ФотоГРАФ

    (Продолжение. Начало в номерах за пятницу с №76 за 2007 г. и в №1, 11, 13, 15, 17 за 2008 г.)

    Пыль, поднятая перестрелкой и падениями, осела уже третьим или четвертым слоем на лицах и обмундировании. Не нужно больше никакой маскировочной краски, сама война загримировала солдат надлежащим образом. Теперь они ничем не отличались от желтых дувалов и домов, от желтых аборигенов, никак не желающих смириться с их присутствием. Они, словно заноза под кожей, были инородным телом и вызывали непреодолимое отторжение, как бы ни были замаскированы.

    Духота вносила дополнительный дискомфорт. От этого неудобства лицо лейтенанта было покрыто арыками, которые соленый едкий пот набороздил, стекая по лицу и прячась под бронежилетом. Соль перемешивалась с желтой пылью и превращалась в корку, как тесто в духовке. Голицын и остальная братия были ничуть не краше. Саша понимал, что лучше не пытаться вытереть лицо. Он даже достал из накладного кармана брюк вполне приличного вида носовой платок, но лейтенант поймал его за локоть. "Даже не думай", - изрек он с видом философа досконально знающего жизнь. - Всю красоту испортишь. Оставь как есть. Сфотаемся на память, когда выберемся из этого дерьма". И протянул руку в замшевой перчатке: "Меня зовут Питер, я из Нью-Йорка". - Александр, я из Москвы", - отрекомендовался Голицын. "О'кей, Алекс, погнали дальше", - офицер достал фотографию-карту местности и ткнул в нее стволом винтовки. "Мы здесь, еще два двора нужно преодолеть, и мы у цели. Проверить снаряжение". Спецназовцы показали в ответ большой палец - все в порядке, готовы.

    И снова вперед, как в нереальном параллельном мире. Казалось, еще шаг-другой, и откроется портал в нормальную человеческую среду обитания с черным асфальтом и набережными Москва-реки, но портала все не было. Шоркая плечами по глиняной ограде, словно стараясь врасти в нее, взвод бесшумно и быстро двигался к цели.

    Очередной проем в дувале. Сержант, который шел первым, встал на колено и оперся о косяк калитки. Черт его разберет, вроде бы  никого не видно. Духи очень любят располагаться на плоских крышах местных строений. Сразу не разглядишь. Дал знак жестом, что можно продолжить движение. Лейтенант приказал разделиться. Трое пошли вдоль забора по левой стороне двора, трое по правой. Из домика тянуло дымом и каким-то подгоревшим варевом. Внутри на глиняном полу стояло металлическое сооружение типа печки-буржуйки и источало весьма противную вонь. Видимо, варево пролилось на тлеющие угли дровяного топлива, от них вился сизый всепроникающий дым. Несмотря на то что в носу была тонна глины - хоть репу сей, дым пробивал и эту герметичную пробку. Хозяев не видно и не слышно. Лейтенант шепнул на ухо Голицыну нужную фразу и Александр воспроизвел ее на местном языке: "Выходите по одному, руки за голову, иначе будем стрелять". Раздалось шебаршение, лейтенант направил фонарь в проем двери. Саша держал в вытянутых руках "Спрингфилд" 45 калибра и смотрел на черный проем сквозь прорезь прицела. "Ну давайте, говнюки, выходите", - шептал он сухими губами и выжимал спуск. Однако вышли только две женщины. "Где мужчины?" - спросил Голицын. - "Ваши военные забрали", - ответили они и робко присели у стенки. Саша отпустил курок и убрал указательный палец на предохранительную скобу. Оператора они не видели и ничем не могли помочь. Нужно двигаться дальше.

    Питер приложил палец к губам, показывая женщинам, что нужно сидеть тихо и махнул рукой: вперед. У Голицына засосало под ложечкой. Он взял за локоть летеху и сказал, что у него хреновые предчувствия, нужно быть осторожнее. "Не дрейфь", - ответил Питер. - Я перед тобой дважды в долгу, если что, рассчитаюсь".

    Двор был длиннее других, в его середине росло несколько пальм, которые очень сильно перекрывали обзор. Не видно было крыш двух соседних строений. Командир приказал добраться до деревьев и остановиться. Пальм было всего четыре, а бойцов шестеро. Двое остались сзади прикрывать, и это оказалось очень кстати.

    Александр бежал к центральному дереву и смотрел выше пальмы, стараясь сквозь ее крону разглядеть, что делается на крыше. Он не сразу понял, почему у дерева отлетает кора. Щепки летели во все стороны. Потом до сознания дошло, что деревянный фейерверк сопровождается характерным стрекотом автоматического оружия. Голицын упал на левый бок и, лежа, несколько раз выстрелил наугад сквозь развесистую крону. Потом на четвереньках добрался наконец до самого ствола, который в основании был достаточно широким и вполне позволял укрыться. Сзади саданул пулемет прикрытия, прореживая несчастную крону. Листья посыпались на голову. Стрельба со стороны духов стихла на некоторое время. Этим воспользовались Александр и другие укрывшиеся за деревьями.

    Саша резко выглянул справа от ствола дерева с оружием, направленным в сторону крыши и стал напряженно всматриваться, выискивая цель. Боевик, подняв автомат над головой, стрелял не целясь. Пули веером разлетались во все стороны. Саша спрятался за дерево. Так очень легко поймать шальные девять граммов. Стихло, видно, перезаряжается. Снова вправо, уперся локтем о ствол, как при съемке на длинных выдержках. Поймал мушку в прорезь прицельной планки. Классно видно мушку. Она гораздо шире, чем у пистолета Макарова, и не блестит, как будто ее нарочно закоптили, нет, просто все сделано для удобства стрельбы, мушка покрыта матовым тефлоновым напылением.

    Вот голова в намотанном тюрбане показалась. Сердце колотится - мешает целиться. Хорошо, пистолет тяжеленный и упор локтем есть. С одной руки невозможно было бы попасть. Шарах! И с двух не попал. После каждого выстрела оружие кидает вверх. Приходится процесс наводки повторять. Далековато, что ли? Ни разу не попал. Похоже, ниже ложатся пули. Взял выше. Патроны кончились. Ни фига себе, шестнадцать патронов отстрелял. Не заметил как. Отругал себя очень сильно, велел быть экономнее. Воткнул новую обойму, дослал патрон в патронник. Готов. В это время цель затеяла перестрелку с самым правым бойцом, который одиночными выстрелами уже снял одного духа с крыши и теперь пристреливался к тюрбану. Саша увидел, что боевик переключился на снайпера и его практически не видит. "Винтовку бы", - подумал он с сожалением, показал бы, как нужно стрелять. Выцелил наконец-то отчетливый контур стрелка на крыше и аккуратненько выжал длинноватый спуск. "Спрингфилд" гавкнул как возбужденный бультерьер. Огромная пуля сорок пятого калибра диаметром одиннадцать и шесть десятых миллиметра страшным молотом ударила точнехонько в казенную часть автомата Калашникова и выбила его из рук боевика. Автомат с дикой силой ударил в челюсть, ломая хрупкие кости подбородка. Бандит перевернулся и упал с крыши. Левее оставался еще один стрелок. Подполз поближе спецназовец, остававшийся сзади для прикрытия. Пальцем показал Александру направление стрельбы и устроился слева. Долго как показалось фотографу, смотрел сквозь линзы снайперского прицела. Наконец его винтовка слегка вздрогнула и плюнула свинцом, как кобра ядом. Все стихло.

    Подбежали к боевику, сбитому с крыши Александром. Он стонал, булькая кровью. Его челюсть была раздроблена вдребезги. Вылупив для устрашения глаза, лейтенант схватил духа за шиворот и, протащив несколько метров, прислонил к стенке. Приставил к голове ствол винтовки и диким голосом завопил: "Говори, сука, где вход в ваш гребаный подземный бункер, а то сейчас мозги по стенке размажу!" Он был страшно возбужден и почти не контролировал себя, еще немного, и он точно шлепнул бы боевика.

    Александр подоспел вовремя. Он схватил за ствол винтовку Питера и отвел ее от головы обезумевшего от страха и боли иракца. "Ты хочешь жить? Ты ведь такой молодой, зачем тебе умирать? Ты ведь не хочешь, чтобы тебя пытали? Это очень, очень больно! Ты покажешь, где вход в подземный бункер?" Пленный утвердительно замотал головой. "Мой коллега, оператор там?". Вновь утвердительное мотание головой. "Он жив?". Та же картина.

    У Александра отлегло от сердца, но расслабляться было рано, нужно действовать, он обрадовал Питера свежими новостями. Лейтенант подозвал сержанта, выполнявшего функции санитара: "Перевяжи этого гоблина, а то у него сейчас челюсть высыплется в глину. Ну, Алекс, ты его и уделал! Везунчик! Ты не своим делом занимаешься. На хрен тебе эта фотография? Давай к нам на контракт. Заодно таких кадров наснимаешь - все коллеги обделаются от зависти!"

    Санитар ловко обвязал бинтами несчастного воина, который робко трогал кончиками пальцев бинты и повизгивал от боли, но был доволен оказанной помощью.

    "Все, хватит рассусоливать! - гаркнул Питер и поставил на ноги пленного. Показывай!" - скомандовал он.

    (Продолжение следует.)

    Владимир ПИРОГОВ.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/22168/