Алмасбек Усубалиев: До сих пор учусь

    Его имя известно научному сообществу, имеющему отношение к природе. Кто побывал в Зоологическом музее, что в восточном крыле здания Академии наук, тот, наверное, не остался равнодушным к симпатичному ежику, рыжему лисенку, косуле с детенышем и тигровому питону. Это работы Алмасбека Усубалиева - единственного в Кыргызстане таксидермиста-универсала, специалиста по изготовлению чучел птиц и животных. А еще он является создателем зоологического музея Иссык-Кульского государственного заповедника в Ананьево и Ошского краеведческого музея. Без него также не было бы краеведческого музея в Чолпон-Ате, музеев Ала-Арчинского государственного природного парка и Сары-Челекского биосферного заповедника.

    - Алмасбек Садыгалиевич, многие понаслышке знают о таксидермии, расскажите, пожалуйста, что это за искусство?

    - Появление таксидермии связывают с первобытной деятельностью человека. Люди убивали животное, ели мясо, а шкуру выделывали и шили одежду. Это уже таксидермия. При Петре Первом в Санкт-Петербурге была создана Кунсткамера, на базе которой впоследствии возник Ленинградский музей. Известный путешественник Н. М. Пржевальский отправлял туда из Средней Азии выделанных животных.

    Технология такова: у птиц шкура снимается методом трубки, у животных - пластом, вытравливается мышьячным раствором, обрабатывается перекисью водорода и солью. Затем делается каркас из проволоки. Внутренняя часть слой за слоем заполняется папье-маше, а для крупных животных в ход идет пенопласт. Чтобы придать муляжу округлую форму, например, сделать щечки, шкуру изнутри набивают паклей, ватой, опилками, а движения моделируют и фиксируют разными способами. Потом зашивают. Иголки и нитки обыкновенные, лишь бы подходили по цвету и толщине. После химикатов носик и губы обесцвечиваются - они зачерняются огнеупорной глиной. Вставляется искусственный язык - из ткани, пропитанной парафином. Глаза делают так: разогревают оргстекло на матрице, придавая ему определенную форму, после этого оно красится в естественный цвет масляными красками. Если не нужно показать открытый рот, можно отлить искусственный череп. Правда, животное красиво с зубами.

    Самое главное здесь - не отойти от размеров. При высыхании шкура сжимается, поэтому нужно произвести расчеты так, чтобы она потом не порвалась или не отвисла.

    - Иголка, нитки, масляные краски... Можно ли сказать, что мордочку сложнее делать, чем, скажем, лапки?

    - Самое сложное - настроиться работать. Как только приступаешь к выделке шкуры, начинаешь обдумывать, что ты собираешься сделать - какие движения, какую позу, мимику. Просматриваешь рисунки. Даже у одного и того же животного движения и повадки разные. Птица, например, зимой садится комом, летом по-другому. Начинал с того, что срисовывал крылышко - при горизонтальном полете, при маховом полете, при посадке. Если мысль созреет, получится экспонат живой, а если с бухты-барахты, то действительно чучело. Когда возникнет окончательный образ, делается каркас. Если скажу, мордочку сложно делать, то остальное тоже сложно. Даже хвост трудно делать. Он должен быть в движении, а его проволочный каркас устанавливается так, чтобы он проходил точно по центру и не доставал до шкуры. Сфокусировать зрачки в определенном направлении тоже трудно. Да и лапы нужно поставить так, чтобы пальцы не разошлись. Например, лисью лапку нужно сделать так, чтобы она ложилась тихо, а не так, как, допустим, у козла: тук! И все.

    - Значит, таксидермист должен быть не только художником, но и психологом. Как этого достичь?

    - Нужно постоянно наблюдать животное в среде его обитания. Тут важно терпение. В детстве я приезжал на пасеку помогать дяде. Я знал, что у обрыва есть лисьи норы, притаился метрах в пятнадцати... Вижу: лисенок выходит. Глядь, то за один стебелек чия спрячется, то за другой, то одним глазком посмотрит, то другим. Вот так играют лисята. Потом прибегает мать, тяп его, и все нырнули в нору. Ждешь - не выходят, гады! Мордочки высунут, глазки светятся... Отвлечешься, и тут лисенок опять за чием. Я их не трогал. Ловил, обратно относил. Со временем привыкают. Нет-нет и подкармливаешь.

    - Таксидермист - специалист, который добывает материал, убивая животных?

    - Не всегда. Приносят охотники, иногда покупаю. Весь Кыргызстан меня знает. Делал питона - ветеринар позвонил, сказал: "Забери - переохладился". История беркута очень трагична. При нападении на косулю он поранил себе крыло и умер. Хозяин отдал его мне... Дикобраз - купил шкуру у охотника: ему нужно было только мясо. Косуля - мой трофей, подстрелил на охоте.

    - А вам не жалко убивать животных?

    - Жалко, конечно. Но это нужно для дела, я из них готовлю экспонаты. К тому же законная охота - долгий процесс: нужно купить лицензию, стать в очередь. Поскольку в обществе охотников много людей, не каждый год получается. Так, например, на кабана можно достать путевку только через пять-шесть лет. И не всегда удается подстрелить животное. Охотимся большей частью на козерогов, волков, кекликов, фазанов.

    - А где вы охотитесь?

    - В основном ездим по Чуйской долине - Беломорка, Джаламыш, Аламудун, Ысык-Ата. А на фазанов и уток - ниже аэропорта "Манас".

    - Почему вы выбрали эту профессию? Вам интересна была зоология?

    - Нет, совсем не было интересно. Как и многие выпускники школы, хотел стать механизатором. Люблю до сих пор машины. В музей попал случайно. В тот год было два выпуска - десятый и одиннадцатый классы. Поэтому конкурс в вузы был огромный. Я, как и многие мои сверстники, не стал поступать. А оказалось - абсолютный недобор, даже не выдержавшие экзамен абитуриенты были зачислены. Чтобы я не болтался без дела, меня устроили в зоомузей лаборантом. Тогда там работал директором мой дядя Калык Узакбаев, известный биолог.

    - А вы родились во Фрунзе?

    - Нет, в селе Кара-Булак Кеминского района. Окончил школу в 1966 году в селе Бурулдай - у нас не было старших классов. Через год забрали в армию. После службы вернулся в музей - понравилось. С 1970 года препарировал, готовил материал, но завершал муляж мой учитель Токон Байзакович Байзаков. С 1973-го перешел на работу в Главное управление охотничьих хозяйств и охраны природы во Фрунзе охотоведом, но часто приходил в музей делать чучела. А с 1974 года стал работать самостоятельно. Первой была ворона. Считается, что ее делать легче всего. Черная - рельеф сливается, шкура толстая и она никогда не бывает жирной. Но у меня на это ушла ровно неделя. Сделаю - не понравится учителю, раскритикует и заставит расшить. Снова начнешь собирать. Переделывал несколько раз. Вскоре шкура стала негодной, ее выбросили в мусорное ведро. Брал новую...

    У Токона Байзаковича было пятнадцать лаборантов, но никто впоследствии не стал работать по профессии. Многие долго не выдерживали: год, два, потом поступали учиться и уходили совсем. Надо сказать, что Байзаков как учитель никогда ничего не требовал, кроме чистой и правильной работы. А так был очень мягким человеком. В 1976 году я в составе группы таксидермистов делал экспонаты для краеведческого музея в Чолпон-Ате, в 1977-м - для Ала-Арчинского государственного природного парка. Но по требованию учителя возвращался в Центральный зоологический музей. В 1985 году тогдашний директор Валерий Еремченко перевел нас на кафедру биологии Киргосуниверситета, заявив, что подготовит таксидермистов в Москве или Киеве. Но этого не произошло. В результате долгое время в музее не было специалистов.

    С 1985 по 1998 год работал егерем, а потом и ведущим специалистом по охране окружающей среды  в Иссык-Кульском государственном заповеднике. Параллельно с этим с 1977 года создавал зоологический музей Иссык-Кульского государственного заповедника в Ананьево. Последний экспонат для него - марала - сделал в 1997 году. Больше не стали обращаться. К 2002 году, к торжествам "Ош-3000", полностью сделал Ошский краеведческий музей. Потом - Сары-Челекский... Музеи создаются десятилетиями.

    - Для вас сейчас, наверное, нет ничего сложного?

    - Да, я могу сделать любой муляж. Но бывают неудачи, учусь до сих пор. Привлекают сложные работы, такие, где много мелких деталей. Понравилось делать детеныша косули: ножка тоньше карандаша. Хочется сделать то, что никто еще не делал.

    - А делаете ли вы домашних животных?

    - Нет, не могу. Жалко. Однажды позвонили из зоопарка и предложили сдохшую обезьяну. Я уже стал снимать шкуру и бросил - на человека слишком похожа.

    - В 2006-2007 годах вы работали в бишкекском зоомузее...

    - На тот момент там двадцать три года не было таксидермиста. Я согласился - чувствовал перед собой долг, ведь меня учил Токон Байзакович Байзаков. Душа болела за музей. Нет таксидермиста - музей стареет: не пополняется фонд, а главное, разваливаются экспонаты - за ними же нужен постоянный уход. В народе говорят: "Когда входишь, посмотри на порог, а потом проходи дальше. Каков порог, того же жди и внутри". Туристы по музею судят о всей кыргызстанской фауне. В прошлом году позвонили из ошского музея и сообщили, что двадцать четыре птицы съела моль. Больно стало! Недоглядели - некому. В ананьевском - животные в очень плохом состоянии. Дело в том, что музеям крайне мало стали уделять внимания. Тут и плохое финансирование, и мизерная зарплата. Оклад таксидермиста, например, даже ниже, чем у его лаборанта. Пришел я в Центральный зоомузей с условием, что буду не только делать экспонаты для музея, но и выполнять частные заказы: ведь и кушать нужно, и детей воспитывать надо. Вскоре это не понравилось руководству. Я уволился.

    - Что вы думаете о будущем зоологических музеев?

    - Меня это очень беспокоит. Если я умру, никто не обучит тому, что я знаю. Поехать в Алматы осваивать таксидермию - придется платить в среднем 200-250 долларов в месяц. В Москве сильные таксидермисты, но там оплата уже 2-3 тысячи долларов. Я же хотел, чтобы обучение для всех было бесплатным. В 1998-1999 годах разработал проект по созданию учебно-производственного центра подготовки квалифицированных специалистов в области таксидермии и сувенирно-охотничьего дела. Просил грант. Обращался в министерства экологии, лесного хозяйства, образования. Везде отмахивались: "Ладно, ладно". И оставили мой запрос без рассмотрения. Написал пособие на кыргызском языке по изготовлению муляжей птиц. Но и это никому оказалось не нужно.

    - В чем вы видите выход?

    - Необходима государственная поддержка, целевая программа по восстановлению или реабилитации музеев по всей стране.

    - Многие знающие люди уезжают за границу. А вы?

    - Нет, я люблю мой Кыргызстан. Я не уеду.

    Фото Владимира ПИРОГОВА.

    Анастасия ХОДЫКИНА.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/23528/