По этапу босяками

    Сотрудники ГУИН продолжают «шерстить» колонии. Пришел черед ИК–16. Кстати, плановый тотальный обыск здесь проводился последний раз десять лет назад.
    В криминальном бунте 1 ноября контингент этого исправительного учреждения участия практически не принимал. Правда, Азиз Батукаев тогда связался по сотке с местным авторитетом Тургуном и дал указание не подчиняться администрации колонии, игнорировать смотрителей. Словом, поддержать “братана Азиза”. Актив ИК–16, на воровском жаргоне он именуется “общак”, пытался спровоцировать беспорядки по согласованному с Батукаевым плану.
    Однако основная масса заключенных — “мужики”, или как они себя сами называют, Васи (за колючей проволокой не делятся по национальному признаку, там правят масти), не пошла на поводу у авторитетов. Пришлось нарушителям режима признать свое поражение и объявить отбой. Кстати, именно в этой колонии содержатся наиболее опасные преступники, рецидивисты. Многие из них — приближенные Азиза Батукаева.
     Отличает “батукаевцев” от простого зэка “восьмиугольная” черная кепка. Они никогда не снимают свой характерный головной убор.
    На той неделе, по словам начальника отдела по воспитательной работе подполковника Ниязбека Курманбаева, руководители ГУИН получили подтверждение о хранившихся на территории колонии запрещенных предметах, в том числе и оружия.
    Прежде чем разработать операцию “Досмотр”, переговорили с местным положенцем Тургуном. Тот, по словам гуиновцев, согласился сдать добровольно все вещи, которые не должны находиться за “колючкой” по правилам режима. Тургун также согласился на обыск помещений. К тому же и срок ультиматума о незамедлительной сдаче запрещенных предметов, выдвинутого начальником ГУИН Капаром Мукеевым, истек неделю назад.
    В среду, в день обыска, в колонию прибыли сотрудники ГУИН и отряд спецназа. Никакой силовой акции не планировалось. Вооруженные автоматами спецназовцы даже не вошли на территорию колонии.
    Осужденных построили на плацу, объявили об обыске. Пока начальник колонии вещал в мегафон о предстоящей процедуре досмотра и взывал к остаткам совести заключенных, представители “общака” давали пресс–конференцию журналистам прямо на плацу.
    — Вы посмотрите, чем нас кормят. Это даже свиньям не дают. Вы зайдите в наши “хаты” (жилые помещения). Там холод собачий. Мы постоянно болеем. У нас столько туберкулезников, но их никто не лечит, — сокрушается самый разговорчивый осужденный, отзывающийся на имя Джексон.
    — То, что они обещали, ничего не сделали. Вы посмотрите на их рожи. Отожрались на нашей крови, — заявляет второй заключенный, облаченный в дубленку с “восьмиугольной” кепкой.
    — Они тут про запрещенные предметы говорят, ножи какие–то, оружие. Откуда у нас оружие, или там деньги, к примеру? Если что и появляется, там одежда какая, еда, так это все нам из дома мама приносит или жена, а они отбирают, еще и за свидания с родными деньги требуют. Наших жен до груди осматривают, — рассказывает другой.
    — Да не слушайте вы их, сказочники ведь, — вмешивается один из сотрудников колонии.
    Между тем начался личный досмотр заключенных. Из карманов полетели на землю ампулы с димедролом, мелкие денежные купюры, шприцы, карты, бритвенные лезвия, перочинные ножи.
    Зэки вели себя довольно вяло, на осматривающих их гуиновцев смотрели враждебно. Один из заключенных начал сопротивляться, попытался оттолкнуть досмотрщиков.
    — Он там что–то спрятал в кулаке. Наркотик, наверное, — пришли к мнению гуиновцы.
    Упрямому осужденному скрутили руки и повалили на землю. Когда все–таки удалось разжать его кулак, оказалось, что он прятал двадцать пять сомов (одна доза анаши по ценам зоновского рынка).
    Но этим инцидентом проверка не завершилась. Очередь дошла и до авторитетов.
    Те не пожелали, чтобы их обыскивали и вторгались в жилища. То есть нарушили условия договора о добровольной сдаче. Остальные заключенные сбились в одну кучу и отказались заходить в столовую, где должны были находиться во время досмотра бараков.
    Заключенные, кто остался наверху и не спустился к “гостям в камуфляже”, начали ломать двери, выбрасывать из окон на головы гуиновцев самодельные кресла и стулья. Посыпались угрозы в адрес солдат. В это время со стороны барака, где жили авторитеты, появился сам Тургун.
    Зэки мгновенно успокоились. Тем временем на территорию колонии зашел вооруженный отряд спецназа в черных масках. Солдаты с автоматами наперевес выстроились стеной перед разгоряченными осужденными. Начальник ГУИН Капар Мукеев призвал арестантов к спокойствию. Между тем Тургун вместе с приближенными скрылся в своем бараке на втором этаже.
    Руководство ГУИН приняло решение о немедленном этапировании восемнадцати злостных нарушителей режима колонии. Остальные осужденные попытались своими методами “оспорить” это решение. Но когда на территорию въехал БТР, пошли на компромисс.
    В это время из “блатного барака” выводили положенцев. Первым был Тургун, за ним повели остальных. У них отбирали сумки, в которых находили все — от зажигалки до пилы. Восемнадцать положенцев погрузили в пригнанный автозак и увезли в Каракол, в СИЗО.
    — У нас не было другого выбора. Пусть знают, что на любую силу тоже есть сила. Это жестоко, зато справедливо. А то взяли моду, чуть что, сразу бунт, неподчинение, да что это такое? Не понимают по–хорошему, — сказал начальник ГУИН Капар Мукеев.
    — А я думаю, что сегодняшняя ситуация в колониях — это просто зеркальное отражение того бардака, что происходит в стране. Этот нарыв рано или поздно лопнул бы, — сказал заместитель Мукеева.
    При тотальном обыске из “блатного барака”, где жил Тургун, вынесли массу холодного оружия: заточки, отвертки, самодельные ножи и сабли. Изъяли шприцы, наркотики, семена конопли, пачки чая и даже сигнальную ракету.
    Тургуна и его “друзей по нарам” отправили по этапу в Каракол. Там они будут находиться до выяснения обстоятельств происшедшего. Кроме того, руководители ГУИН и правоохранительные органы еще раз подробно допросят заключенных, как у них оказалось такое количество запрещенных предметов и что они припрятали еще. Начальник ГУИН убежден, что это еще не весь “улов” из ИК–16.
    Когда этапированные смогут вернуться на свои “насиженные” нары, пока неизвестно. А тем временем в Нарыне строится для таких вот активистов тюрьма. Туда, в “железные мешки”, они и будут помещаться в случае провокации в колониях. Гуиновцы уверены, что именно Нарын усмирит бунтарский дух положенцев.
    — Каракольская тюрьма по сравнению со строящейся в Нарыне просто санаторий, — сказал Мукеев. Пока на севере закладывают тюремный фундамент, авторитеты ИК–16 “позагорают” в Караколе.
    Дарья Малеваная.
    Фото Владимира Пирогова.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/12001/