Нурлан АСАНБЕКОВ: Лень – всему голова

    Чего добивалась Наталия Сац
    Пятый час тянулась учебная репетиция у третьекурсников ГИТИСа. Ох уж этот отрывок из оперы Гуно! Студент Сергей из последних сил выводит и выводит одну и ту же фразу Фауста. А будущие режиссеры так устали, что больше не видят смысла “в этой тягомотине”. Но почему мастер Наталия Сац снова и снова заставляет певца повторять то же самое? Чего добивается?
    — И вдруг Сергей спел эту фразу так жизненно, так обреченно, в голосе отразилась вся гамма переживаний героя. И у меня открылись глаза, — вспоминает Нурлан Асанбеков, участник той давней студенческой репетиции. — Я понял и музыкальную драматургию, и то, насколько глубока, но постижима система Станиславского. И что такое сценическая правда, которой и добивалась наш педагог Наталия Ильинична Сац.
    Теперь уже он сам “мурыжит” актеров, добиваясь сценической правды.
    Смогу ли?
    — Когда ты в творческом кураже, хочется работать, работать, работать! — блестит глазами Нурлан. — Найденная идея, решение, ход мысли — все подстегивает: дальше, дальше!
    Едва ли есть в Бишкеке театр, где бы этот режиссер не воплощал свои замыслы. С какими только авторами не “сотрудничал” — Лорка, Мольер, Кокто, Алексей Толстой, Саган, Айтматов, Де Филиппо… А драматические спектакли по кыргызским эпосам, а оперы, а первый национальный мюзикл…
    С губ 43–летнего мэтра частенько срывается слово “интересно”. Интересно — и несколько лет назад он и его друзья–актеры открыли свой театр “Сахна” (“Сцена”) — экспериментальный, ритуально–кочевой. Интересно — и недавно он попробовал себя в кино. Его фильм–дебют “Колыбельная”, снятый по собственному сценарию, признан лучшей короткометражной картиной на международном кинофестивале в Ташкенте.
    Полтора года назад Нурлана выбрали художественным руководителем театра оперы и балета, дотла разоренного храма искусства. Безрассудство взваливать на себя такую обузу! Да еще вдобавок к своей труппе. А он согласился.
    — Интересно было, смогу ли повести коллектив в созидательном направлении, смогу ли психологически выдержать?
    И еще “было жаль оперный, некогда один из лучших музыкальных театров СССР”. Здесь в 1992–м он сочинил свой дипломный спектакль “Джанни Скикки” Пуччини, открывший вереницу его “призовых” работ. И был принят режиссером–постановщиком.
    — Вместе с Медетом Тургумбаевым, молодым главным дирижером, мы надеялись поднять театр на хороший уровень.
    Через пять лет Нурлан ушел: “бессмысленно сражаться с ветряными мельницами”. Да и как бороться без соратника? “Медета оклеветали и выжили: непростительно талантлив! — до сих пор горюют артисты. — Теперь он в России”.
    Ситуация спорных
    интересов
    На сей раз Нурлан недаром задумывался, выдержит ли психологически. Да, за первый сезон с новой театральной властью труппа сделала больше, чем за десяток с лишком лет до того — три новых балета и оперу. Пошли зрители. Театр начал зарабатывать, оживать. Но какой ценой!
    Реформам противились. Творчеству аккомпанировали бесконечные закулисные интриги, громкие скандалы.
    — В коллективе есть люди, которые хотят быть на ключевых постах в театре, — объяснил Нурлан причину этого “полного маразма”. — Пишут письма, чуть ли не за все свои действия нам приходится “отписываться”. Доходит до того, что от имени президента, премьер–министра пытаются устроить в театр своих: якобы руководство страны заинтересовано, чтобы они здесь работали.
    Зачастили проверяющие.
    — Обстановка нервозная, — говорит худрук.
    Дадут ли реформаторам возродить оперный? Ведь ловцы чинов по–прежнему рвутся в их престижные кресла.
    — Хочется просто работать, ставить спектакли, — в голосе Нурлана тоска.
    Как цивилизовать страну
    Многое в нашей жизни — от отсутствия на улицах урн для мусора до выходок депутатов ЖК — он объясняет бескультурьем.
    — Цивилизовать страну помогла бы широкая программа развития духовной культуры и искусства. И осуществлять ее должны все структуры — от Минкультуры до Минобороны: развивать, воспитывать общество.
    Он вспоминает, с каким восторгом солдаты в Нарыне смотрели постановку театра “Сахна” “Курманбек”.
    — Именно через национальные эпосы можно возбудить интерес у молодых зрителей не только к театру, а к своей судьбе, своей жизни — для чего ты существуешь, насколько полноценно, плодотворно проживешь жизнь? Это одна из главных задач искусства. Хорошо бы и губернаторам областей иметь программу духовного развития.
    Да, на периферии мрак бездуховности. А ведь провинция, ссылается мой собеседник на слова Ф. Кулова, начала диктовать свою культуру. И это сильно снизило духовный уровень общества. Поднять его может только высокое искусство. Хорошо бы воскресить для сельских слушателей передачи радиотеатра.
    — Он возбуждает воображение, как возбуждали его наши сказители. Можно читать малые эпосы в сопровождении комуза, кыяка с продолжением — своеобразный радиосериал. И обязательно надо везти в глубинку “живые” спектакли, художественные выставки, концерты классической музыки. Это должно стать госполитикой.
    Ведь кочует по республике непоседливая “Сахна”, сеет разумное, доброе, вечное. Нурлан мечтает: хорошо бы включить их “бродячий” театр в госструктуру.
    — Чтобы государство поддерживало его как пропагандиста высокого национального искусства в регионах. Если политики делят Кыргызстан на лоскутки, мы хотим объединить духовно нашу страну, общество.
    Куда
    тянет?
    Он учился в Куренкеевке, когда зрителей СССР очаровали уморительные и трогательные чудаки — мим Вячеслав Полунин и “Лицедеи”. Будущий теоретик музыки потерял покой и бросился самостоятельно осваивать невиданное искусство, “стал пионером пантомимы во Фрунзе”. Потом три года занимался в ДК завода им. Ленина у замечательного профессионального мима Арнольда Саражинского, выходца из одесских “Масок”, выпускника ГИТИСа.
    — Языком жеста, взглядом можно обо всем рассказать. Умение молчать на сцене требует колоссального мастерства и интеллекта.
    А когда, заканчивая училище, он вслушался в себя — куда тянет? — обнаружил: в театр. В московский ГИТИС поступал четыре раза! Зато приняли сразу на второй курс, к легендарной Наталии Сац, которая в 15 лет создала первый театр для детей, а почти полвека спустя — первый в мире Детский музыкальный театр. “Своим педагогом я считаю и Владислава Борисовича Пази”, — подчеркивает Нурлан. Он слушал лекции Сергея Юрского, Бориса Покровского, выдающегося оперного режиссера.
    Уроки Покровского — “простые, доверительные беседы”. В Японии, где гастролировала их труппа, рассказывал Борис Александрович, им демонстрировали новейшее сценическое оборудование. А гости показали оперу “Нос” Дм. Шостаковича. Вот цирюльник разрезает хлеб и видит в нем… нос. Он удивлен, поражен! И все чудо–оснащение сцены исчезло, осталась актерская игра!
    — Вот для чего мне нужен мой нехитрый кочевой театр без изысков и новшеств: он проще, но глубже, — комментирует Нурлан.
    Однако повезло юному фрунзенцу еще до поступления, когда вольнослушателем ГИТИСа жил в общежитии ВГИКа. Народ вокруг необыкновенный, одаренный, всезнающий. Тогда–то он и пожалел, что не слишком усердно учился. Где и как мог наверстывал упущенное: лекции на Высших режиссерских курсах, во ВГИКе. “Сильное впечатление оставили недельные лекции Кшиштофа Занусси”. Может быть, оттуда и потянулась ниточка к собственному кинотворчеству?
    Не ограничивать себя в возможностях
    Человек искусства должен полнее реализоваться, убежден режиссер. “Не зря Шемякин реализует себя и как живописец, и как скульптор, и как сценограф. Нельзя себя ограничивать в возможностях”.
    — Я долго не решался снимать кино из–за страха: а вдруг не получится?
    Зато Геннадий Базаров, похоже, был уверен: получится. И сам привел Нурлана на “Кыргызтелефильм”.
    — Как вы нашли тему “Колыбельной”?
    — Иногда в хронике читаешь: “Обнаружен труп младенца”. Ребенка мать просто выбросила! Почему, в чем причина?
    Исследование привело его к мысли: может быть, трагедии происходят оттого, что матери перестали убаюкивать малюток песней?
    — Колыбельная — энергетика материнства, может быть, генетический вибрационный код для малыша. Когда мать поет, между нею и ребенком появляется связь. И женщина уже не бросит дитя.
    Второй его лентой стала документальная “Рождение “Весны”. О том, как в нашем оперном создавали балет “Весна священная” И.Стравинского.
    — Не хотелось бы следовать канонам, — признался режиссер. — В кино свои законы, и их еще надо исследовать, раскрывать по–новому, чтобы сделать что–то интересное.
    Киношников поразило, как тщательно коллега из театра работал над картиной — монтажом, озвучиванием. (“А мне кажется — поверхностно, удивился он, узнав об этом. — Не хватало времени, а может быть, и финансов”.) И музыку взял не любую подвернувшуюся, композитор Нурлан Нышанов написал ее специально для фильма. “Мы искали разные возможности, придумывали музыкальные состояния, это происходило даже импровизационно”, — заметил мой герой.
    Он сам “озвучивает”, оформляет драматические спектакли, находит музыкальную палитру. Он не зациклен на одном музыкальном направлении или жанре, “мне нравится любое проявление музыки”. Это подтверждает трогательный случай. Очевидец поведал мне, что на каком–то семинаре вечером участники отправились выпить–закусить, а наш дипломированный режиссер музыкального театра и теоретик музыки нашел занятие поинтереснее: два часа самозабвенно распевал караоке.
    На чем держится семейная гармония
    Музыка в доме — естественная среда. Его жена, Жипара Ибраимова — концертмейстер в Кыргызской опере. Учились вместе в Куренкеевке, а познакомились уже в театре.
    — Супруга — тот критический взгляд для меня, который оценивает, получилась или не получилась работа.
    — Она не льстит вам?
    — Вот именно, что не льстит! И во многом — в глубине ли, в художественном ли решении может мне подсказать. Когда вы интересны друг другу, семья становится гармоничной.
    Не нарушает гармонию и 12–летняя дочь Лейли, пианистка — “одна из ведущих юных дарований, обладательница Гран–при и первых премий в музыкальных конкурсах. К тому же она учится в школе с французским уклоном”, добавил счастливый папа.
    Но отдохнуть всей семьей после трудов, скажем, на Иссык–Куль выехать на два–три дня получается крайне редко. “Мы не так богаты, чтобы вместе отдыхать”.
    Да и профессия не дает передышки. Даже книг “посторонних” уже год не читал, только по делу. “Хоть как–то пополняешь свой багаж”. А он большой книгочей.
    — Кто ваш любимый писатель?
    — У меня их много. Начиная от Германа Гессе. Очень его люблю, особенно “Игру в бисер”. Очень нравятся Мисима, Кавабата, Кафка, Томас Манн. Его новеллы очень хороши. По одной из них, “Смерть в Венеции”, Висконти снял фильм. В жизни есть одна аксиома: надо научиться учиться, каждый раз находить то, чему мог бы научиться у того или иного мастера.
    — Есть режиссеры, на чьи картины вы пойдете, даже не зная, о чем они?
    — Альмодовар, Кустурица. Не говоря о Феллини, Пазолини, Антониони, Бергмане, братьях Тавиани.
    — Нурлан, вы постоянно в творчестве. А бывает, что ленитесь?
    — Да, да, — заулыбался. — Говорят, хлеб — всему голова, я говорю, лень — всему голова.
    — Неужто вы, трудоголик, — ленивый человек?
    — Естественно, — (доволен). — Ведь художник в процессе работы возбужден и не замечает времени, он даже не работает — пашет. А ленясь, погружаясь в медитативное состояние, находит какие–то яркие всплески, которые помогают творчеству. Другое дело, лень надо вовремя преодолевать.
    Зоя ИСМАТУЛИНА.
    Фото Владимира ВОРОНИНА.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/17108/