Что это было?! Кошмарный сон?

    На повестке дня внутренней политики Кыргызстана сегодня, если верить великому собранию под руководством великого же идеолога Осмонакуна Ибраимова, стоит только два вопроса: уничтожить физически журналистов, дающих правдивую информацию, или «просто» лишить их гражданства?
    Не существует панацеи от человеческих бед;
     ближе всего к ней находится гласность.
    Профессор Фоксуэлс.
    Мы еще живы. Услышьте нас
    Все, кто изучал Историю человечества... Все, кто горячим своим сердцем не просто перелистал ее страницы, а изранил его о переполняющие ее жесткие шипы... Все, кто плакал, запоминая имена павших смельчаков, которых власть пропускала через костры, шпицрутены, каторги, тюрьмы, тащила через немыслимые страдания, через боль, через муки души из года в год, из века в век, чтобы на их примере сломать и подчинить себе весь народ, к вам я обращаюсь...
    Я обращаюсь к вам, кыргызстанцы, потому что сегодня мы переживаем времена, какие большая часть остального человечества оставила в средневековье. И только от нас с вами, только от вас всех зависит, с каким чувством мы воспримем их — со страхом и покорностью или с гордым негодованием. Потому что, стоя у костра, на котором власть готова сжечь каждого, кто осмеливается возразить ей, нельзя, противоестественно делать вид, будто вас это не касается. Вы не почувствуете боли, вы закроете глаза, чтобы их не разъело дымом, закрывающим солнце свободы, вы заткнете уши, чтобы не слышать крики жертв, но разве сможете вы забыть этот день? День и час, когда с вашего молчаливого невмешательства на древней земле кыргызов может произойти еще одно ничем, никакими обстоятельствами не оправданное убийство?!
    Говорят, что нет груза тяжелее, чем мертвец на сердце. Чувствует ли его президент Аскар Акаев, десять лет назад прямым своим указанием уничтоживший уже одну газету — “Свободные горы”? Это была парламентская газета. Она выходила на русском языке. Два последующих парламента даже не вспомнили о ней, довольствуясь своим изданием только на кыргызском языке. В доме повешенного не принято говорить о веревке? Тогда понятно, почему парламентарии ничего не предприняли для того, чтобы защитить от произвола властей другие издания. Например, газету “МСН”, которая, словно Феникс из пепла, возникла на руинах газеты “Моя столица”. Из года в год, изо дня в день журналисты нашей газеты принуждены ходить в суды и отстаивать свое право “покушаться” на удивительные дела государственных чиновников, сытых и довольных своей жизнью в бедной и несчастной стране. Мы ходим в суды, но только для того, чтобы расписаться в получении очередных документальных подтверждений того, что в стране, где президент сам решает, какие газеты казнить, а какие миловать, где он сам назначает “объективных” судей, справедливого вердикта не может быть никогда. Мы накопили гору таких документов, а повестки в суд продолжают приходить в наши дома с такой же регулярностью, как счета за свет.
    Сегодня костер разложен для горстки журналистов из газеты “МСН”. Сухие, толстые поленья для него не поленилась разложить “нужным” образом сама власть, а те, кто обласкан ею, кто забыл о народе, из чрева которого вышел, старательно подкладывают в него сухие стружки из бездумных слов, из бездумных поступков, из бездумных же надежд тем самым сохранить себя и свою призрачную свободу.
    Я говорю вам о жутком политическом шоу, которое устроили власти Кыргызстана на канале КТР в минувшую неделю. Вел его государственный секретарь Осмонакун Ибраимов, который, указав пальцем в зал, осведомил телезрителей также о том, что “вот здесь сидит Болот Джанузаков”, и многозначительно замолчал. Что, видимо, следовало понимать как “трепещите, несчастные”. Тем более что эта фигура стоит практически за каждым судебным иском к нам, журналистам “МСН”. Но и зал все правильно понял. Особенно жалко было молодых, которых буквально тащили к признанию того, что да, такая газета, как “МСН”, Кыргызстану не нужна и надо ее закрыть.
    Можно простить им их равнодушие, ибо не ведают, что творят. Можно простить им страх, потому что нет на земле человека, который не боялся бы подобного себе. Можно простить им взятое на себя право решать наши судьбы, потому что предвижу раскаяние и слезы их потомков, содрогнувшихся от бездумных поступков своих отцов и матерей.
    Но, бросая через телекамеры призыв к народу уничтожить нас или лишить гражданства, что намереваются делать господа Ибраимов и Джанузаков, например, с моими престарелыми родителями, проливавшими кровь на фронтах Великой Отечественной войны и десятилетиями отдававшими свой труд во благо Отчизны? Уничтожить вместе со мной, потому что они не смогут прожить и одного дня, если меня не будет рядом с ними, или “всего лишь” лишить гражданства? Я спрашиваю: какая страна готова взять к себе этих старых, немощных, слабых телом людей вместе с их непокорной дочерью? Где, в каком уголке мира я могла бы быть уверенной хотя бы в том, что они будут сыты и получат вовремя квалифицированную медицинскую помощь? Они бились с фашизмом, они знают, что это такое, а кровь моей матери течет в жилах сотен бывших фронтовиков и их потомков, она не щадила себя, ложась на операционные столы рядом с тяжело раненными, и видела, как ее сила возвращает им жизнь. Что мне пустые слова некоего ветерана, который покорно, вслед установке господина Ибраимова, говорил о вреде фашизма, который будто бы пропагандируют оппозиционные газеты? Кто он такой для меня, если я выросла, воспитана моими родителями, прошедшими две страшные войны?! И все-таки как мог этот немолодой человек, не читавший процитированную господином Ибраимовым какую-то иную газету, тут же вместе со всеми уже забывший ее название, “автоматически” перенести обвинения в фашизме на газету “МСН”?!
    Режиссер бросил в зал слово “фашизм”, а всем собравшимся уже все равно, на кого его навесить?!
    Нас можно уничтожить, нас можно выслать за пределы Кыргызстана, но разве перестанут после этого существовать дворцы рядом с хижинами, разве исчезнут бедные и бесприютные наши соотечественники, разве жизнь в Кыргызстане ПОСЛЕ ЭТОГО станет лучше?! Когда закрыли газету “Свободные горы”, на годы прекратились публикации о коррупции, которая на этом фоне наглела и расцветала, пока наконец не вызвала на борьбу с собой новые отряды журналистов. Затыкать рот глашатаю, возвещающему о крушении основ дома, или все-таки услышать его? Решайте.
    Примите мой поклон
    Я хочу поклониться от имени моей матери парню, который в самом начале этого телевизионного шоу громко и четко сказал: “Я читаю только оппозиционные газеты и верю только им”. Верь нам, юноша, ибо не корысть, не злоба движет нами, когда из номера в номер, изо дня в день мы несем свой крест, рассказывая народу правду о том, почему он беден и несчастен. Верь мне, потому что я, едва зарабатывающая себе на кусок хлеба в “свободном и независимом Кыргызстане”, никак не могу объяснить моим престарелым родителям, почему, имея два высших образования, не могу обеспечить себе и им достойную жизнь.
    Я хочу поклониться Борису Шапиро, возглавляющему еврейскую диаспору в Кыргызстане, потому что на все намеки государственного секретаря о будто бы существующем в Кыргызстане фашизме он сказал, что, будучи представителем известного народа, не имеет претензий к народу Кыргызстана. Эти его слова дорогого стоят. Потому что перед тем, как некая горстка “патриотов” восстала против его полезнейшей книги, не щадя при этом ни имени его самого, ни имени народа, к которому он имеет честь принадлежать, те же самые лица подали иск в суд на меня. Поводом послужила одна из моих статей. В ней я напрямую обратилась к президенту Аскару Акаеву и госсекретарю Осмонакуну Ибраимову с рядом вопросов. Но вместо них в суд явились так называемые “патриоты”, и мне пришлось выдерживать их агрессивный прессинг.
    Дело это, скажу прямо, очень и очень непростое. Тем более что многие их высказывания я вдруг услышала из уст господина Ибраимова на телешоу: об истинных детях народа и неистинных, о кыргызах и некыргызах.
    Признаюсь, что тогда я впервые на СВОЕЙ РОДИНЕ почувствовала себя незащищенной сиротой, и это при всем том, что на суд пришел защищать мои права великий сын кыргызского народа — Дооронбек Садырбаев. Мне было горько слушать агрессивные выкрики в его адрес, мне было больно смотреть, как этот интеллигентный, думающий, с чистой душой человек пытался образумить посланцев власти. Они вели себя по отношению к нему, как дерзкие юнцы, за которыми стояла сила, и не хотели внять ни одному разумному доводу.
    Я кланяюсь Сейиту Джетимишеву, журналисту и литератору с большим опытом, потому что он, несмотря на жуткое давление устроителей телевизионного шоу, все-таки настойчиво пытался направить их рвение в законное русло. Вы не можете, говорил он, судить каждого журналиста, нужны научные размышления по тем темам, которые вызывают разное толкование. Не надо закрывать газеты, достаточно аргументированно и веско противопоставить свое мнение тем позициям, которые они излагают, если есть контраргументы и доводы.
    Я низко кланяюсь кыргызскому народу, потому что в отличие от государственных чиновников он не держит зла на журналистов, пишущих правду. “Э-э, — то и дело говорят мне мои земляки, — то, что вы пишете — жалкие крохи того, что происходит на самом деле. Мы можем рассказать вам такое, что вы будете потрясены”. Но, возражаю, именно нас судят за “крохи”, где же ваша полная правда? Пока что отшучиваются: кыргыз еще медленнее, чем русский, запрягает лошадь, но уж если он ее запряжет... Может быть, уточняю, мы не правы, когда вытаскиваем наружу те язвы, которые ослабляют наше общество? Э–э, говорят, если бы вас не было совсем, тогда солнце окончательно зашло бы за тучи. Но как же нам быть в связи с тем, говорю, что господин Осмонакун Ибраимов на всякую нашу КРИТИКУ ВЛАСТИ утверждает, что это будто бы есть “тайная усмешка, издевка над нашим народом”? И тут мои соотечественники вернули меня в лоно закона, напомнив о том, что и все остальные граждане Кыргызстана, а не только кыргызы, являются кыргызским народом.
    Вы что, говорят мне, не видите за этими его речами прямого противопоставления кыргызов и некыргызов?! Откройте Уголовный кодекс Кыргызской Республики и прочитайте в главе “Преступление против мира и безопасности человечества” ст.34 “Геноцид”. В ней говорится, что “действия, направленные на насильственное переселение либо иного создания жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение национальной группы”, наказываются лишением свободы на срок от двенадцати до двадцати пяти лет либо смертной казнью. Вас уже вывели за рамки кыргызского народа, вас противопоставляют ему, обвиняя, как нечленов кыргызского народа в “усмешках” и “издевках”, вас готовы лишить гражданства, и вы все еще спрашиваете, как вам на это реагировать?! Или есть силы, которые выше Конституции, выше законов нашей республики?!
    Тем не менее господин Ибраимов неоднократно повторил: “Почему они все время дразнят кыргызский народ?”. Эти его слова сохранились и во втором, отредактированном варианте шоу, как сохранились и слова о том, что “они сделали себя недосягаемыми для народа”. То есть налицо противопоставление граждан из газеты гражданам из народа. А это значит, что государственный секретарь без суда и следствия лишает нас наших гражданских прав. И где в данном конкретном случае все эти “прокуратуры, суды и прочие органы”, о которых он неустанно напоминал в ходе этого шоу?
    Совесть нации — что это такое
    Иногда и у меня, как и у моего коллеги Вячеслава Тимирбаева, что называется, ум заходит за разум. Если мы, будучи погруженными в народ, отражая его интересы, вступаем в противоречие с официальной властью, которая утверждает, что народ в Кыргызстане живет хорошо и все, что происходит у нас, отвечает чаяниям народа, тогда что же происходит с нами на самом деле?!
    Особенно усилилось это ощущение ирреальности после просмотра означенного телешоу. Вот вдруг встает известный профессор Мамакеев и говорит буквально следующее: “Они там написали... А люди поверили... Я эти оппозиционные газеты терпеть не могу! Почему таких людей надо терпеть? Таких людей судить и уничтожать надо! Конечно, они теперь могут написать... Я медик. Помогаю людям, но с такими людьми поступал бы наоборот”.
    Что же это такое происходит с нами, если звание Героя Кыргызстана (!) носит такой врач?! Это что же получается: мы, члены наших семей и даже сочувствующие нам, заболев, должны сначала узнать его политическую ориентацию и только потом попросить у него помощи?! Невольно вспоминается судьба Михаила Фрунзе, чье имя столица Кыргызстана носила почти весь XX век. Мы знаем, почему он умер и как. Но, выходит, что для знатных медиков Кыргызстана его жуткая судьба стала всего лишь примером “рациональной” помощи властям?! Между тем в Уголовном кодексе Кыргызской Республики, ст. 113 “Угроза убийством”, говорится о том, что если есть наличие достаточных оснований опасаться осуществления этой угрозы, то это наказуемо. К примеру, наказанию в виде лишения свободы на срок от трех до пяти лет подлежит деяние, совершенное “в отношении лица или его близких родственников в связи с выполнением своего служебного или гражданского долга”. Мы — журналисты, выполняем свой служебный и гражданский долг, но что будет с нами, если, упаси Боже, волею судьбы, не осознавая в силу беспомощного своего состояния, что происходит вокруг, мы попадем в клинику профессора Мамакеева, который также осуществляет свой служебный и гражданский “долг”?!
    Я не поверила своим глазам, видя, с какой уверенностью в собственной непогрешимости произносил эти слова профессор Мамакеев, я не поверила собственным ушам, когда услышала то, что он сказал. И когда власть повторила запись этого шоу вторично, то обнаружилось, что героический поступок профессора уже значительно подкорректирован. Или вообще переписан наново? Он теперь “просто” говорит, что надо закрывать, уничтожать. Уже не вспоминает о том, что с нами, журналистами, людьми из плоти и крови, поступил бы “наоборот” своему врачебному долгу. Выходит, что и “Белый дом” испугался таких смелых высказываний своего верного врача? Да и вид профессора уже почему–то не такой уверенный, каким был в первой записи, теперь он “просто” улыбается, как–то так даже натянуто, нерешительно. И, к слову сказать, ни один человек в зале не встал и не одернул “цвет кыргызской культуры”, как назвала Мамакеева дама по имени Эрке Баялы. Ни один. А если была перезапись “исторического” высказывания, то и это зал перенес молча? Зато неоднократно говорилось о том, что Мамакеев — герой и что “они”, то есть мы, “все правильно поймут, если послушают профессора Мамакеева”. Поняли правильно, но зачем же вы его после этого отредактировали?!
    И как теперь быть с теми людьми, кто ВИДЕЛ И СЛЫШАЛ первый эфир? Тоже — судить и...?
    И все это ради того, чтобы поддержать президента Кыргызстана Аскара Акаева, которому не понравилась информация “МСН” об имеющейся у него недвижимости! А?!
    Особенно грустно мне было слушать бывшего журналиста и бывшего драматурга Мара Байджиева, сына репрессированного в тридцатые годы прошлого века отца. Какие там штрафы к газете, гневно вопрошал он, закрыть и все. А он уверен в том, что мы пишем неправду? Как писал великий Габриэль Гарсиа Маркес: “Под интеллектуалом я понимаю странное существо, которое противопоставляет действительности предвзятую теорию и старается во что бы то ни стало втиснуть в нее эту действительность”. Или Мар Байджиев выступал не с позиций интеллектуала?
    Иса Токоев, не знаю, какую он должность занимает во властных структурах, а на телешоу никого не представляли, ведь сказано было — здесь сидит “совесть нации”, а ее, эту совесть, все должны знать наизусть, сказал четко: газета “МСН” сеет межнациональную рознь. Никаких примеров, зато масса “убежденности”. Подобными ораторскими приемами пользовались и другие собравшиеся. Не было, например, обосновано суждение будто бы мы “подрываем национальную безопасность”, но как сказано об этом! Иногда ораторы нервничали и обрывали фразы, но и при этом все всем ясно: на всех этих оппозиционеров надо было раньше... Потому что у нас в руках ТВ, центральные газеты…
    С “центральными” газетами, правда, тоже вышла неувязка. Госсекретарь горестно сказал было, что вот эта “МСН” еще и в краске выходит, а хорошие газеты должны выходить серыми, но при повторном показе эти его правдивые слова кто–то вырезал. И то верно: а ну как найдутся какие–нибудь непонимающие и скажут, что хорошие газеты — это только те, которые серые?!
    Вообще в зале было произнесено много чего. От привычного скандирования “президент — символ нашего государства, нашей свободы, нашей демократии” до нервной слезы “его обидели, но он не должен идти в суд судиться, есть для этого прокуратура и мы”. И в самом деле — не царское это дело собственную честь отстаивать. И кому, как не ему одному, должны служить все правоохранительные органы и отборная “совесть нации”?
    Все это уже было
    В Европе мне показали место, где когда–то проходили суды инквизиции. Огромный каменный зал, ледяные каменные полы и странная тишина, будто бы наполненная эхом голосов давно ушедших людей. Одни судили, потому что “имели право”, другие гибли, едва успев сказать своим палачам то, что о них думают. Но и те судили, и эти гибли при полном молчании народа там, за стенами этого древнего строения. Одни думали, что народ поддерживает их “право”, другие надеялись на то, что народ плачет о них. Иногда были правы те, иногда другие. Но именно этот выбор влиял на судьбы стран, где властвовала инквизиция: одни вырывались из плена мракобесия быстрее, другие — значительно позже, иногда через века.
    Людмила Жолмухамедова.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/9521/