Курманбек Бакиев: Я готов обсуждать с оппозицией любую тему

    - Господин президент, мы виделись с вами почти год назад, после первой годовщины событий 24 марта. Прошел еще год. Как вы его оцениваете?
    — Прежде всего скажу, что наконец–то в 2006 году начался экономический рост. Если в 2005 году было падение ВВП на 0,6 %, то в 2006–м рост составил, если учитывать Кумтор (золоторудное месторождение), 2,7 %, а без Кумтора — 5,1 %. А в таких отраслях, как легкая, пищевая промышленность, рост еще выше, увеличился и объем инвестиций. В течение года несколько раз сумели поднять заработную плату врачам, учителям, работникам правоохранительных органов, культуры, науки. На днях я совершил поездку в Кочкорский район, учителей там прямо спрашивал: вы почувствовали повышение заработной платы? Они сказали: спасибо, мы это реально почувствовали. Конечно, меня как президента это радует.
    — То есть вы хотите сказать, что рост зарплаты бюджетников превышает рост инфляции?
    — Да, это так. Есть еще успехи в системе образования. Мы перестали брать деньги с родителей на учебники, эти затраты взяло на себя государство, ввели бесплатное питание с первого по четвертый класс во всех школах республики. Это хорошее подспорье, особенно для малообеспеченных семей. В здравоохранении отменили сооплату в медицинском обслуживании детей до пяти лет и ввели бесплатное родовспоможение.
    — Что такое сооплата?
    — Раньше пациент должен был частично оплачивать медицинское обслуживание, при том, что считается, будто у нас бесплатная медицина.
    — А тарифы на газ и электроэнергию выросли?
    — На газ поднялись, его нам поставляет Узбекистан, и если раньше мы платили ему 50 долларов за 1000 кубометров, то теперь платим 100. Это, конечно, сказалось на коммунальных расходах, хотя и незначительно. Что касается электроэнергии, то мы сохранили тарифы.
    — Таким образом, положительную оценку вы даете и работе предыдущего правительства во главе с Феликсом Куловым?
    — Да, конечно.
    — Как выглядит перспектива развития страны в этом году с учетом того, что снова предстоит противостояние оппозиции и власти? Ведь на апрель намечено начало массовых акций протеста с требованием конституционных реформ и досрочных президентских выборов.
    — То, что у нас произошло с Феликсом Шаршенбаевичем Куловым, конечно, накладывает отпечаток на ситуацию в республике. Мы с ним шли в тандеме на президентские выборы в 2005 году, заключили тогда джентльменское соглашение, и до последнего представления его кандидатуры в парламент (в январе) на пост премьера мы выполняли свои взаимные обязательства, все шло нормально. По большому счету, по серьезным вопросам у нас с ним никаких разногласий не было.
    — Вы даже заявляли, когда в парламенте его забаллотировали в качестве премьера, что претензий к работе правительства вы не имели.
    — Да, были какие–то текущие вопросы, но, как правило, я не лез в работу правительства. Это не дело президента. Но когда случилось это дело с отставкой правительства Кулова… Тогда встал вопрос: или распускать парламент, или менять Конституцию. Ведь по принятой в ноябре Конституции парламент не имел права формировать новое правительство. И в этой ситуации депутаты проявили удивительную организованность. Они так быстро сгруппировались, так быстро нашли общий язык, что за несколько дней сумели объединиться и выдали нам на–гора такую Конституцию, которая уже позволяла формировать правительство в новых условиях. 30 декабря ее приняли, но еще дней пятнадцать я не подписывал ее, изучал, чтобы не повторить ошибки ноябрьской Конституции, когда ночью ее впопыхах приняли… Там такой был накал… Помню, спрашивал тогда депутатов: слушайте, ну вы хоть внимательно там все посмотрели? Я согласен, берите мои президентские полномочия, вот это берите, то берите…
    А потом с этой Конституцией начали выходить казусы. Когда вносили кандидатуру Феликса Шаршенбаевича, я откровенно просил спикера: знаю, парламент у нас очень не простой, он не карманный, ни мой, ни чей–то, он своеобразный. Я говорю: поддержите кандидатуру Феликса Шаршенбаевича, у меня с ним джентльменское соглашение: если он не пройдет, это будет крайне нежелательно. И для меня, и для общества. “Да–да, — говорит спикер, — мы будем стараться”. Но с первого раза он не прошел. Кулов сам тогда проявил пассивность в работе с депутатами, с фракциями, с комитетами.
    — Но он считал, что вы должны были делать это…
    — Да, он считал, что я должен был их натаскивать. Неделю мы взяли паузу, начали активно работать, но добавилось всего два голоса. И когда он второй раз не прошел, я уже собрал руководителей администрации, госсекретаря, спикера и говорю: “Феликс Шаршенбаевич, что делать будем?”. Спикер, Марат Султанов, сказал: “Хоть третий раз, хоть четвертый раз будете представлять, результат не изменится. У парламента твердая позиция по отношению к Кулову”. Что делать? Кулов говорит: “Давайте мы останемся исполняющими обязанности, месяц, два”. “Но так не бывает, — говорю, — правительство — исполнительный орган, который должен принимать постановления, будет столько времени и.о.? Так не получится!”. А он обиделся. И я сказал тогда: “Феликс Шаршенбаевич! Я предлагаю вам, кроме своего места, самые высокие государственные должности, которые не подотчетны парламенту, — руководитель администрации, секретарь Совета безопасности”. Он сказал: “Нет, я не согласен и пойду своим путем”.
    — Кулов попросил вас, по–моему, дать ему формулировку указа об отставке.
    — Да, потом и указ был… Тогда я сразу вспомнил себя, когда в связи с аксыйской трагедией в 2002 году ушел в отставку с поста премьера, хотя не имел к ней никакого отношения. Семь или восемь месяцев был безработным, потом именно от Аксы баллотировался в депутаты… Ведь тогда был такой накал страстей, и я мог громко хлопнуть дверью и уйти в оппозицию. Я бы тогда, наверное, ситуацию в республике так раскачал… Люди с Аксы пешком шли в Бишкек, все было очень напряженно. И возглавь тогда я этих людей, сегодня имели бы в Кыргызстане что–то наподобие гражданской войны в Таджикистане.
    — Но тогда еще не было в стране прецедента со смещением президента…
    — Да. Но я ведь тогда тоже мог обидеться, но я ведь так не сделал. Ради спокойствия в стране. И даже потом, когда я пришел в парламент, многие коллеги подтрунивали: вот, мол, сидит, молчит как рыба, а ведь много знает про Акаева, много что может сказать… Я действительно молчал, иногда принимал участие в обсуждении законопроектов, иногда нет. И политик такого уровня, как Кулов, тоже должен понимать свою ответственность за сохранение стабильности в стране.
    — Когда вы говорите про парламент “своеобразный”, “он быстро сгруппировался”, может показаться, что вы иронизируете — то одну Конституцию он принимает, то по характеру прямо противоположную… Скажите, в нынешней ситуации этот парламент — плюс или минус для страны?
    — Понимаете, если бы в декабре парламент не принял ту Конституцию, то оказался бы на грани роспуска…
    — И те же депутаты, которые еще в ноябре так мужественно приняли Конституцию, вводящую парламентско–президентскую форму правления, теперь, спасая свои мандаты, отказались от нее…
    — Этот фактор очень сильно на них повлиял, они быстро сгруппировались, очень активно поработали и приняли эту Конституцию. И, естественно, я не мог их распустить. Если бы я тогда, как мне советовали, сохранил Кулова и распустил парламент, то я как президент превысил бы свои полномочия. Как гарант Конституции я не мог этого сделать.
    — А кто определит, нарушаете вы Конституцию или нет, ведь Конституционный суд в Кыргызстане пока не функционирует?
    — Да, уж полгода мы просим парламент, чтобы он доукомплектовал суд, но депутаты все тянут…
    — На днях исполнилось пять лет со дня трагедии в Аксы. 17 марта 2002 года омоновцы расстреляли мирную демонстрацию, погибли шесть человек. Сколько таких трагедий случается в других, в том числе и в соседних, государствах, где гибнет гораздо больше людей. Но Кыргызстан — поразительная страна, здесь это переживают как трагедию национального масштаба. Я был на концерте в память о погибших, устроенном куловским Объединенным фронтом оппозиции, зал был переполнен, это пронзительное зрелище. Вы сказали, что тогда, будучи премьер–министром, были вынуждены взять на себя ответственность за Аксы и уйти в отставку. Это стало для вас политическим Рубиконом в отношениях с Акаевым?
    — Эта трагедия задела всех кыргызстанцев, а особенно меня, я же был премьер–министром, отвечающим по Конституции за общественный порядок. Каково мне было? Акаев тогда спросил меня так аккуратно: может быть, поедешь туда, поговоришь с людьми? Видя такое его состояние, я поехал в Аксы. Господи, чего я только тогда там не услышал! Люди, потерявшие детей, родителей, помню молодую женщину, потерявшую мужа, они были готовы в той ситуации разорвать любого представителя власти… Было очень больно, страшно, и по сей день это тяжело вспоминать. Ведь до сих пор же уголовное дело не завершено, столько людей погибло, столько людей впутано в это из правоохранительных органов…
    — 11 апреля оппозиция собирается начать в Бишкеке бессрочную акцию протеста, требуя от вас проведения конституционной реформы, а то и досрочных президентских выборов. Идут разговоры о грядущих столкновениях с применением силы, возможных беспорядках. Ваш прогноз, что будет в апреле?
    — Во–первых, тем, кто хочет со мной разговаривать, никогда не поздно сесть за стол переговоров. Готов обсуждать любую тему, конституционную реформу — тоже. Мы за два месяца провели две такие реформы. Если надо дальше принимать, я готов и это обсуждать. Митинги и мирные шествия по Конституции не запрещены. Но они не должны ущемлять права других людей на свободный проезд, проход, спокойную жизнь… Что же касается угрозы столкновений, то уроки Аксы нас многому научили, и мы никогда не будем применять оружие против мирных людей. Но в то же время мы никому не позволим устраивать беспорядки, вакханалию, погромы. Если кто–то на это пойдет, то получит очень жесткий отпор.
    — Кыргызстан летом этого года должен провести очередной саммит ШОС. В связи с возможностью дестабилизации в стране уже появились сомнения в целесообразности его проведения в Бишкеке. Может быть, действительно стоит вам пропустить свою очередь и отдать ее кому–либо из партнеров по ШОС? Да и деньги большие сэкономите…
    — Саммит ШОС для нашей страны — событие наиважнейшее, и мы не можем допустить его срыва. Подготовка к нему идет самым активным образом, выделены деньги на строительство новых объектов, ремонт дорог… Сейчас правительство работает над содержательной частью саммита. Я уверен, что мы проведем его на высоком уровне. Но то, о чем вы говорите, действительно вызывает беспокойство и у наших граждан тоже, такие высокие гости приезжают, а у нас тут постоянно какие–то митинги, беспорядки. Это, я считаю, удар не только по президенту, я–то как–нибудь переживу и извинюсь перед пятью своими коллегами, возьму на себя ответственность за то, что опростоволосились. Но это станет пощечиной гражданам Кыргызстана. Я думаю, что ответственные, думающие о своей стране политики не должны позволить себе действия, которые бы скомпрометировали нас и не позволили провести саммит.
    — У вас появилось лишних полтора месяца, саммит перенесен на середину августа, не слишком ли жарко будет в это время?
    — Саммит пройдет под Бишкеком, в резиденции “Ала–Арча”, в предгорьях. Всего десять минут езды от Бишкека, а прохладнее на два–три градуса. Все будет хорошо.
    Беседовал Аркадий ДУБНОВ. Бишкек — Москва.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/17784/