Блеск и нищета пробного президента

    Акаев навязчив, он пишет письма на родину. Правда, начало эпистолярному общению положила его жена, но разве такая последовательность удивила кого–либо из нас? Невозможно войти в Интернет, чтобы не обнаружить там заявления его адвоката под номерами: заявление номер один, заявление номер два, будут, наверное, и заявления номер 123, 1345 или 1000120. Этот постоянный зуд нам придется, вероятно, испытывать еще долго. Или до тех пор, пока не будут расставлены все акценты на тех событиях, в которых главную роль довелось сыграть Акаеву. Правда, бесславно и неталантливо. Но как мог, не правда ли? Куда интереснее другой вопрос: почему наше достаточно интеллектуальное общество не только принимало эти пошлые и примитивные спектакли, но и участвовало в них? Заострим вопрос: почему и сегодня в обществе находятся люди, которые пытаются продолжать называть эти спектакли талантливыми и непревзойденными, а главного игрока — необыкновенным президентом? Еще пожалеете о том времени, когда президентом был я, потрясая пером, угрожает Акаев издалека. Ой, пожалеем, вторят ему оставшиеся верными вассалы. Но стоп: об Акаеве ли они жалеют или о себе, любимых, в его правление? И здесь — главный ответ на этот вопрос. Пусть не Акаев, пусть его жена или дочь, а может, сын, на худой конец — зять или такой преемник, который не даст НИЧЕГО изменить в Кыргызстане — вот их мечта. Но на ее пути стоит реальная революция, реальная новая власть, реальные перемены и… Что же им делать в таких обстоятельствах? Навязчиво зудеть о своем, а что же еще? И ловить на эту навязчивость простаков: давайте плакать об Акаеве вместе, давайте вспомним, как много он сделал для нашего государства. Да только простаки в наших краях перевелись, даже самые стойкие из них теперь чешут затылок: почему мы его раньше не прогнали?!
    Ничто не бывает более постоянным, чем временное
    В том, что президентом страны в свое время оказался именно Акаев, повинны тогдашние наши политические боссы и так называемая интеллектуальная элита. Вдруг — независимость. И сразу выбирать президента! А как? Кого? Начались закулисные игры. Сговорились: временно пусть посидит этот ученый, говорит складно, управляем, а там — поглядим. В смысле — договоримся? И опять–таки — не выпал бы фарт Акаеву, если бы не Чингиз Айтматов. Это он чуть ли не за руку привел на трон Акаева. Интересно, а где он был все последующие годы, когда его протеже в буквальном смысле слова выдоил республику до последней капли? Где были все те остальные игроки, которые приняли такой вариант?
    Народ ПРОСТО согласился с названной ими кандидатурой. А чтобы ему было легче принять их закулисные игры за единственно возможный вариант, началось мифотворчество. Бегло вспомним все те плюсы, которыми усердно обозначалась эта фигура. Ура! Вместо стареющих партократов к власти пришел научный работник средних лет. Улыбчив, скромен. И скромная жена его в те дни давала интервью на тему одежды: шью у соседки, вот даже жакет у меня без подкладки. Бархатная и мягкая речь, хотя и витиеватая, усыпляла: скоро будем жить в Швейцарии, скоро поедем отдыхать на мировые курорты, скоро сменим старую советскую бытовую технику на современную. А Акаев подливал масла в огонь и подливал. Ура, ура, ура!
    Вот на этой своей доверчивости, на желании быстро попасть в рай на земле наше общество и оступилось. Хотели слышать сказки о кисельных берегах и молочных реках? Слушайте. А тем временем сам Акаев живет, как в Швейцарии, отдыхает, где хочет, влезая в непомерные зарубежные долги, которые мы, простаки, теперь и будем выплачивать. Ах, не хотим? Но тогда все эти суммы нужно взыскать с Акаева, не так ли? И ведь нет третьего варианта, нет. Или те, кто плачет о нем, тряхнут своей мошной и покроют эти безумные долги страны? Тоже нет? Ну, ребята, так нельзя. Кто тратил, тот пусть и возвращает.
    Повысился порог пенсионного возраста, теперь до него доживают не все, а те, кто доживают, влачат жалкое существование. Заводы, которые они построили, фабрики, которые возвели собственными руками, земли, которые десятилетиями поливали своим потом, — все это теперь принадлежит не им. А принадлежит тем, кто вместе с Акаевым строил свою Швейцарию. Эдакий островок в отдельно взятой нищей стране. В какие тартарары канул труд народа Кыргызстана нескольких поколений? Люди в эпоху его правления умирали не только от недоедания, от невозможности купить дорогие лекарства, но и от осознания своей ненужности государству, которому, повторю, отдали все свои силы и годы жизни. Наконец просто от отчаяния и чувства обреченности. Ура Акаеву?
    Но “научный работник средних лет”, заливаясь соловьем на очередной трибуне, совсем и не их имел в виду, когда говорил о том, что в Кыргызстане жизнь становится все лучше и лучше, демократичнее и демократичнее. А тем временем уходили (в виде металлолома!) высокоточные уникальные станки в Китай, а фабричные и заводские корпуса переоборудовались под игровые заведения, притоны, магазины, бани и так далее. Зато к нам огромным потоком пошли товары из Китая, например, одноразовая одежда, чашки, вилки и булавки. Китай ли в этом виноват? Нет, конечно. Если наших высокопоставленных чиновников устраивает такой обмен — станок на булавку, то грех китайцам такой нашей “деловитостью” не воспользоваться. Если наших вельмож устраивало, что вместо заводских станков в помещениях стоят станки жриц продажной любви, то кто в этом виноват? Западный образ жизни, навязанный нам некими таинственными силами? Да нет же, нет. Виноваты те, кому мы доверили управлять собой, бесконтрольно и безотчетно. Вместо того чтобы призвать Акаева к ответу, люди пустились в бега — подальше от его рая. Эмиграция достигла небывалых размеров. И кто–нибудь останавливал этих людей? А зачем? Пусть бегут. Меньше народу, больше кислороду. Может быть, втайне Акаев даже надеялся на то, что все разбегутся вместе со своими проблемами, а он будет наслаждаться властью, не омраченной никакими там страданиями народа ввиду отсутствия этого самого народа.
    Школы платные, детские сады вообще распустить, а в их помещениях поселить чиновников, их фирмы, их бесконечные сауны и всякие развлекательные учреждения. По всей стране стали останавливаться и выходить из строя котельные, люди практически утратили ощущение горячей воды, зато саун в столице, разумеется, по три десятка на каждую душу населения. К примеру, в моем родном городе Кара–Балта благами цивилизации население пользуется чуть меньше пяти месяцев. Остальные семь может смело мыться в арыках. И такая традиция установилась именно в эпоху Акаева, поэтому, наверное, и здесь о нем тоскуют только те, кто имеют собственные сауны. И так повсеместно. Народ стал жить значительно хуже, а чиновники значительно лучше. Догадайтесь с одного раза, кто из них тоскует об Акаеве?
    Мальчики идут на разбой, девочки — в проституцию. Пожилые матроны работают “мамочками” или на митингах — и там, и там они дерут свое горло исключительно в собственных интересах. Если новая власть что–то сделает для того, чтобы мальчики пошли работать и развивать свои способности, а девочки отвратятся от проституции, если народ вместо митингов займется делом, тогда что станется с “мамочками”? Как же им не плакать об Акаеве, кормильце?
    Страна деградировала на глазах. Но никто из тех, кто посадил Акаева в кресло президента, не покаялся перед народом, не посыпал свою голову пеплом. Никто не заплакал вместе с людьми, которые, отирая соль пота вместе с солью слез, таскали тяжести, уезжали за тридевять земель, отпускали своих дочерей продавать юные тела и не знали, что сказать сыну, когда он кричал им: а где еще я возьму деньги, если перестану воровать? Никто не покаялся. Значит, и им неплохо жилось при Акаеве? Но нет им прощения. Воспользовавшись доверчивостью народа, затуманив его разум сладкими сказками, они, именно они помогли Акаеву сделать с Кыргызстаном то, что он сделал. Временщик, о котором плачут временщики же.
    Факир был пьян, и опыт не удался
    Страна стала спиваться, потому что ничем, кроме алкоголя, не могла снять стресс. Страна заполучила хронические болезни. И с одной стороны раздавались соловьиные трели на тему: год гор, год молодежи, год кыргызской государственности, а с другой — множились, накладываясь один на другой, стоны. Преодоление бедности, комплексная основа развития, к горизонтам надежд и свершений — это все песни Акаева. В реальности — бедные росли в геометрической прогрессии, никаких надежд и свершений не было и не могло быть там, где каждый день нужно было думать о том, как найти кусок хлеба. Развитие… А развитие нашего народа по вине этого злосчастного ученого притормозилось вовсе. Впрочем, по счастью, никакой горе–правитель не в состоянии совершенно остановить народ. Терпя издевательства над собой, люди постепенно сумели собраться с духом и сбросить эту слащавую витиеватость, словно паутиной, затянувшую всю страну.
    Но уже успели пустить корни цинизм, вседозволенность, наглое отношение к старшим, презрение к любым табу, любым нравственным запретам. После выступлений Акаева по ТВ о семи заповедях или 2200–летии кыргызской государственности на экраны выплескивались боевики, реалити–шоу, порнография. И это называлось свободой и демократией?!
    Кто–нибудь сможет сейчас повторить хотя бы одну мысль Акаева? Кто–нибудь может сказать, что из обещанного им было выполнено? Поразительно, до чего же несамокритичным был этот человек! Дальше своего носа он ничего не видел, дальше собственного уютного уголка и шагу не ступал. Говорливый, он так и не нашел в себе мужества за долгие годы у власти просто так, не с трибун, не с подиума, открыто, глядя в глаза народу, поговорить с кыргызстанцами. Эй, кто там тоскует о нем? Покажите ваши личики!
    Страна наша в массе своей как говорила на двух языках, так и продолжает говорить (и частично уже говорит на других языках планеты). Зачем же был весь этот сыр–бор по приданию сначала кыргызскому языку статуса государственного, а затем русскому языку — официального? Сколько шума, и все только для того, чтобы поймать в этом шуме свою птицу счастья. Всмотритесь внимательнее в эту акаевскую “победу”. И что мы в ней видим? Сначала он громко сказал: кыргызы, я дарю вам ваш язык. А что, его кто–то запрещал, отбирал? Нет. Потом он сказал: русские, я дарю вам ваш язык. А что, его кто–то запрещал, отбирал? Нет, нет и нет. Это как если бы он взял у человека, держащего хлеб, этот самый хлеб и, “окропив” его собственной речью, вернул бы хлеб назад: владей и благодари меня за то, что я такой щедрый. И взял бы у человека, держащего масло, и снова бы разразился горячей речью: я даю тебе масло, благодари меня за это. А что же наше общество? Благодарило!!! А?! И, увы, не заметило, что если прежде владеющие маслом и хлебом пользовались ими вместе, то после акаевской заботы стали коситься друг на друга: а вдруг я ему дал больше хлеба, чем он мне масла, а вдруг я дал ему масла больше, чем он мне хлеба? Внести раздор в существующий порядок и на этом сделать политический взлет — это надо суметь, это какой же изощренности должен быть ум человека, готового бросить в топку амбиций интересы всего народа?!
    Мы стали совершенно спокойно говорить: титульная нация. Вслед за Ельциным, чьим самым талантливым учеником, без сомнения, был Акаев. Зачем? Чтоб нетитульные нации осознали свое место? Чтобы граждане отличались друг от друга не умом, не силой духа, не добротой сердца, а именно национальной принадлежностью? Зачем?! Ну и поехали нетитулованные у кого куда глаза глядели. А титулованным на память остается их обида. В особенно щекотливое положение попали семьи, состоящие из титулованных и нетитулованных, а их дети как бы с самого начала считаются не вполне полноценными. Что это такое, спрашивается, в конце ХХ и в начале ХХI века, как не шум на пустом месте? Зато хороших учебников по обучению кыргызскому языку как не было, так и нет.
    Зато все в совершенстве овладели феней: по понятиям начала жить власть, а следом и те, кто под властью. Одни воровали, не вставая из сановных кресел, другие промышляли на дороге. Если те воруют, почему мы не можем украсть? Зато тот, кто украл курицу, сел в тюрьму, а кто разворовал государственную казну — на свободе. Если уж начали по фене ботать, тогда нужно и понятиями всеми овладеть: то, что можно пахану, никак не возможно мужику. Каждый по–своему бабки рубит. А что случилось со словом авторитет? Его мы теперь знаем только в одном понятии — криминальном.
    Тут СМИ вдруг удивились: Рыспек в парламент идет, а депутаты, словно в рот воды набрали. Ну странные эти газеты. А чем Рыспек хуже уже сидящих там авторитетов? А может, и главнее в чем–то. Если б было не так, те бы рты закрытыми не держали, не так разве?
    Авторитет на авторитете, а главный авторитет (и не западло ему было?!) вдруг кинулся в бега.
    Хотелось бы забыть, но забывать нельзя
    Коржаков, охранник Ельцина, в своей книге написал о том, что во время отдыха на Иссык–Куле вошедший в раж Борис Николаевич отстучал ложками по лысине нашего авторитета. А?! Думаю, что с этого момента все высокопоставленные чиновники почувствовали: бери, что плохо лежит, пока можно, потом такой лафы не будет, когда еще такой “авторитет” во власть придет? Не знаю — стучали ложками или не стучали, но тот стыд, который испытывала вся наша многострадальная страна, наблюдая, как наш президент, втянув голову в плечи и выставив вперед приготовленную для рукопожатия ладошку, мчится, заглядывая в глаза, навстречу другим президентам, забыть никак не получится. И об этом всякий раз вспоминается, как слышишь вновь “трагические” ноты из очередного письма бежавшего стремглав президента. Поздно трагика из себя разыгрывать, раньше надо было поменьше комических ролей играть.
    Как забыть его вечные рассуждения о том, что скоро будет все хорошо, надо только мечтать об этом? Он мечтал вслух, сидя перед телекамерой, и эта же телекамера показывала его лекции перед студентами. Ах, какой человечище! Успевает и страной править, и лекции читать. В это время профессионалы науки, культуры, образования, технических дисциплин, сельского хозяйства сотнями уезжали или отправлялись на базары. На их места приходили другие, для которых профессиональная честь была пустым звуком. Великий ученый все сделал для того, чтобы в принципе разрушить кадровую политику. Зачем? Чтобы самому еще ярче сверкать на фоне абсолютных бездарностей?
    Он войдет в историю как правитель, разрушивший заводы и фабрики, совхозы и колхозы, уничтоживший профессиональные кадры, породивший небывалую эмиграцию, выбросивший на улицу сотни, нет, тысячи детей, сокративший жизнь старикам, заставивший наш народ совершенно разочароваться во власти. Улыбаясь, он сделал со страной то, чего не могли бы сделать и армии чужестранцев, если бы им понадобилось напасть на Кыргызстан. Он, словно червь, подточил страну изнутри. Какие теперь понадобятся силы, чтобы укрепить ее, восстановить, поднять?
    Вместо резюме
    Сильно подставили политические деятели нашу страну, навязав ей в качестве президента Акаева. Общество их ошибку исправило: наконец–то близко подойдя к вечно недоступному Акаеву, так его напугало, что он умчался за дальние реки и леса. Интересно, какой страны он теперь гражданин? Если России, то зачем обращается к нам как к соотечественникам? Если Кыргызстана, то с каким документом живет в России? Непонятно.
    Зато ясно другое: неудачным оказался выбор Кыргызстана в начале своего демократического пути, настолько неудачным, что острословы предлагают считать первого президента не первым, а пробным. Как бывает пробный шампунь или пробное мыло. Или — пробный брак. Попробовали — не то. Политиканствующие менеджеры подсунули нам заведомую подделку. Теперь нужно начинать все сначала. Этикетка у пробного президента была яркой, да вот содержание оказалось прямо ей противоположным. Как говорится, пока не попробовали, не поняли, что заполучили.
    Горький обман, который мы испытали все вместе, тем не менее пошел нам на пользу. Не надо творить себе кумира. Нельзя доверять словам, лучше оценивать по делам. И главное: если кто–то что–то вам очень активно навязывает, будьте бдительны — товар явно залежалый.
    Вот только плата за этот пробник оказалась для Кыргызстана слишком высокой…
    Те, кто “пострадал” вместе с ним, раздражаются: оставьте Акаева в покое. Оставим, когда все, абсолютно все акценты на периоде его властвования будут расставлены и из всего этого будут сделаны выводы. Акаев — страшная и тяжелая наша ошибка. Пришло время работать над ней. И разве тот факт, что он сам, его семья, его адвокат назойливо продолжают навязывать нам свое видение того, что произошло в Кыргызстане, не свидетельствует о том, что им хочется смазать, прикрыть эту ошибку, заставить ее забыть? Не получится. Наш народ, может, и не так говорлив, как Акаев, зато памятлив и привык думать. Стыдное наше прошлое, увы, это наше прошлое. Рабское, нищенское, унизительное. Только осознав это, мы сможем пойти вперед. Но тяжелая эта страница, к сожалению, останется в нашей истории. Улыбчивым портретом пробного президента на фоне разрушенной страны.
    Людмила Жолмухамедова.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/13555/