Аркадий ВОЛОДОС: Музыка стала прелюдией к ужину

    - Слава Богу, у меня было обыкновенное счастливое детство, я рос в обычном ленинградском дворе, играл и хулиганил, как все дети. Родители не заставляли меня заниматься музыкой, - признался в Бишкеке пианист с мировым именем, гений фортепиано Аркадий Володос.

    Его называют "самым быстрым пианистом мира", "гением фортепиано" и "самой интригующей фигурой современного музыкального русского зарубежья". При полном аншлаге ма-эстро дал в столичной филармонии единственный концерт в нашей республике. В майский вечер ценители прекрасного в полной мере насладились произведениями Франца Шуберта и Ференца Листа. Пианист продемонстрировал бишкекским слушателям свой технический и динамический диапазон, искусно, без всяких усилий. Музыкант оставался внешне сдержан, всю эмоциональность с блеском передавал инструмент. Перед началом концерта зрителей предупредили, что маэстро не любит, когда аплодируют во время исполнения, и попросили приберечь эмоции. Зато когда стихли последние аккорды, благодарная публика одарила артиста овациями, и он исполнил на бис еще несколько вещей.

    После концерта Аркадий Володос любезно согласился встретиться с ценителями его творчества и ответить на вопросы. Во всех поездках маэстро сопровождает супруга Ольга, и в этот раз она прислушивалась к беседе.

    - Аркадий, как, на ваш взгляд, прошел концерт, довольны ли реакцией слушателей?

    - Вы очень гостеприимны. С удовольствием еще раз приеду. Во многих странах подобные концерты стали обыденным явлением, туда каждую неделю приезжают новые исполнители. Люди идут на концерт потому, что все знакомые идут, это как прелюдия к ужину. Очень часто о публике судят по ее реакции после исполнения, а мне кажется, что важнее внимание во время игры. Для меня самое ценное - тишина, которая как будто электризуется. Но все зависит от страны, в разных уголках мира публика реагирует по-своему. Очень громко проявляет себя нью-йоркский слушатель: много кричит и аплодирует, свистит. Во время исполнения, кстати, я не концентрирую свое внимание на самом процессе игры, а сосредоточиваюсь на атмосфере произведения.

    - Принципиально ли для пианиста импровизировать в манере тех авторов, чьи сочинения он исполняет?

    - Мне кажется, возможность импровизировать можно сравнить с владением языком. Если мы не владеем языком и автоматически заучиваем стихотворение, это не значит, что мы понимаем в полной мере, о чем в нем речь. Так и в музыке. Человек долго заучивает, а потом играет, и это в каком-то смысле нечестно, поскольку музыкой он на самом деле не владеет. Для профессионала не возникает проблемы "забыть" сочинение и учить его заново.

    - Как вы относитесь к тому, что вас сравнивают со знаменитыми предшественниками, например, часто называют "новым Горовицем"?

    - Сравнение любых музыкантов нелепо, главная ценность музыки в многообразии. Мы сами себя обедняем, сравнивая исполнителей и подгоняя под какие-то рамки. Так создаются стереотипы и догмы. Я признаю, что Горовиц выдающийся музыкант и артист, но мне по духу ближе такие композиторы, как Рахманинов, Шнабель, Файнберг.

    - Сейчас многие сетуют на то, что классическая музыка умирает. А как по-вашему?

    - Сложно ответить однозначно, в каждой стране это происходит по-разному. Мне кажется, что классическая музыка не умрет, пока есть тяга к прекрасному, духовному: состраданию и любви. Не исключено, что нынешней молодежи в преклонном возрасте захочется приобщиться к классике. Современной публике трудно понять сложные классические произведения, ведь мы живем совсем в другом мире, отличающемся от эпохи, когда они создавались.

    - На сколько лет вперед расписаны ваши концерты?

    - Мой концертный график расписан до 2011 года. Но каждый концерт в любой точке мира для меня событие. У меня правило: не играю больше пятидесяти концертов за год. Чтобы не потерять свежесть восприятия, три месяца в году не подхожу к роялю. Игра не должна превращаться в рутину. В моменты отдыха уезжаю далеко в горы, хотя не получается полностью отстраниться от музыки, потому что она звучит во мне.

    - Это правда, что вы начали серьезно заниматься фортепиано лишь в шестнадцать лет?

    - Я благодарен родителям, что они оставили мне детство. Я не сидел целыми днями в четырех стенах и не заучивал гаммы, а бегал и играл с другой ребятней. Ведь часто родители не могут объективно оценить способности своих детей. Есть такая байка. Однажды знаменитого скрипача Давида Ойстраха спросили: "Маэстро, у вас было столько учеников, были ли среди них гении?" На что он ответил: "Гениев не было, но было много родителей гениев". Я родился в Ленинграде, в музыкальной семье, мои родители вокалисты. Мама отвела меня в хоровое училище, где готовили дирижеров-хоровиков, но в шестнадцать я всерьез решил заняться фортепиано, переехал в Москву, к педагогу Галине Егиазаровой.

    - Где ваш дом, в Европе или России?

    - Из России я уехал, когда мне было двадцать. Когда спустя десять лет вернулся, то увидел другую страну, другую ментальность. В родном Питере на месте дома, в котором я вырос, теперь новый. Самые большие радости и разочарования произошли в моей жизни уже в Европе, где-то между Испанией и Францией. Поэтому мне дороги эти страны.

    - А где вам особенно приятно бывать с концертами?

    - В России с концертами бываю редко. Просто меня туда не приглашают. Ни разу не играл в Питере. Не люблю играть в Америке. Это страна сплошных стандартов. Американские города, как близнецы, похожи друг на друга. Бывая в разных частях Америки, ты оказываешься все время в одном и том же месте, там все одинаковое, с каждым годом все меньше пешеходов и больше машин. Исключение - Нью-Йорк. Это город, в котором как бы заложен весь мир: есть маленький Амстердам и маленькая Москва.

    - Как вы относитесь к собственному творчеству?

    - Сегодня наследие звукозаписи велико, но нет такого ажиотажа, как раньше, когда люди искали пластинки, обсуждали творчество Чайковского, Рахманинова, Прокофьева. Современная музыка больше похожа на эксперимент и перестала быть частью духовного переживания. Публика охладела к ней. Я стараюсь играть только то, чем могу выразить что-то личное.

    Фото из архива Аркадия  ВОЛОДОСА.

    Наталья ФИЛОНОВА.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/23137/