Много шума. Мало толка

    Вероятно, Данил Кыштобаев никак не мог не отреагировать на мое газетное обозрение его физиологической публицистики. Ведь хотел как лучше, а получилось, как всегда. Обидно. Тем более что своим опусом он явно подставил тех, кого хотел “всего лишь” приподнять над народом, над страной, над историей… Теперь ему, вероятно, приходится пояснять в определенных кругах, что он имел в виду и как я его будто бы неправильно поняла…
    Быть трубадуром власти действительно очень непросто. Чересчур перехвалишь — народ не поймет, не так похвалишь — власть обидится. Так что, надо полагать, после его очередной публикации “Пикантность трубадурок” (“СК, 13 февраля 2004 года) власть вновь обратит свой благосклонный взор на “лучшего публициста республики” в “главной” газете Кыргызстана. В результате этих “публицистических” пируэтов Данил Кыштобаев, надо полагать, ничего не потерял. Тут, как сумел, подштопал, тут подлатал и, наверное, дух перевел: “Уф. Пронесло и на этот раз”. Не могу его с этим поздравить. Хочет обманываться сам, хочет обманывать других — ради Бога. Но при чем тут Кыргызстан?
    Всеми силами удерживалась от того, чтобы не оценивать моральных качеств Кыштобаева. Кто он такой, чтобы меня это волновало? Готова была даже переступить через его оскорбления в мой адрес типа: “трубадурка”, “видно птицу по помету” и так далее. Готова была переступить, потому что за такого рода “аргументами” не стоит ничего, кроме невоспитанности Кыштобаева, который, может быть, читает много, но какой от этого толк, если он готов газетную полемику превратить в базарную склоку по принципу “сам дурак”?
    Однако использованный им в очередном опусе “удивительный” выпад в мой адрес обязывает остановиться на его приемах.
    Речь идет вот о чем: Кыштобаев, рассуждая о Лилипутии и Кыргызстане, видите ли, использовал в данном случае метафору. Пусть метафора… Но вспомним, что это такое? Это “перенесение свойств одного предмета на другой на основании признака, общего для обоих составляемых”. То есть, проще говоря, рассуждая о правах власти в Лилипутии и о правах власти в Кыргызстане, Кыштобаев счел возможным сделать следующее. Привел высказывание некоего философа о том, что сильный может делать со слабыми (в том числе мочить их не водой) все, что угодно, и на этом фоне обратился к существующим реалиям.
    Как такую “метафору” прикажете понимать? Но, явно испугавшись своего полета фантазии, Кыштобаев и делает вдруг свой “удивительный” выпад, обвиняя меня в том, что это будто бы я считаю, что Кыргызстан страна лилипутов. Помилуйте, неуважаемый господин, при чем тут я?! Ничего подобного в моем обозрении нет, потому что не может быть никогда. Не валите с больной головы на здоровую. И слово “Лилипутия”, и слова “лилипуты”, “лилипутизм” ввели в обиход именно вы. Зачем же пытаться, исказив суть происшедшего, настраивать кого–то против меня и тем самым — против “МСН”? Повторяю — это прием, достойный Макиавелли, настолько он коварен. Однако повторю — это сам Кыштобаев, и никто другой, изобрел такую “метафору”, вот пусть сам и объясняется с обществом, что он имел в виду. Говорят же: ради красного словца не пожалею и отца. Именно так поступил и Кыштобаев: желая как можно сильнее унизить оппозицию, он в результате задел общество.
    Кыштобаев сначала дал своему опусу название “Лилипутия в огне”, а потом написал буквально следующее: “Кыргызская элита страдает… от комплекса Гулливера при своем явном лилипутизме”. Таким путем он попытался пояснить нам, как именно следует понимать его “метафору”. Для этого, собственно говоря, и был написан данный опус. Ничего нового и в своем очередном “потоке сознания” Данил Кыштобаев не сказал. Правда, в отношении меня он признал, например, тот факт, что газета “Слово Кыргызстана” перестала меня печатать, поскольку мои “опусы не вызывали удовольствия у учредителей газеты”. Интересно бы знать, у каких это учредителей, если формально газета числится правительственной, но общеизвестно, что она обслуживает совсем другой этаж так называемого “Белого дома”? Из такой информации мне окончательно стало ясно, что в Кыргызстане можно писать только так, чтобы у власти пятки чесались от удовольствия, а свобода слова зависит от личного отношения государственных мужей к тому или иному журналисту. И это — свободная страна?! Теперь понятно, почему в “СК” могут публиковаться только такие журналисты, как Кыштобаев, им позволительны даже самые смелые метафоры. А все остальные, не прошедшие через фильтр руководителей страны, кто они такие?
    Что касается моего отношения к своим бывшим коллегам, то с моей стороны оно остается неизменно уважительным. (Однако это никак не касается Данила Кыштобаева, с коим я никогда не работала вместе — Бог миловал.) Каким у них ко мне — не знаю, ведь получается, даже упоминание моего имени в газете (если только не в определенной тональности) — это уже угроза благополучию “СК”.
    Что еще нового сказал обиженный “великий публицист” на двух (!) газетных полосах, кроме ругательств, эмоций и нелестных характеристик в мой адрес? Еще раз попытался “достать” оппозицию, которая, по его мнению, будто бы почти как он сам одержима потугами на физиологические действия. Чтоб его поняли правильно, даже свазилендские истории притянул: “Только пикантные места обнажают у нас пока лишь в переносном смысле”.
    Нет, это в самом деле уже диагноз: что там происходит внутри означенного журналиста, если все цитаты он подбирает исключительно по физиологическому параллелизму?! К примеру, информация, которая исходит не из недр “СК”, по его толкованию, есть не что иное, как “навоз”. Западные правозащитные организации он смело уподобляет защитникам котов, которых человечество вопреки их протестам продолжает кастрировать. На этом фоне и пошла в поход будто бы наша оппозиция, “обнажив свои пикантные места”. Та самая оппозиция, которая, по мнению Кыштобаева, “сначала приписала Акаеву намерение узурпировать власть навсегда, затем стала с этим намерением бороться”, а разве ААА не сделал все мыслимые и немыслимые ходы за долгие тринадцать лет, чтобы сохранить власть за собой? И нет также сегодня ни у кого уверенности в том, что такие же точно шаги не будут предприниматься и впредь. При чем тут оппозиция? Только при том, что не делает вида, будто не замечает этого? Значит, узурпировать нечто — можно, а говорить об этом — нет?
    Говорить нужно, оказывается, о другом. Как это делает Кыштобаев. Сначала он пишет о том, что идеология нам не нужна, потому что у нас есть “генератор идей”, а потом пугается этого высказывания и судорожно наводит тень на плетень: мол, меня не так поняли.
    И с этим можно было бы согласиться, если б вдруг исчез с лица земли его предыдущий опус, в котором все это так прямо и написано: “Кто–то говорит, что не создано у нас национальной идеологии, другие норовят за шкирку схватить и потыкать мордой в нечто — вот же, мол, она, протри глаза бессовестные. Считаю, что, скорее, НЕТ, чем есть. Но имеется нечто лучшее, чем какая–то идеология… генератор идей”. А?! Разве здесь прямо не написано, что никакой такой идеологии у нас нет, зато есть некий Генератор? Чего же теперь Кыштобаев оправдывается, будто бы я его неправильно поняла? Или это он не передо мной оправдывается и даже не перед читателями, а перед теми, кто такими мыслями поделился с ним, а он, ну прямо как доверчивые американцы, все так и озвучил, как услышал?! В связи с этим уместно было бы также узнать о том, на каком таком перпетуум–мобиле работает означенный генератор, если в состоянии заменить собой общественную идеологию?
    Не ясно также “чью жену щекочет Вашингтон” и щекочет ли вообще? Но если это так волнует Кыштобаева, то, может быть, лучше тогда у Вашингтона вовсе денег не брать, чтоб потом на него обижаться? Правда, и тут автор опуса опять как бы пугается и развивает свою нечаянную откровенность супротив американцев уже так: не Вашингтону мы, дескать, даем указания, а “просто не приемлем грубого вмешательства во внутренние дела”. Но так чьи же вы вмешательства не приемлете, если против самого Вашингтона ничего не имеете?! Это как если, обнаружив постороннего в доме, прочитать дверям лекцию на тему о том, что об означенном факте ей не следует говорить. Или, застав жену за смехом от щекотки, строго указать ей на непозволительность такого веселья, при этом совершенно не обратив внимания на того, кто ее до этого самого смеха довел.
    Вообще мне очень жалко Кыштобаева, когда, записавшись в полемическом угаре, тот сначала объявляет себя оппозиционером Акаеву, а затем тут же делает судорожное приседание: но есть, мол, и хорошая оппозиция. Надо полагать, что сам он состоит именно в этой, хорошей, оппозиции, а не в какой–то там плохой, которая, к его великому сожалению, также у нас имеется. Тем более что по его версии эта плохая “оппозиция уже умерла и уже начала пахнуть” (нет, какая все–таки тяга к физиологическим выделениям!). Может быть, для таких, как Кыштобаев, придумать какой–то другой термин вместо слова “оппозиция”, чтоб не упоминать его всуе? Тогда его, наконец, и тошнить перестанет, тем более — в театре.
    Людмила Жолмухамедова.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/6034/