БОМЖИ КАК СИМВОЛ НАШЕЙ ЖИЗНИ?

    Самым привилегированным, самым мощным отрядом нашего общества являются, по всей видимости, бомжи. Они ни за что не отвечают, они ни перед кем не тянутся в струнку, никому ничего не должны.
    И на них нет никакой управы? Если наше общество, подобно пирогу, расслоить на составные части, то самой тонкой прослойкой в нем окажется интеллигенция, а самой толстой — бомжи. Помнится, на заре демократии их было еще не так много. В Бишкеке первым появился некий Вася, и журналисты, преодолевая брезгливость, но явно бравируя своей профессиональной смелостью, брали у него интервью. Это казалось стильным, особенным, интересным. Теперь таких вась в наших городах и селах бесчисленное множество, и их ряды продолжают расти.
    Они обедают из мусорных баков, спят в подвалах наших домов, ездят на том же транспорте, на каком ездит немалое число наших добропорядочных граждан. О них спотыкаешься у входа в магазины, школы, больницы. Их уже так много, что пора, видимо, нашим властям заметить это обстоятельство. Потому что бомжи — это педикулез, чесотка, вездесущий герпес и прочие бяки, о которых еще сравнительно недавно мы вспоминали как о давно минувшем прошлом.
    Для бомжей не существует границ. Они, подобно птицам, перелетают из края в край, и таможенники, пограничники и прочие официальные лица в упор не видят этих грязных, странных, многочисленных мигрантов. Скоро станет совсем холодно, и тогда на зимовку в наши края прилетят сибирские вороны, потеснив наших птиц дальше на юг. А вместе с черными, противно каркающими птицами прибудут в наши края и тамошние бомжи.
    Из подвалов домов потянется едкий дым: они станут обогреваться, сжигая всякую рухлядь из мусорных баков. Их будут находить в люках, отскребать от асфальта, гнать из подъездов. Но на место одних изгнанных немедленно придет туча других. Мы против них бессильны.
    Все чаще и чаще появляются молодые и пока что еще крепкие бомжи. Они создают семьи и таскают за собой своих детей-заморышей.
    Бомжи наглы, самоуверенны, потому что пока что никто не принимает их всерьез, а следовательно, они могут делать все, что захотят.
    Картинка с натуры. Группа бомжей радостно встречает отбившуюся было от их стаи молодую женщину: ну как ты? Та громко, на весь двор, повествует: чтоб я еще к родственникам когда пошла? Да ни в жизнь. Все время спрашивают: ты мылась, а жрать приходилось готовить три раза в день! Коллеги ее понимают. Это что же за жизнь, если приходится мыться каждый день, а еду брать не из отходов, а готовить самим! Действительно ужас. Они идут по двору широкой, свободной стаей, сплевывая под ноги, туда, где играет малышня, они, извините, справляют нужду под первым кустом, как раз там, где дети добропорядочных граждан любят прятаться, играя в свои волшебные игры.
    У некоторых бомжей сохранились квартиры. Им отрезали свет, газ, горячую и холодную воду, но кто может забрать у них принадлежащее им жилье? Да никто. И в этих пещерах, расположенных в многоэтажных домах, выгоревших изнутри от постоянно раскладываемых костров (!), сотрясающих округу отборным тюремным матом, зимой сбивается несчетное количество бомжей. Время от времени к таким квартирам подъезжает милицейская машина вместе со “скорой помощью”. Очередного преставившегося бомжа увозят, чтобы передать родственникам или захоронить за муниципальный счет. Потом другого, третьего. Но на их месте тут же появляются все новые и новые особи, имеющие человеческие имена.
    Вероятно, многие из этих людей больны психически. Кто-то устал искать работу и сдался. Кто-то вырос в такой среде и иной не знает. Кто-то спился и пошел на дно. А кто-то вообще не имеет склонности к такому напряжению, как поиск трудом средств на жизнь. Вероятно, такими людьми населены и другие общества. К примеру, в Германии нередко приходилось видеть здоровых мужиков, зарабатывающих себе на хлеб тем, что милостыню просит их собака. Им самим просить нельзя, потому что есть работа, а вот собакам — можно. И лежит такой гражданин день-деньской на тротуарах, а собака зарабатывает ему на пиво. Однако означенному гражданину и в голову не придет при этом быть грязным, вшивым, зачумленным, потому что тамошние власти такого не потерпят. А что делать властям на постсоветском пространстве, на котором сначала в осадок выпали наиболее уязвимые (психологически) граждане, а теперь находятся тысячи и тысячи вполне трудоспособных граждан?
    Надо что-то делать. Надо что-то делать с этой толстой прослойкой общества, которая никем не подсчитывается, никем не обследуется и существует как бы вообще вне государства, однако представляя для него, государства, весьма реальную опасность.
    В нашей жизни стало слишком много бомжей. Это они, пугая своим матом и видом добропорядочных граждан, сначала выселили тех с дач и огородов, объявив зеленую зону своей территорией. А теперь, не встречая противодействия, опасно близко подошли к домам.
    Картинка с натуры. Бомжи уселись возле подъезда многоэтажного дома и, разложив свои вонючие пожитки, пьют и закусывают. Жильцы робко просят их покинуть территорию, не бросать мусор и не мять цветы. Бомжи идут в психоз: а вот мы вообще все тут вам выдернем с корнем, не нервируйте нас, принесите воды, пить хочется. Ах, и воды не дадите?! Да люди ли вы после этого, если стакана воды вам для человека жалко?! Начинаются мат, крик, вопли. Жильцы ретируются на территории квартир, с ужасом предполагая, что рано или поздно эта неуправляемая рать может нагрянуть и туда.
    В советское время, было, кажется, два класса — рабочие и крестьяне, интеллигенция и тогда шла как прослойка. То есть как бы нечто не совсем полноценное. Во времена Акаева у нас появились бедные и богатые. Тем, кто не выпал пока что в осадок, но таки не стал богатым, присвоили наименование среднего класса. Об интеллигенции ни тогда, ни теперь особенно ничего не слышно. Вероятно, она все-таки есть, ибо живуча, несмотря ни на что, но какая она теперь и о чем думает — неизвестно. Зато бомжей — пруд пруди. Бедные они, богатые, средний класс или это вообще особая категория народонаселения? Таких людей некогда Максим Горький поселил на дно общества и сладострастно описывал их убожество. Гиляровский бывал у таких людишек на Хитровом рынке, описывая тамошние мерзкие страсти. Но, заметьте, и у Горького, и у Гиляровского людишки такие жили в строго отведенных местах. Сегодня они живут рядом с нами, постепенно занимая все более широкие пространства.
    И что, смириться с этим?!
    Вероятно, нужна государственная программа и на этот счет. Иначе многое из того, что начато сегодня на благо общества, будет тормозиться элементарными свалками из немытых человеческих тел.
    Людмила Жолмухамедова.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/15571/