006 года стартовали курсы компьютерной грамотности для слабослышащих. В январе 2008 года проводился интенсивный курс для учителей спецшколы для слабослышащих и позднооглохших детей. В рамках празднования Года библиотек республики мы познакомили библиотекарей города с образовательно–информационными ресурсами центра, а также продемонстрировали методы работы с библиотечными фондами и специализированными базами данных. Провели множество других мероприятий.

    — То есть вы довольны сделанным?

    — Всегда остается сожаление, что чего–то не успел, не доделал. В частности, мы могли больше работать в регионах, отдаленных селах республики, активнее развивать связи с Кыргызским национальным университетом, который является нашим партнером.

    — Бытует мнение, что цель Кыргызско–Японского центра — укрепление культурных связей между нашими странами.

    — Это верно лишь отчасти. Главная наша задача — передать кыргызстанцам японский опыт и знания в области предпринимательства. Просто наши бизнес–

    курсы рассчитаны на ограниченное количество бизнесменов. Зато здесь люди получают основательные знания и серьезный опыт. А культурные мероприятия охватывают сразу несколько сотен, а то и тысяч граждан республики.

    — Хамано–сан, что для вас было самым неожиданным, непривычным, может быть, неприятным, за время пребывания в нашей республике?

    — Как глава Кыргызско–Японского центра я ни разу не столкнулся с непониманием или противодействием ни со стороны официальных лиц, ни со стороны обычных граждан. Это говорит о том, что деятельность нашей организации гармонично вписывается в жизнь республики. Если же вас интересует мое мнение как частного лица, то неприятно удивило меня положение женщин в республике, особенно в отдаленных регионах.

    Недавно мы проводили мою мать в последний путь. Ей было 96 лет. Я помню, что, когда мы с сестрой были маленькими, а родители молодыми, отец иногда бил мать. Вообще в японском обществе того времени бытовало убеждение, что женщина всегда должна быть на два шага позади мужчины, как в прямом, так и в переносном смысле. Но за последние пятьдесят лет положение японской женщины коренным образом изменилось. Огромную роль в этом процессе сыграли разнообразные женские движения. Приехав сюда, я оказался в прошлом.

    — Вы говорите о каких–то конкретных примерах?

    — В первую очередь, о варварском обычае ала качуу — умыкании невесты. Его рассматривают как нравственную проблему. Однако, на мой взгляд, это социальный порок. Думаю, что мать джигита подталкивает юношу к такому решению. Ведь ала качуу распространен в наиболее бедных, отсталых регионах. Там проблемы с водой, нет газа, элементарных бытовых условий. На плечи женщины–матери ложатся огромные заботы. Прибавьте сюда то, что кыргызки традиционно рожают много детей, и к 45–50 годам их силы истощаются. Женщина уже не может нести на своих плечах домашнее хозяйство. Ей нужна молодая помощница — невестка. Конечно, я вовсе не оправдываю мужчин. Со своей стороны они обязаны противостоять такому положению дел. Но усилия должно сделать общество в целом. Изменение жизни женщин приведет к естественной демократизации страны и экономическому росту.

    Но, повторю, это моя точка зрения как частного лица. К миссии центра она не имеет никакого отношения.

    — Знаю, что вы писали книгу о Кыргызстане. Это художественное произведение или путевой дневник?

    — Книга написана в жанре эссе. Она готова к печати и вскоре выйдет в Японии. Уже есть договоренность о переводе ее на кыргызский язык. Если материалы, представленные мной, будут интересны читателю, то возможна публикация и на русском.

    — О чем ваша книга?

    — Давайте я перечислю главы, и все станет понятно. “Многонациональный Кыргызстан”, “Кыргызский и русский языки”, “Куда пойдет общий язык”, “Япония, Россия, Китай и Кыргызстан”, “Мои кыргызы”.

    — В последней главе вы рассказываете о ком–то конкретно?

    — В книге нет имен собственных. В этой главе я составляю портрет среднестатистического кыргызстанца. Здесь есть информация о том, что кыргызы — мясоеды, указание среднего возраста, продолжительности жизни, размышления о семейном устройстве, рассказы о ритуалах, обычаях, верованиях. Я привожу примеры басен, малых эпосов. Называю наиболее употребительные имена и способ образования фамилий. Есть в книге эпизод, посвященный гастарбайтерам. Меня очень заинтересовал и тот факт, что кыргыз может назвать своих предков до седьмого колена. Об этом я тоже рассказываю в своей книге.

    — Какими вам показались наши граждане? Говорят, что из всех народов Центральной Азии именно кыргызы больше других похожи на японцев.

    — Доля истины в этом есть. Наши народы действительно очень похожи и внешне, и по менталитету. Если же попытаться охарактеризовать кыргызов, то одним словом я этого сделать не смогу. Зато могу сказать, чего в кыргызах нет. За все время своего пребывания в республике я ни разу не столкнулся со злонамеренностью, коварством.

    — Хамано–сан, откуда вы так хорошо знаете русский язык?

    — У меня два высших образования. Я экономист и филолог. Основной язык моей специальности — английский, а вторым выбрал русский.

    — Почему?

    — Тогда было модно учить особые языки. Кроме того, я всегда интересовался СССР и Россией. Потом жил и работал в России. У меня русская жена, и дома мы говорим преимущественно по–русски.

    — Вы поженились во времена холодной войны. У вас не было проблем с заключением брака?

    — Мы подали заявление в московский загс в 1982 году. В то время я работал в Москве в частной фирме. Разрешение на брак нам дали только через два года. За это время меня проверили вдоль и поперек. Видимо, я показался достаточно благонадежным. И для нас все закончилось счастливо. Но знаю случаи, когда мужчину–японца, желающего жениться на советской девушке, под каким–либо предлогом выпроваживали из страны и больше не давали разрешения на въезд.

    — У вас есть дети?

    — Один сын — Ёсио. Он музыкант. С его творчеством знакома и бишкекская публика. Ёсио трижды давал концерты в столице Кыргызстана.

    — Какой язык ваш сын считает родным?

    — Он настоящий билингв, то есть одинаково свободно владеет двумя языками — русским и японским. Правда, для того чтобы Ёсио стал русскоговорящим, моей жене Алле пришлось приложить колоссальные усилия. Когда сын был маленьким, она раз в неделю возила его через весь Токио в детский сад при российском посольстве, чтобы мальчик мог общаться на русском со сверстниками. Потом, когда Ёсио пошел в школу, мы пригласили учительницу, которая преподавала ему русский язык и литературу в том объеме, в котором эти дисциплины изучают российские школьники. Он разбирал слова по составу, писал упражнения, сочинения, изложения, учил стихи великих русских поэтов, читал многотомные романы. Так что его русский не отличается от языка его сверстников, которые выросли в России, несмотря на то что Ёсио родился и вырос в Японии.

    — Вы сами свободно владеете японским, английским и русским. За время пребывания в республике не пытались выучить еще и кыргызский?

    — Пытался, но, к сожалению, не смог. Во–первых, не хватило времени. Во–вторых, существующие методики — спонтанны. В республике мало квалифицированных преподавателей государственного языка, не смог найти и хороших учебников. Но тем не менее, надеюсь, что в Японии у меня будет больше свободного времени, и я все–таки освою кыргызский и, может быть, даже разработаю методику.

    — Мы заговорили о кадрах. В Кыргызско–Японском центре работают преимущественно граждане Кыргызстана. Как вы можете охарактеризовать их как специалистов?

    — Одним словом — умницы. Понимаю, что наш центр предлагает высокие ставки, а следовательно, мы могли выбрать лучших и тем не менее квалификация сотрудников центра доказывает, что у кыргызстанцев очень высокий потенциал. Таких исполнительных, обязательных, инициативных людей трудно найти даже в Японии, которая известна своим трудолюбием.

    — С каким чувством вы уезжаете из Кыргызстана?

    — Годы в Кыргызстане пролетели для меня как счастливый миг. С грустью расстаюсь с этим краем и людьми, которые здесь живут. Мы стали если не близкими родственниками, то добрыми друзьями. Но надеюсь, что я говорю Кыргызстану не прощай, а до свидания.

    Фото Владимира ВОРОНИНА.

    Наталья ТИМИРБАЕВА.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/29829/