Азамат СЫДЫКОВ: Кумиров себе не создаю

    Молодого пианиста Азамата Сыдыкова называют восходящей звездой большой сцены. Его мир - это семь нот палитры человеческих чувств - от любви до ненависти. В свои неполные двадцать два года Азамат уже успел завоевать любовь искушенных слушателей классической музыки. Ему рукоплескали лучшие залы Германии, Швейцарии, Испании, Ирана, Нидерландов и России. За его плечами три сольных концерта и звание лауреата знаменитых международных музыкальных конкурсов. Сейчас Азамат студент четвертого курса Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского.

    - Азамат, тяжело дается испытание славой?

    - Ну, я бы не сказал, что прославился на все сто и мое исполнение по первым аккордам узнает весь мир. Нет. Но я стремлюсь к этому. Говорят, что нет предела совершенству, и с этим утверждением я согласен. Да, я человек настроения, ничего никогда не делаю без желания. Не подойду к инструменту, если не хочу именно в этот момент коснуться его клавиш. Я должен соскучиться по его звучанию. Некоторые мои одногруппники по двенадцать часов занимаются, разминая руки. Лично я не вижу в этом необходимости, мне хватает и трех-четырех часов.

    - Хочешь сказать, что ты настолько талантлив?

    - Скорее ленив (смеется). Да, это один из самых страшных моих недостатков. Я редко остаюсь довольным своим выступлением. Бывает, отыграешь концерт, а в душе свербит - стыдно. Кажется, что схалтурил, мог бы сыграть лучше. Но мой великий учитель, именно великий, не побоюсь этого слова, Николай Арнольдович Петров как-то сказал мне, что это нормальное состояние, оно присуще всем творческим людям. Часто происходит так, что не только пианист не оценил собственное выступление, но и публика не прониклась. А потом, через какое-то время (если, конечно, была сделана качественная запись концерта), произведения великих композиторов в исполнении именно этого, казалось бы, на тот момент незадачливого артиста признаются шедеврами. Профессионалы сразу же назовут эту игру эталоном, а меломаны будут готовы выложить немалые деньги за право владеть копией бесценного концерта. К примеру, Бах как композитор, естественно, был не в восторге от своего творчества, считал его излишне тяжелым и громоздким. Свое признание он получил лишь спустя двести лет. Моцарт случайно наткнулся на баховскую партитуру, открыл и обомлел. Так встретились два гения, а музыкальный мир открыл для себя Баха.

    - Надеешься повторить судьбу маэстро?

    - Хотелось бы. Скажу откровенно, к чему тут лукавить? Пытаться достичь вершины и не страдать при этом здоровыми амбициями было бы нелепо. Да, я верю в успех. Но не хочу все сейчас, сразу. Это неинтересно.

    - Предпочитаешь получать подарки судьбы в порядке живой очереди, не лезть вперед, распихивая локтями конкурентов?

    - Это не по мне. Лучше переждать. Я - темная лошадка. Так получалось, что я всегда возникал как бы из ниоткуда. Никто никогда не делал на меня ставок. Ведь как бывает перед важными конкурсами или решающими соревнованиями? Кому-то пророчат овации, золотые дипломы, медали, первое место и обожание миллионов. Но, как правило, именно этот некто спотыкается в самый ответственный момент. Хотя, казалось бы, победа близка, ты уже чувствуешь ее дыхание, и... мимо. И тут появляется некая третья сила, выходит из тени на свет. Недаром говорят: "Бойтесь темных лошадок, они опасны". Так что я очень опасен (смеется).

    - Как ты вошел в этот удивительный мир музыки?

    - Мама привела. Она всегда была и есть мой добрый ангел-хранитель и мой продюсер по совместительству. Что касается первых неуверенных шагов, то скажу сразу, я с пяти лет твердо знал, что хочу быть музыкантом. Мое детство прошло в общежитии института искусств. Так что вырос среди нот, разноголосия мелодий, мольбертов и скульптур. Так сказать, за кулисами. У меня всегда был очень хороший музыкальный слух, мой первый педагог даже определила его как абсолютный. Что большая редкость. Память порой услужливо разворачивает передо мной забавные картинки из ушедшего детства. Вот бегу по коридору, звонко напевая "Ламбаду". Сильные мужские руки ловят меня: "Алимкан, посади сорванца за фоно, из него выйдет толк". Так я попал в музыкальную школу им. Абдраева по классу фортепиано. Правда, сначала меня хотели определить на отделение скрипки. Но мне так не понравилось заунывное пиликанье, что я даже сломал ненавистный инструмент.

    - Я так понимаю, что о своем выборе ты не жалел ни минуты?

    - Абсолютно верно. Я не представляю себя никем иным, кроме как пианистом. Ни инженером, ни математиком, ни зоотехником. Что касается другой музыкальной направленности, то опять же, к примеру, контрабасистом или тромбонистом я себя тоже не вижу.

    - А как же украденное детство?

    - А кто вам сказал, что у меня его не было? Я рос совершенно полноценным ребенком. Играл со сверстниками, гулял. Но старался беречь руки пуще зеницы ока. Ведь это мой инструмент. Нет, я не просиживал сутками в душной комнате, с утра до вечера разучивая бесконечные гаммы и этюды. Все было в меру. Вот, правда, в общеобразовательной школе с точными науками у меня был полный швах. Зато по гуманитарным дисциплинам успевал на пятерки. Думаю, что о нас, музыкантах, изначально был сложен неверный стереотип этаких ботаников в очках. Это неверно. Напротив, люди творческие очень подвижны, эмоциональны. Мы не можем сидеть на одном месте, нам постоянно нужна смена картинки, необходимы новые впечатления, иначе сохнет стержень творения.

    - Общением ты явно не обделен. А как со слабым полом?

    - Я и правда не страдаю от отсутствия друзей. Но по-настоящему близких товарищей у меня нет. Не хочу никого подпускать к себе, предпочитаю держаться на безопасном расстоянии. Что касается девушек, так о том, какой должна быть моя будущая супруга, еще пока не думал, рановато. Знаю одно - она должна быть хорошим человеком, а это самая сложная и ныне остро дефицитная профессия.

    - Вернемся к музыке. Практически у каждого творческого человека есть свой кумир, идеал, скажем так. И это нормально, поиск присущ этим неспокойным натурам. На кого из мировых величин исполнительского искусства хотел бы равняться ты?

    - Ни на кого. Я не создаю себе кумира. Зачем? Конечно, преклоняюсь перед Гленом Гульдом, Рихтером, Кисиным, считаю их величайшими пианистами своего времени. Но все они разные, каждый уникален по-своему, поэтому сравнивать их нет никакой необходимости. Но, конечно, лично для меня было бы приятно, если бы мне посчастливилось попасть в эту звездную когорту. Но равняться, жить по принципу "догнать и перегнать" - это совершенно другая задача, и я не ставлю перед собой цели решить ее.

    - Ты как-то обмолвился, что тебе очень повезло с педагогами... Твоим нынешним наставником является сам Николай Петров, я думаю, многие ребята, всерьез занимающиеся музыкой, завидуют тебе белой завистью.

    - Что ж, в этом плане я действительно счастливчик. Когда только поступил в консерваторию, меня часто спрашивали, не испытываю ли я священный трепет, оказываясь в этих стенах, откуда вышли практически семьдесят процентов мировых знаменитостей, можно сказать, богов музыкального Олимпа. Я всегда отвечал: нет. Да, я с замиранием сердца каждый раз вхожу в свой класс, но это происходит по большей мере от того, что сейчас встречусь со своим гуру - Николаем Арнольдовичем. Я часто замечал, что в большом спорте, равно как и в искусстве, учитель или тренер ассоциируется у воспитанников со вторым родителем. А это немаловажный фактор. Ведь педагог вкладывает в своего ученика все. Умение преподнести, научить, внушить то, чем ты занимаешься сейчас, - дело всей твоей жизни, это мастерство, достойное самых высоких похвал.

    Сколько блестящих пианистов познали великие сцены мира, но их имена быстро предают забвению, а вот инициалы их учителей, фамилии тех, кто зажег эти звезды, помнят всегда. Хотя зачастую сами педагоги не являются виртуозными исполнителями. Что касается моего учителя, то он мне заменил отца. При его сумасшедшем рабочем ритме он занимается со мной два раза в неделю. Всегда находит время, чтобы выслушать меня.

    - Он, наверное, является и самым строгим твоим слушателем?

    - Нет. Самый мой чуткий и беспристрастный судья - дети. Пусть маленький ребенок не понимает высокого смысла сложных произведений, но он чувствует нутром, когда пианист действительно погружен с головой в сочинение, которое он исполняет, или когда всего лишь профессионально отрабатывает отрывок, как хорошо заученный урок. Детей нельзя обмануть. Им чужда фальшь.

    - Ты объездил много стран, выступал на больших сценах. Можешь сказать, где ты чувствуешь себя уютнее всего, увереннее?

    - Жутко волнуюсь на сцене родной филармонии. Именно здесь, дома, мне труднее всего взять себя в руки, сосредоточиться и отыграть концерт так, чтобы я сам себе мог сказать: "Азамат, ты справился". Это комплекс всех музыкантов. Спросите любого известного артиста, выходца из какого-нибудь там Урюпинска, которому рукоплескал Карнеги-холл: где ему игралось сложнее всего? И он вам совершенно искренне ответит: в заштатном Доме культуры в Урюпинске.

    - Азамат, у каждого музыканта есть произведения, близкие ему по духу. Музыка какого характера задевает тебя, заставляет переживать?

    - Это зависит от настроения, в котором я пребываю, когда сажусь за инструмент. Но если говорить о предпочтениях, то, наверное, все же романтическая. Я люблю Шумана, мне легко и комфортно с Шубертом, с удовольствием играю Шопена и Листа. Что касается сочинений, скажем так, барочных авторов, таких как Бах, Гендель, то здесь я чувствую себя немного скованно. Если говорить о композиторах двадцатого столетия - снимаю шляпу перед Прокофьевым. Хотя его произведения официальные власти одно время подвергали остракизму, называли музыку Прокофьева "футбольной". Да, он действительно очень импульсивен, эмоционален. Но во всех его произведениях горячим ключом бьет громадная, я бы даже сказал колоссальная энергия. Его сочинения - это голос минувшего века.

    - Сам не пробовал сочинять?

    - Есть пара вещей. Но это очень личное, я не рискну предавать свои записи огласке. Как говорил Шопен: "Мое творчество - мой дневник". Пусть и мои мысли останутся при мне, на нотном листе.

    - Каким одним словом ты мог бы себя охарактеризовать?

    - Вечно ищущий странник.

    Фото Владимира ВОРОНИНА.

    Дарья МАЛЕВАНАЯ.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/21800/