На кумысном плато

    — Сейчас вы отведаете такого кумыса, что не оторветесь! — хитро улыбнувшись, Михал Михалыч потащил нас в гору.
    “Эх, нормальные люди идут в обход, по проторенной–проезженной дороге, а ты, как горный архар, ввысь ползешь…” — думалось в минуты тяжелой одышки. Но раз уж Михалыч сказал, он плохого не посоветует, терпишь и взбираешься по левому “руслу” Кегетинского ущелья, прозванного Музбулаком (Ледяным родником).
    И вот оно, желанное: ферма в окружении березок–тополей, аккуратная и добротная. Целый табун холеных, с лоснящимися боками кобылок стоит у ворот и оптом кланяется — цирковые, не иначе.
     “Вот тебе и дикое джайлоо,” — мысленно присвистнулось.
    Первым делом — отведать хваленого напитка. Очередь выстроилась — будь здоров. Чинно подают заготовленные бутыли, отсчитывают денежки и пьют–пьют–пьют. Впрямь, за уши не оттащишь. Но вот уже и желудок полон, и ноги застоялись. Уже даже рассмотрели в деталях автоматизированную бочку, из которой кумыс подают. Идем прогуляться по ферме. Веселые бутузы–щенки кувыркаются в пахучей траве, приводя в восторг приезжий люд.
    Расторопная женщина Мика (Мария) охотно выполняет просьбу горожан: и мне, пожалуйста, литр сметаны налейте в бутылку! Налить она не может — густая. Пластиковые горлышки безжалостно срезаются. Хозяйка рачительно пересчитывает оставшееся количество вожделенного продукта и сурово огорчает: больше не дам, завтра французов встречаем. Еще булочки печь надо — чтобы по всем законам хлебосольства приветить иноземцев. Со вздохом смиряемся. Белоснежный котенок, забавная Снежинка, отвлекает от мысли “дескать, невезуха”: как не вытащить с подоконника чудное создание, просунувшее в приоткрытое окошко умильную мордашку? Пристроилась на плече, тыркает довольно в ухо, периодически кусая очки.
    — Украду! — обещаю хозяйке.
    — Все хотят, — улыбается женщина и спешит заняться хозяйством.
    Тем временем появляется хозяин — Геннадий Кооп (кооператив — расшифровывает для лучшего запоминания). Мужик с золотыми руками и золотой головой, сам кумекал с приятелями, так устроить автоматизированную дойку лошадей. Что только не использовал — и детали с трактора, и Бог знает еще откуда. Для толкового человека и свалка прииск.
    — Вообще–то кумыс — напиток отнюдь не европейский. Как же вам пришло в голову его взбивать?
    — Да ничего хитрого, — отвечает. И добавляет, что лошадиную ферму держали еще его родители, считай, больше двадцати лет этим делом занимаются. А тут заодно решили и кумысолечением заняться, домик для гостей организовали, туалет с горячим душем. Не стыдно и избалованных цивилизацией интуристов принимать.
    Более ста голов в хозяйстве. Коров несколько, сорок дойных кобылиц. Для четырехногой мелочи — свои “ясельки”. Наравне со взрослыми и сыновья трудятся: мальчонка младший, как заправский джигит рассекает горы.
    Держат скот на высокогорном разнотравье до конца октября. Потом вниз, домой. Коопы из Рот–Фронта.
    — Надо же, немцы поразъехались, а вы за кумысную ферму держитесь, — удивляемся.
    — Да был я в Германии. Что там делать? Я другую жизнь и не представляю, — бесхитростно отвечает. — Вас же тоже из города не выманишь, коли вы там родились–прожили.
    — Ну, девоньки, не отвлекайте Гену, — заспешил Михал Михалыч.
    Нехотя раскланялись, и в обратный путь. Ноги уже не подгибаются с усталости, скачешь себе по пряному ковру под ярким солнцем. Байки–побасенки слушаешь про горных духов да разные случаи. Чабрец–зизифору и прочие целебные травки собираешь. Витаминный чай зимой пить (не чета магазинной ароматной химии в блестящей упаковке). И вдруг — стой, мат–перемат в три этажа и с загибом. Из “Нивы” выскакивает соседний фермер. Руками размахивает, большим животом от возмущения трясет:
    — Кто вам позволил на моей земле траву рвать? Вы тут ходите, воздухом дышите, пока за это деньги не беру. Я вообще на следующий год шлагбаум поставлю, почему это я должен вас бесплатно пропускать?
    И вообще грозится в ущелье поставить гостиницу, кафе и прибыль иметь с этого. А то, понимаешь, 150 гектаров арендовал под свои стада–табуны, платит по 58 сомов в год за каждый гектар, а выгоды никакой. Сено и прочие корма с этих мест, естественно, доходами не считаются.
    — Я, — говорит, — в прошлом году не для вас дорогу грейдером прошел, ремонтировал. За это мне тоже должны платить, так ведь?
    Мы посмотрели под ноги: рытвина на рытвине. И впрямь “настоящий хозяин”, “рачительный”. Чуть ниже, в “его” владениях, туристы прямо у ручья вывалили кучу пластиковых тарелок, бутылок. Видимо, тяжко было в город на “бусике” везти, вот и удумали помойку в хвойный пейзаж вписать. Но Суеркулу Иманкулову (так зовут строгого фермера) нет никакого дела до этой кучи, денег с нее не поимеешь, убирать незачем.
    Долго кричал “хозяин” земли и тряс кулаком. Но разве будет ему впрок лекция о национальном достоянии и бережном отношении к природным богатствам? Мы просто весело помахали ему сорванными букетами. Бог с ним: небеса все видят и шельму метят. В прошлом году сгорели вагончики на Соленом озере: там сельхозяйство “Гулистон” решило деньги с туристов драть за проезд. Деньги–то драли, а до мусора руки не доходили. Тоже грозно трясли постановлением правительства о выделении в аренду этих земель и заявляли о своей значимости. Пока пожар не случился.
    Погуляли мы по ущелью, испили серебряной воды из родника, оставили картошечки с колбаской духу гор, прихватили мусор — и в душный город. До свидания, Музбулак, до свидания, Гена!
    Татьяна Орлова.
    Фото Надежды Хохловой.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/14785/