Ух ты! или Жизнь “от обратного”

    Он ломает “ученые” стереотипы и стоит на своем: “Все чего–нибудь стоящее уже изобретено? НЕПРАВДА!”. Сергей Игнатенко — из породы тех, о ком соседи (приятели, просто посторонние — что преимущественно) говорят: чудаки. Они же изобретатели. Согласитесь, класс вымирающий и в Красную книгу занесенный (только вот государство о его сохранении не больно заботится). Впрочем… Сам Сергей Иванович категорически отвергает все попытки причислить его к чудакам (или хотя бы не таким, как все) и рассказывает о себе и своем занятии достаточно прозаично.
    — Чем занимаюсь? — рассуждает он, пока ведет нас от ворот в мастерскую (где у него мини–артель собралась по… производству газосварочных полуавтоматов — о, выговорила). — Выживаем… Пытаемся сделать это более или менее цивилизованным способом. Сейчас–то везде схема одна: купи–продай–укради. Но не для нас, мы действуем по–другому. Худо–бедно получается.
    Сварочная техника, по его утверждению, тоже не абы что, а элемент изобретательства. Вообще–то сейчас Сергей Иванович думает, что в изобретатели была ему прямая дорога и по–другому никак бы не получилось.
    — Выбора у меня не было: и отец мой изобретал что–то. Так что в генах нам это передается, — улыбается. — Да и потом, я инженер по специальности. Закончил Красноярский политех — я сибиряк (“Я тоже из Сибири”, — замечает наш фотокор). Вот видите! У сибиряков патологическая (или природная? Солнца не хватает?) тяга к Азии. Дед по матери еще в пятидесятых годах тут оказался.
    Честно говоря, идя на встречу с этим человеком, думала: ну вот, будет сейчас на “тарабарщине” изъясняться, терминами сыпать и глазами фанатично сверкать… В глазах Игнатенко, конечно, искорки увлеченности были, но в целом — обаятельный и нормальный (в смысле человек как человек, здравомыслящий). Тапочки, правда, найти не мог, на что сказал: мол, это в мастерской у меня идеальный порядок, а в доме не я хозяйка. К слову, и дома–то чистота и уют — каких поискать.
    — Жена раньше очень ревностно относилась к моим занятиям, — вспоминает мимоходом. — В одно время даже пыталась переломить. Но смирилась.
    Словом, приучил Игнатенко своих домашних к тому, что у него в голове вечно какие–то идеи колобродят. А вот привлекать родных к тому же не стал: считает, что у каждого своя дорога в жизни и ее надо самостоятельно прокладывать.
    — Сын вот старается свой путь в компьютерах найти, — поясняет. — А дочка, хоть и говорит “не хочу”, а все равно чувствуется: близко ей мое дело. Интересуется: что это? Зачем? А это первый этап познания.
    Тяга к изобретательству у Игнатенко давняя: уже через месяц после окончания вуза (считай, почти школяром) придумал приспособление для испытаний топливных баков комбайнов. Ту новинку (из числа тех, что сделаны им еще в союзное время — а таких, наверное, около десятка, точного учета никогда не вел) Сергей Иванович по–прежнему называет единственно ценной и важной. Потому, что вообще у него первая, и потому, что ее сразу признали в ученом мире, вынеся “положительное решение”. От остальных патентов Игнатенко отказался. И вовсе не из блажи — просто не в его правилах делать то, что потом не используется.
    — А тогда было неважно, будет изобретение внедрено или нет, — говорит он. — Тебе платили за него, и твое детище переходило в собственность государства, которое порой даже запускало его в производство. Сейчас другая крайность: права на изобретение исключительно твои, но ни копейки на внедрение не имеешь, и государство в этом не заинтересовано.
    Так что пытается теперь Сергей Иванович поставить свои новшества на коммерческий уровень (мало быть просто изобретателем, надо еще и маркетологом — зачем что попало придумывать, если спросом не пользуется?). Предлагали ему такой поворот еще в 80–х. Тогда он для своего сынишки (совсем мальца) собрал мотоцикл. Деревянный! Полностью, только обода на колесах железные. И что вы думаете? Ездил, и еще как! Не только пацана возил, но и со взрослыми справлялся.
    — Вот тогда иностранцы увидели мотоцикл и стали предлагать: давай бизнес делать! — вспоминает Игнатенко. — А я что? Совок тогда был…
    Зато все дворы в округе, как прознали про чудо–технику, стали в очередь вставать: человек 20–30 соберутся на беговой дорожке у физкультурного института, и давай круги нарезать.
    Вообще у этого человека страсть ко всему, что на колесах. Оно и объяснимо: автомобилист с 30–летним стажем!
    — Транспортные средства сейчас в кризисе, — утверждает он. — Надо ломать классическую схему, которая еще в девятнадцатом веке установилась. А с тех пор сколько всего изменилось! Сколько различных факторов. Та же загазованность городов… Я вот бьюсь над этим: это уже должен быть не автомобиль, а что–то другое. Название еще не придумал.
    Зато придумал Игнатенко (и уже построил) настоящий снегомобиль. Собственно, о снегоходах мы кое–что знаем. Но вот мобиль… Принципиальное новшество — двигатель внутреннего сгорания, находящийся внутри… колеса. Такого еще никто и нигде в мире не делал.
    — Теоретики утверждают, что такого быть не может! — посмеивается Сергей Иванович. — Но ведь я ломаю стереотипы.
    Поначалу новинка получила название “Тюлень” — очень уж на первом этапе напоминала своими очертаниями морское животное. Но чем дальше в лес (а Игнатенко перманентно модернизировал свое детище и оттачивал дизайн), тем все меньше “Тюлень” смахивал на своего живого тезку. И название уже вызывало массу недоумений. И превратился он в “Снегиря”. Увы, сейчас его в Бишкеке не увидишь: год назад увез Игнатенко свое изобретение в Москву покорять российские просторы. Говорит с улыбкой, что когда летом (на улице +30) тебя спрашивают: “Над чем работаешь?” и слышат в ответ: “Над снегомобилем”, то возникают сомнения в твоей адекватности. Хотя…
    — Я стараюсь не быть совсем уж белой вороной, — улыбается.
    Но главная причина “депортации” транспортного средства все же иная. В России теперь снегоходы тоже должны регистрироваться. На них надо получать номера и платить за них налоги — с мощности двигателя. А у “Снегиря” в этом плане — выигрыш. Ну и еще — российская природа.
    — Там снега! — поясняет. — Потребности больше, не то что у нас. Но в России очень сложно на рынок сунуться. Хотя выставлял я “Снегиря” на выставке — так такой ажиотаж был!
    Тем не менее снова работает над снегомобилем — вновь не устраивает его созданная схема и снова в ней кучу недостатков видит.
    — Над мотором колдую, кое–что придумал. Поднял патентоведение — оказывается, уже “Хонда” запатентовала такое, — продолжает. — Но я не разочаровываюсь — не гвозди же делаю!
    Когда вывез на улицу он свое творение, соседи тут же принялись фотографироваться — экзотика. Где еще встретишь?
    — Изобретательство непрестижно и неприбыльно, — говорит инженер. — Это очень трудное дело и психически сложное. Для меня, во всяком случае. Как все происходит? Думаете, осенило сверху? Ветер подул, свет какой увидел? Нет, все достаточно глубже. Решение приходит быстро, а вот процесс его вынашивания… Это, как зерно в колосе: раз — и сорвал. А сколько перед этим зреет? Это природный процесс, его нельзя остановить. Не нравится что–то — можешь на полгода оставить, на год, пока дойдет. И возникает все не на пустом месте, а из противоречий, из проблем, которые бытуют в обществе.
    — Правда ли, что вы буквально из мусора можете что–нибудь сотворить? — спрашиваем.
    — Был такой период, на свалках материалы искал, — соглашается. — Не самый, кстати, звездный период изобретательства. О, да! Вспомнил, при Советском Союзе чуть ли не по полстанка находил. Теперь не тот ассортимент. В принципе, найти можно то же самое — но на барахолках и уже за деньги…
    — Интересно, кем бы вы были, если б не стали изобретателем?
    — Наверное, поэтом. У меня отец стихи хорошие писал. У меня тоже есть парочка неплохих — но для себя.
    Нам показалось, что человек этот — весьма самокритичный. И не без юмора. Дал он нам брошюрку про снегомобиль (“Не буду же я вам параметры пересказывать!”). Заголовок — “Ностальгия сибирского инженера, или Гадкий “Ухтенок” (прародитель “Снегиря” был назван от восклицания “Ух ты!”— Т. О.). И фраза про свои мотосани: “… а пока сильные мира сего критикуют их за плохой дизайн и шумную работу двигателя”.
    … Он всю жизнь ведет “от обратного” и доказывает: в любое время остается что–то неосвоенное. Надо только не пройти мимо.
    — Я очень не люблю этот пафос, — морщится изобретатель. — Лучше уж руками поработать. И головой.
    Татьяна Орлова. Фото Владимира Пирогова и из архива Игнатенко.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/5890/