В дороге скучно не бывает

    Чем хороши поездки, даже деловые, так это тем, что узнаешь много всяких частностей, которые забавляют своей оригинальностью. Если европейцам все это давным–давно известно и никаких эмоций уже не вызывает, то нам, азиатам, такие частности в диковинку.
    Есть, скажем, в Брюсселе некий парк. Обычный, городской, то есть ухоженный, прозрачный и даже скучный от своей обыкновенности. Но это если не знать традиций, связанных с ним. Оказывается, главная аллея парка соединяет дворец короля и местный парламент. Это, так сказать, артерия власти. Так вот парламентарии, если подавали в отставку, должны были пройти по этой аллее и так прямо и сказать королю: все, заканчиваю я эту мороку, слагаю с себя полномочия.
    Аллея широкая, просматриваемая насквозь. Но, оказывается, по стародавним обычаям пройти по ней парламентарии не имеют права вечером и зимой. Вечером потому, что в стародавние же времена в этом парке, называемом чуть ли не лесом, пошаливали разбойники, которым было все равно кого грабить — депутата или простого смертного. А зимой потому, что, не дай Бог, замерзнут. И в самом деле — легко ли пройти что–то около километра по центру города и не замерзнуть? Традиция эта сохранилась и поныне. Есть в этом правиле, между тем, и исключение. Запрет этот не распространяется на женщин–депутатов. Им можно ходить и зимой, и по вечерам. Каково?! То ли в средние века женщин не было среди депутатов, и их, пришедших много позже, забыли поставить в известность о традициях, то ли и в Европе тоже женщины сильнее, решительнее и более продвинуты, чем мужчины, как это наблюдается и у нас. И в самом деле: нам ли, женщинам, бояться каких–то там мифических разбойников и холодов?
    Что до бельгийского короля, то и у него есть проблемы с парламентом. К примеру, если он трижды не подпишет какое–нибудь выстраданное депутатами решение, то подает в отставку. А?! Это где же столько королей набраться? Но, оказывается, ничего особенно страшного не происходит. Король снимает с себя полномочия ровно на три дня, а потом снова возвращается на свой современный трон. Таким образом, и депутаты довольны: прищучили–таки короля, и король доволен, потому что успевает за эти дни гордо хлопнуть дверью, умыть руки от ответственности за некое подозрительное решение депутатов и даже несколько отдохнуть, почувствовав себя простым, не обремененным обязанностями человеком. В результате все довольны, и жизнь продолжается.
    В глубине этого же парка на склоне крошечной горки стоит крошечный бюст Петра Первого. Он некогда был в гостях у бельгийского короля и охотился в этом лесу (!). Уже и в те времена в этом парке животные не водились, перевелись задолго до этих исторических событий, поэтому бедную дичь отлавливали в других местах и едва ли не связанную подставляли под королевско–царские ружья. Само собой, король щедро угощал Петра. И, собственно говоря, бюстик в парке стоит чуть поодаль от некоего водоемчика, о котором в бельгийской истории сказано, что сей источник Петр Первый облагородил некоей струей. Как хотите, так и понимайте. Интересно, а сам Петр знал об этом? Тем не менее памятник стоит, и к нему водят преимущественно туристов из России.
    На Брюссельской площади Гран Плас, само собой, некогда казнили разбойников. Начальники смотрели на казнь с балкона одного из исторических памятников. Сразу от места казни с площади уходил узенький переулочек, по которому казненных увозили на кладбище. Сегодня там открыто кафе с черными брендами, в котором пиво подают в стилизованных черепах.
    Судя по всему, средневековая Европа очень не любила разбойников и преступников, поэтому сохраняет исторические памятники, свидетельствующие о бескомпромиссной борьбе с ними.
    Некогда по Брюсселю текла река Сенна, что в переводе означает просто “вода”. Река эта верно и долго служила городу, да, собственно, он с нее и начался. Но потом вода стала источником всякой заразы, потому что одни из нее пили, другие в ней мылись и мяли кожи. Именно поэтому бельгийцы придумали свое собственное пиво, в которое, например, добавляют вишни. Немцы к такому пиву относятся с опаской, которая бельгийцам не понятна. Ведь именно это пиво помогло многим из их предков избежать заражения чумой. Начав его пить вместо воды из реки, они поняли, что в воде может водиться такая пакость, которой нет в хорошо выдержанном пиве. Теперь река спрятана под город, а на память о ней осталось метров десять тягучей, едва ли не стоялой речки. В ней, тем не менее, водятся золотые карпы и в нее туристы бросают мелкие монеты с тем, чтобы однажды вернуться сюда.
    В Брюсселе некогда было много источников. Внимательные к своей истории бельгийцы постарались сохранить их. На одной из улиц, к примеру, есть два родника, вкус воды в которых совершенно разный, при всем при том, что расположены они по сторонам одного и того же входа в здание.
    Только в Берлине начинаешь понимать трагизм разделительной стены, разрушенной в канун гибели СССР. Немцы сохранили часть стены, которую разрисовали и показывают всему миру. Но они также сохранили кое–где и фундамент этой стены. Впечатляет. Представьте себе обыкновенный многоэтажный дом, в который однажды после войны немцы вошли вечером, как обычно, и из которого наутро следующего дня они должны были уже выходить едва ли не боком — перед самым входом сначала поднялась колючая проволока, а потом глухая бетонная стена. С восточной стороны города оставался хотя бы какой–то просвет, потеснили стеной, в основном западную часть города. Строили ее вплотную к ней, ее домам, ее людям. И с такой стеной они жили долгие десятилетия! К примеру, не понимаю, как они выносили из дома детские коляски и о чем думали, глядя с верхних этажей на отчужденный Берлин? Начинаю понимать, почему восточные немцы шли на приступ этой стены и гибли едва ли не сотнями. Скажем, стоит метрах в десяти от стены восточный немец и смотрит на окна, в которых виднеются лица его стареющих родителей. Но пройти к ним — нельзя. Ужас. При этом, оказывается, советским войскам досталась старая, историческая часть Берлина. Поэтому западный Берлин прирастал за счет окрестных деревень и, кажется, даже выиграл от этого, потому что в этой части Берлина особенно много зеленых, комфортных уголков, которые сегодня заселены наиболее богатыми гражданами.
    Была в Берлине аллея Сталина, широкая, прямая. Само собой, что на ней стоял и памятник Сталину. Теперь на его месте бассейн. А улица называется именем… Карла Маркса. Потому что, кроме того, что он был отцом наших идей, он являлся также гражданином Германии. В Брюсселе, кстати, куда однажды выехал этот гражданин Германии во время конфликта с родными властями, его поселили как раз в том здании, откуда в средневековье знать наблюдала за казнью разбойников. Поселили с одним условием: не писать всякие коммунистические творения. Но Маркс не был бы Марксом, если бы именно в Брюсселе не написал свой знаменитый манифест. Наверное, поэтому он затем снова вернулся в Германию. Теперь в его родном городе Трире существует музей марксизма. На жизни остальных граждан этот момент никак не сказывается. А когда на вопрос немца, понравилась ли мне жизнь в Берлине, я ответила, что еще бы, ведь словно в коммунизме, тот очень удивился и даже обиделся. Это в каком таком смысле? Пришлось объяснять ему теорию марксизма–ленинизма и нашу мечту о светлом будущем. Внимательно выслушав, он пожал плечами: и как можно увидеть в капиталистическом Берлине какие–то коммунистические идеалы?
    Сегодня знаменитый рейхстаг приступами берут туристы. Немцы, как мне показалось, не очень разделяют желания приехавших с территории бывшего СССР людей во что бы то ни стало увидеть “тот самый рейхстаг”, кратко поясняя: не знаем, почему именно это здание бралось с такой помпой, никого там не было и никакой власти там тогда не сидело. Тем не менее вежливо говорят, глядя вместе с нами на неприступные стены рейхстага, флаги ставили солдаты, а для солдат никаких преград нет.
    Судя по всему, восточные немцы с удовольствием рассосались по всему Берлину, а в их бывших квартирах в многоэтажных домах образца советского зодчества живут наши бывшие земляки. Квартиры удобные и… очень похожие на те, что оставили наши немцы у нас. Они могут жить почти так же, как жили здесь, общаться между собой на русском языке и при этом пользоваться всеми правами граждан Германии. В общем–то, совсем неплохой вариант.
    Нищих в Европе нет. Зато позволительно просить подаяние собакам. Фотография одной из них — грустной, печальной Тары в темных, от солнца, очках, стоит передо мной. Она держит в зубах корзиночку с цветами, куда можно бросить монеты и портмоне хозяина. Хозяин стоит в стороне и внимательно следит за тем, чтобы Тара как можно реже выпускала из зубов свою цветочную суму. Я видела эту собаку и вечером. Ей явно хотелось революции и освобождения от своего рабского труда. Когда я протянула ей монетку, Тара, будто почувствовав во мне родственную свободолюбивую личность, выпустила корзиночку изо рта и лизнула мне руку. Так мы постояли с ней некоторое время, за которое она успела перевести дух и проводить меня печальным взглядом. И куда только смотрит европейское общество защиты животных?!
    Одна из редакций Германии расположена в помещении, некогда принадлежавшем римскому нунцию. От того здания сохранили часть древней стены со вбитым в нее кольцом для привязи лошадей и тесный дворик, в который некогда на лошадях и въезжали прямо с улицы. Европа бережно хранит свою историю, потому что хочет войти в будущее, оставив позади весь максимум проблем, который пережила и который старательно проанализировала. Старинное кольцо зашершавилось от времени и дождей, давно исчез с лица земли тот человек, кто некогда вбивал его, и давно уже не слышен стук копыт в этом дворике, а ощущение такое, будто то давнее время осталось в нем и существует рядом с новым, упруго поддерживая его.
    Эта редакция, базирующаяся в Интернете, поразила меня тем, что работают в ней молодые люди не столько за деньги, сколько за… идеи. Идеи свободной Европы. Умные, продвинутые, энергичные. И это капитализм? Нет, в самом деле, как все смешано в нашем мире. И нет плохого капитализма, как нет хорошего социализма. А есть только хорошая жизнь и светлые идеи или плохая жизнь и темные идеи. По какому пути идет та или иная страна — зависит от ее граждан. И, в общем–то, ни от чего больше.
    Людмила Жолмухамедова.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/14786/