Родители по найму

    Украденное детство

    Словосочетание "фостерная семья" не так давно вошло в обиход местных соцработников и надежно прижилось в их лексиконе наравне с понятиями "семейный детский дом" и "опекун".

    "Каждый ребенок имеет право жить в семье" - под таким девизом в нашей республике, где на пять миллионов населения приходится шестьдесят три тысячи ребятишек, живущих фактически за счет государства, ибо собственные единокровные родители по различным причинам не в состоянии обеспечить собственное чадо, недавно стартовала программа ЮНИСЕФ. При этом только шесть тысяч из этих детей, а это неполные двенадцать процентов, считаются круглыми сиротами. У остальных имеются в наличии папа и мама, вот только родственниками они являются лишь на бумаге. На деле же заниматься воспитанием подрастающих отпрысков им недосуг. Глубокая дружба с бутылкой занимает все свободное время, а в редкие часы полупросветления включается активный режим поиска емкости, наполненной сорокаградусным напитком.

    Правда, бывают исключения. Не всегда у ребят, оказавшихся заключенными в серых стенах государственных детских учреждений, родители - забулдыги, лишенные родительских прав. Порой папа и мама в поисках лучшей доли бросают нехитрый хабар и едут за куском хлеба на чужбину. То есть из статуса гражданина плавно переходят в формат трудового мигранта.

    Естественно, что при такой перемене мест слагаемых дети оказываются лишними, и на время работ, дабы ребенок не путался под ногами, его определяют в интернат, наивно полагая, что там ему будет лучше. Хоть казенными харчами, да будет сыт.

    Так Анвар Хаббибулин оказался в детском доме, когда ему едва минуло пять лет. Старших братьев и сестер мальчика определили в школу-интернат. Родители Анвара некогда считались в родном селе весьма зажиточными дехканами. Имели корову, небольшое стадо баранов и с десяток пестрых несушек. Плюс скромных размеров земельный надел, на котором отец семейства развел целое приусадебное хозяйство. Но в одночасье все рухнуло. Пришлось продать почти даром дом, участок и оставшуюся животину. Родители отправились на заработки, а дети по детским домам.

    - Когда мы пошли провожать маму и папу, мама долго плакала и говорила, что они скоро вернутся и все будет, как раньше, - вспоминает самый старший, Адилет. - Но нам тогда почему-то казалось, что своих родителей мы увидим не так скоро, как они обещали. Больше всех плакал Анвар, он самый маленький и вообще никогда не оставался без мамы. А тут его сразу отдали в чужой дом. Родная бабушка с ним возиться не захотела. Она сильно болела и умерла вскоре после отъезда родителей, так что наш братишка все равно бы оказался в приюте.

    Правда, эта история в отличие от множества аналогичных завершилась почти голливудским хэппи-эндом. Родители вернулись спустя пять лет с полным, в прямом смысле этого слова, мешком денег. Восемнадцать тысяч долларов - гигантская сумма для небольшого поселка на юге республики.

    Детей забрали. Отстроили новый дом, завели большое хозяйство. Сейчас Аскарбек-байке - глава семьи - крупный фермер. Старшие ребята учатся и работают в столице, вот только младший Анвар так и не смог найти себя. После счастливого воссоединения семьи мальчик, который на тот момент уже пять лет жил в детском доме, изменился до неузнаваемости.

    Из жизнерадостного открытого мальчугана, домашнего птенца, которым он всегда был, превратился в злобного замкнутого подростка. Сжатые в цыпках кулачки и холодный взгляд.

    - Выпивать стал, нам дерзить, а потом и вовсе из дома повадился уходить, еще и вещи утаскивает, продает, чтобы на выпивку денег добыть, - жалуется мать Ажара, утирая слезы подолом передника. - Вот недавно назад воротился побитый, оборванный, как бомж какой-то. Пробовала заговорить, приласкать - огрызается. Отца ударить хотел, прямо не знаю, что делать. Понимаю, сама виновата, слишком рано он остался совсем один, без родителей, в детском доме. Но мы ведь тоже не для себя старались. Для них же, наших ребят. Старшие простили, поняли, а Анварчик прямо злобу затаил и теперь меня изводит. За что нам такое наказание?

    Психологи утверждают, что поведение Анвара типично для ребенка, лишенного в столь раннем возрасте родительского тепла. Из стен детского дома он вышел озлобленный, готовый мстить за свое украденное детство. Под удар в первую очередь попали родители. Они виноваты, они бросили, когда ему, пятилетнему малышу, больше всего на свете были нужны материнская ласка и отцовские наставления, произнесенные теплым, но в то же время строгим голосом.

    Мама-папа на заказ

    - Именно поэтому мы и настаиваем на апробировании фостерной семьи, - говорит старший координатор по связям с общественностью ЮНИСЕФ Ольга Гребенникова. - Ведь из детского учреждения государственного типа зачастую выходит ребенок с искалеченной психикой. У него полностью атрофировано понятие "я", "мое", есть только слово "наше". Почти двадцать процентов выпускников детских домов оказываются за решеткой. Когда порочную практику пребывания в приюте выявили специалисты в Европе семьдесят лет назад, там тут же закрыли все государственные интернаты, остались лишь детские дома семейного типа и фостерные семьи.

    Кстати, что касается последнего ноу-хау, то фостерная семья, или, иначе говоря, патронатная, прижилась и на бывшем постсоветском пространстве. Правда, частично. Так, впервые о таком типе родительской заботы заговорили в России еще в 1994 году. Следующей в списке была Украина. Первоначально взять под крыло деток из приютов вызвалось двадцать семейных пар, сейчас количество желающих воспитать детдомовца да не одного, увеличилось до 970. И замыкает цепочку Молдова. Первые фостерные родители там появились в 2000 году.

    Очередь за нами. Причем аналитики уверяют, что в нашей республике созданы все предпосылки для появления патронатной семьи.

    - Документальная основа и законодательная база в порядке, - заявила независимый эксперт Надежда Алишева, - необходима политическая воля.

    Кстати, первый пилотный проект по введению фостерных родителей был внедрен в Ысык-Атинском районе директором Центра по поддержке семьи и детей Екатериной Хорошман. Из десяти претендентов строгое жюри, состоящее из социальных работников и штатных психологов, отобрало пять семейных пар, в результате эксперимента осталось четыре семьи.

    Так что такое фостерная семья? Фактически это родители по найму. То есть семейная пара, имеющая в наличии собственных отпрысков, берет из детского дома ребят на воспитание в дополнение к своим детям. Причем соотношение должно быть такое, чтобы в сумме количество детей равнялось двенадцати.

    К примеру, если вы произвели на свет семь ребятишек, то из приюта вам позволяется взять еще пять. В то же время патронатные родители заключают с государством своего рода трудовой договор, по которому им полагается зарплата в виде пособия на одного ребенка. Словом, семья поступает на работу... мамой и папой.

    В департаменте по защите прав детей при Госспортагентстве произвели калькуляцию и выявили, что в нашей республике взятый из детдома ребенок обойдется патронатным родителям в четыре с половиной тысячи сомов.

    Это и будет оплата труда фостерной семьи плюс к их заработку, который оба родителя получают на своей службе. При этом, если патронатные родители по каким-либо причинам не смогут продолжить воспитание ребенка, они вправе расторгнуть контракт, аналогичное право сохраняется и за работодателем, то есть государством. Правда, остается маленькая неясность: что происходит с дитем, которого повторно забрали от уже успевших стать почти родными мамы и папы? Кто в этом случае отвечает за еще один удар, нанесенный неокрепшей детской психике? Представитель НПО "Моя семья" Нуржан Мусаева пояснила, что перед тем, как определить ребенка в фостерную семью, ему подробно объясняют, что патронатные родители - всего лишь люди, принятые на работу государством. В этом случае он не должен их называть мамой и папой. Это семья напрокат до тех пор, пока его, детдомовского воспитанника, не захотят забрать собственные родители или, на худой конец, появится бездетная пара, желающая усыновить именно его. Даже при таком невеселом раскладе ребенку, проживающему в фостерной семье, должно быть лучше, чем в детском доме. Одно плохо - любить не запретишь, а дети привязываются быстро.

    - Недавно мы провели исследование совместно с ЮНИСЕФ и обнаружили вопиющие факты нарушения прав детей, проживающих в государственных детских домах, - рассказывает Жайнагуль Исенгулова, представитель департамента по защите прав детей. - Причем все эти ужасы дети нам рассказывали сами. Таким образом, мы насчитали шесть видов насилия, в том числе и сексуальное, которому подвергаются ребята в интернатах. Поэтому мы направили в администрацию президента проект постановления о защите фостерной семьи. Документ сопроводили справкой, где приводятся выдержки из рассказов детей об их пребывании в детских домах. Но пока ответа нет.

    Песнь финансов

    Почему молчат чиновники? Вопрос, как говорится, на засыпку. Наверное, производят необходимые подсчеты, сводят дебет с кредитом. И, скорее всего, предложение о создании фостерной семьи так и останется на уровне пилота.

    В казне, как обычно, не найдется денег на оплату труда патронатных родителей. Между тем те четыре семьи в Ысык-Атинском районе, гордо именующие себя фостерными, сегодня существуют за счет ЮНИСЕФ. Организация отчисляет на содержание каждого из детей по десять долларов в месяц.

    Наши государственные мужи хранят молчание. Так кто виноват в том, что идея патронатной семьи не прижилась? Недальновидные чиновники или закоснелое общество?

    Вопрос почти риторический. Пока "белые воротнички" чешут затылки и занимаются подсчетами, подобно состоятельным кротам из сказки "Дюймовочка", и представители международных организаций пытаются пробить бюрократическую брешь, детям калечат психику серые стены казенных зданий. И гложет маленькую душу одно желание - найти наконец свою семью. Главное, чтобы не было слишком поздно.

    Дарья МАЛЕВАНАЯ.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/23240/