Дорога воспоминаний

    Шестьдесят лет спустя Мияно Ясуши вернулся, как он сам выразился, домой, в село Тамга, что на южном берегу Иссык-Куля.

    Более шести десятков лет назад он девятнадцати лет отроду был призван в Квантунскую армию Японии. Воинские подразделения Страны восходящего солнца были брошены на войну с СССР, разразившуюся 9 августа 1945 года.

    Это одна из самых молниеносных войн двадцатого века, император объявил безоговорочную капитуляцию, и солдаты на всех фронтах сложили оружие. За 25 дней Квантунская армия была разбита. 600 тысяч японских солдат, офицеров и генералов оказались в плену.

    В свое время Мияно Ясуши в составе артиллерийского полка прибыл в Маньчжурию, дабы отдать свой долг Родине.

    Мияно-сан прошел войну без единого выстрела. Не успела часть расквартироваться в Маньчжурии, как пришел приказ о капитуляции.

    Так, вкусив запах пороха только на штабных учениях, наш герой оказался в плену.

    В мае 1946 года 125 японских военнопленных, среди которых был и Мияно-сан, переправили из Ташкента во Фрунзе. А до прибытия в Среднюю Азию состав с солдатами гнали почти месяц с Дальнего Востока в столицу Узбекистана.

    Мияно Ясуши вспоминает, что к тому времени, как оказался в кузове грузовика, уже привык трястись в душной теплушке. А когда их рассадили по машинам во Фрунзе, думал, везут расстреливать.

    - Нам сначала обещали, что отправят домой в Японию, тем более что из всех военнопленных, а нас было очень много, только несколько десятков тысяч подошли для работ в Сибири. Насколько мне известно, шестьдесят тысяч так и не вернулись на родину. Погибли. Перед тем как разбить нас на колонны и распределить по разным лагерям, проверили, насколько мы здоровы. Тех, кто послабее, отправили в Среднюю Азию.

    Естественно, перед военнопленными не отчитывались, куда их повезут и зачем. Мияно-сану, как и другим военнопленным, оставалось лишь надеяться, что когда-нибудь они все же вернутся домой, не сгинут на чужбине.

    По дороге в Рыбачье (Балыкчы), где отряд рассадили по катерам и уже по озеру отправили в Тамгу, японцы встретились со своими, так сказать, друзьями по несчастью. Немецкие пленные строили железную дорогу, соединяющую ныне столицу с "городом ветров".

    Наконец измученных японцев доставили в Тамгу. Сразу после войны здесь развернулось строительство военного санатория. Палаточный городок для пленников разбили прямо на месте стройки.

    Это сейчас из-под полы лохматых еловых лап открывается здание грязевой лечебницы, вход в которую украшают гипсовые статуи львов, покрытых позолотой. А в 1946-м здесь имелись лишь фундамент и цоколи намеченных зданий. Никаких чертежей и даже намека на схемы не было.

    Наброски будущих строений составили невольники-строители из далекой Маньчжурии.

    - Мы должны были сами достраивать эти здания, но среди нас не было ни одного профессионального строителя, - рассказывает Мияно-сан. - В качестве инструментов нам выдали только железные прутья, а из материалов был лишь цемент. Камни, гальку, известь и бревна мы должны были доставлять на стройку сами.

    Японская расчетливость вкупе с врожденной трудоспособностью не подвела. Военнопленные сами, по собственному желанию, разбились на бригады. Обучаться премудростям рабочих профессий пришлось на месте. Вскоре бывшие солдаты заправски, как будто добрую половину жизни только этим и занимались, клали стены, разбивали водоемы, а под конец соорудили лестницу, ведущую от санатория к лазурному побережью. Время пощадило труд японских пленников - за шестьдесят с лишним лет не раскрошилась ни одна ступенька зигзагообразных пролетов.

    - С местными прорабами у нас складывались добрые отношения, нас никто не бил, на нас практически не кричали, - вспоминает Мияно-сан. - Охранники, те, кто следил, как мы работаем, тоже бывали к нам благосклонны. Конечно, попадались у нас и такие, кто нарушал порядки, тогда их наказывали. Мияно-сан поведал историю о сбежавшем молодом японском военнопленном. Его, правда, поймали спустя день на базаре. Кстати, сельский рынок и сегодня располагается на том же месте, что и тогда.

    Поговаривали, что он свел знакомство с одной из местных красавиц. Но что случилось с влюбленными после того, как нерадивого жениха под конвоем проводили в лагерь, неизвестно.

    - Кажется, они все-таки потом поженились, он вроде и вернулся сюда, но точно не могу сказать, - продолжил повествование Мияно-сана Владимир Николаевич Парфенов. Он один из немногих коренных тамгинцев помнит то время, когда в селе на строительстве санатория трудились японские военнопленные.

    Сам Парфенов тогда работал механиком на "Студебеккере". Колонна американских военных машин располагалась по соседству с работающими на стройке японцами.

    Авто беспрепятственно могли заезжать на территорию будущего санатория, на них колесило местное начальство.

    - Я помню японцев, а как же! - усмехается Владимир Николаевич. - Язык у них чудной, но мы и без слов друг друга понимали. Помню, им всегда мыло выдавали, а вот с продуктами был полный, как говорится, швах, но это понятно - после войны голод и все такое. Нам на селе с питанием попроще было. Так вот, японцы часто меняли куски мыла на яйца, горбушку хлеба или плошку крупы. Так и жили.

    Мияно-сана Парфенов не узнал, в далекие сороковые они если и пересекались, то мельком. Но обнялись крепко, как старые друзья, Мияно-сан с трудом сдерживал волнение, а Владимир Николаевич утирал рукавом рубахи не-

    кстати подступившие слезы.

    Старый японский солдат тут же вытащил из пожелтевшего от времени конверта фотографии, где он молодой, уже после плена, в родном городе Нигата в строгом сюртуке, с указкой в руке у доски. Уже вернувшись домой, Мияно-сан стал учителем младших классов. А вот он в военной форме - молодой человек.

    - Это схемы, которые мы сами составили и сами по ним строили. А вот рисунок, который нарисовал по памяти мой друг, мы с ним из одного полка и вместе попали сюда в плен, - рассказывает Мияно-сан и тут же демонстрирует выцветшие листы бумаги, исписанные иероглифами. - А вот этими столовыми приборами я ел, хотя непривычно было. В Японии мы едим палочками, но в плену пришлось пользоваться ложкой. И он показывает алюминиевую ложку, грубую, почерневшую. А на обратной стороне видны три выбитые звездочки.

    - Это мне еще в Маньчжурии один советский солдат подарил, но я не помню, как его зовут. Спасибо ему, эта ложка мне очень пригодилась, - сказал Мияно-сан.

    В 1948 году японских военнопленных отправили домой, строительство завершилось. Правда, когда им объявили, что они свободны и возвращаются на родину, японцы не поверили.

    Но как же так получилось, что спустя шестьдесят лет Мияно-сан оказался вновь в Кыргызстане, в Тамге? Как выяснилось, он сам вызвался приехать сюда, о нашей стране он всегда вспоминал с теплотой. К слову, из ста двадцати пяти человек, высланных на работу в Киргизию, живы сегодня трое.

    В 1994 году в нашу республику прибыл бывший преподаватель средней школы господин Мицуи Кацуо. Он привез с собой методическое пособие по изучению японского языка. Обучая иероглифическим хитросплетениям наших востоковедов, он параллельно вел расследование. В результате выяснил, что здесь в сороковые годы в селе Тамга действительно работали японские военнопленные.

    Поехав на Иссык-Куль, дабы воочию увидеть здание, возведенное руками его соотечественников, господин Кацуо буквально влюбился в горную жемчужину. По прибытии в Японию он опубликовал статью в туристической брошюре под названием "Кыргызстан - маленькая страна на Тянь-Шане". Он подробно описал не только природные красоты Кыргызстана, но и указал, что в конце сороковых годов на южном побережье Иссык-Куля японские военнопленные были заняты на строительстве санатория в селе Тамга.

    Одновременно с господином Кацуо некто Кайып Шабданов, уроженец села Тамга, историк по образованию, тоже начал собирать данные о пребывании в его родном аиле солдат Квантунской армии.

    Среди односельчан он нашел очевидцев событий тех далеких лет, были среди них и такие, кто сошелся с японскими военнопленными накоротке, очень желавшие теперь вновь увидеть своих островных друзей. Хотя в возможность подобной встречи верилось с трудом.

    Шабданов принялся посылать запросы в архив российской ФСБ. После распада Союза все документы были собраны в одном хранилище на Лубянке.

    Шабданов вел поиски бывших пленников вместе с представителями японского посольства в Центральной Азии (головной офис находился в Алматы).

    Спустя три года он получил ответ. В письме были указаны имена и фамилии всех ста двадцати пяти человек - это как раз была та колонна, которую в далеком 1946 году пригнали на работу в Тамгу.

    - Я писал о своем намерении открыть в Тамге нечто вроде обелиска примирения в память погибших в концлагерях японских военнопленных. Хотя из Киргизии все вернулись живыми, многие спустя годы умерли от болезней, которые приобрели, находясь в плену, - объясняет Шабданов. - Оказывается, господин Кацуо в своей стране искал этих военнопленных. Так мы нашли Мияно-сана. Вернее, он сам откликнулся на статью господина Кацуо и тут же принял мое приглашение приехать в Тамгу и встретиться с теми, кто помнит если не его, так его друзей-однополчан.

    Общими усилиями Мияно Ясуши вновь оказался в Тамге. Правда, из тех, кто мог узнать в этом почтенном старике молодого вихрастого парнишку, остались всего четыре убеленных сединами аксакала.

    - Я уже стар, кто знает, сколько я еще проживу? - говорит Мияно-сан. - Рад, что смог увидеть ту страну, где когда-то провел два с лишним года своей жизни. Я многому научился здесь, многое познал. Не все было гладко, признаюсь, но я твердо убежден в одном - это замечательная страна. Я никогда не чувствовал себя здесь пленником, а был скорее гостем.

    Фото Владимира ПИРОГОВА.

    Дарья МАЛЕВАНАЯ.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/23693/