ФотоГРАФ

    (Окончание. Начало в номерах за пятницу с №76 за 2007 г. и в №1, 11, 13, 15, 17, 19, 21, 22, 24, 26, 28, 30 за 2008 г.)

    Голландцы придумали для своего голландского языка замечательное слово gezelling, которое кроме банального дословного перевода, означающего "медленный", имеет и гораздо более широкое значение: gezelling - это когда атмосфера места или события способствует особо хорошему настроению и не хочется, чтобы это событие заканчивалось. Двухчасовые посиделки с коллегами-фотографами, друзьями и единомышленниками - это вполне gezelling!

    Гарсончики в потешных ливрейках сновали промеж столов, как трудолюбивые муравьи, едва успевая убирать опорожненные бутылки из-под сухого вина, заменяя их полными. Создавалось впечатление, что на знаменитых фотографов-экстремалов напал жуткий сушняк, который можно утолить только лучшими сортами французского виноделия. Просто улетный gezelling!

    Голицын даже этикетку рассматривать не стал. Как человек, выпивший на своем веку не одну цистерну горячительных напитков, он прекрасно понимал, что после густого эля голландских мореманов, тщательно отполированного граппой в псевдоитальянском заведении, спускаться на сухое вино было категорически невозможно. Крышу снесет потому что.

    Слабую питейную активность Александра усек Эдриан Эванс, который был одним из устроителей вечеринки. Он подошел к Саше и без обиняков спросил, какого черта тот ведет себя, как монахиня под присмотром настоятельницы. Голицын так профессионально изложил свою позицию по отношению к карте вин, что Эдриан все понял практически сразу. Он вызвал распорядителя и нашептал ему на ухо какие-то заклинания, после которых тот с реверансами удалился исправлять ситуацию. Через считаные минуты, как Сивка-Бурка, перед столиком неожиданно возник лилово-позолоченный гарсон с графинчиком прозрачной, как душа младенца, водовки. Гарсон инсталлировал хрустальное чудо на стол, а потом, как фокусник, взмахнул левой рукой в белой перчатке, где между пальцев торчали изящные рюмочки в стиле gezelling.

    Голицын пошел поблагодарить Эдриана за заботу и заодно сказал, что теперь, когда подвезли боеприпасы, нужно на всю катушку использовать время, пока они не использованы и речь еще членораздельная и успевает за мыслями. "Если ты хочешь от меня услышать нечто вразумительное, то давай - ускорь процесс", - посоветовал Саша Эвансу, и тот пошел к представителям фирмы Canon, которая была одним из спонсоров World Press Photo. Фирмачи сказали, что с особым удовольствием вручают профессиональный фотоаппарат за девять тысяч долларов такому матерому фотографу, который своим творчеством поднимает уровень исполнительского мастерства на такие высоты. В общем-то они были приятно немногословны и без лишних церемоний всучили Голицыну коробку с фотоаппаратом. После чего слово предоставили победителю. Эдриан спросил, для чего он все время лезет на рожон и что он старается доказать?

    "Это очень непростой вопрос. Сейчас на него трудно ответить. Когда я нахожусь в экстремальных обстоятельствах, я лучше понимаю, почему я там. Мы сейчас все снимаем мощными цифровыми аппаратами, которыми делаем цветные снимки, но жизнь мы снимаем черно-белую. Жизнь, в которой слишком много страданий, и она везде. Не только в Ираке, но и в Афганистане, и в Африке. И, мне кажется, очень важно напоминать людям о страданиях других. И слава Богу, моя профессия и мои способности позволяют это делать. Достучаться, разумеется, бывает очень сложно. Вот здесь-то все и зависит от убедительности образа, который ты создаешь. Чем он ярче, тем быстрее доходит до сознания тех, кто дистанцируется от чужой беды. Оказавшись в Париже или в Стокгольме, можно обнаружить, что про войну там никто не говорит, потому что их дети там не погибают. Вот до этих сердец мне и важно достучаться. И чем больше аудитория, тем лучше!" Коллеги-фотографы и приглашенные гости встали и поаплодировали. После чего была дана отмашка веселиться на всю катушку. Голицын сильно не старался, но графинчик пару раз пришлось освежить.

    Когда братва уже была кривая, как сабли, к стенке канала пришвартовалась плоская пассажирская посудина со стеклянным верхом. Этакий водный автобус. Стоило большого труда не грохнуться с переброшенного трапика в грязную воду канала. Штефанек переусердствовал и был совсем остекленевший. Ответственность за товарища наполнила Александра новыми силами. Он отнес друга в лодку и усадил в деревянное кресло, похожее на те, которые бывают в пригородных электричках. Посудина испустила протяжный вопль из своего гудка и старательно замолотила лопастями. Вся шатия-братия проживала в

    отеле "Арена" - туда и двинулись.

    Было так замечательно! Все храпели, как надорванные лошади, никто не приставал с умными расспросами, вкусно пахло болотом, удивленно перекликались лягушки. Пьяный рейс прибыл к причалу. Плоскодонка вяло покачивалась на хилых волнах, создавая жуткие помехи фотографическому десанту, который мужественно преодолевал непростую переправу. Наконец они просочились в недра "Арены" и попадали кто сразу в койки, кто в объятия унитазов - поблевать.

    Штефанек тупо хлопал зенками, и было совершенно понятно, что обращаться к нему с разговорами бесполезно. Словами он временно разучился пользоваться и только мычал, как священная корова. Саша толкнул его на диван, и чех рухнул как подкошенный. Некоторое время он раскачивался в сидячем положении, потом завалился на бок и умиротворился в позе эмбриона. Сладко чмокал и что-то бормотал. Голицын, убедившись, что друг в надежных объятиях Морфея, поднялся на второй этаж номера, разделся и занырнул в ванну. Он почти заснул в воде, но его вынул оттуда звонок мобильника. Софи беспокоилась за состояние мужа, но, услышав его, успокоилась - речь была членораздельной. Она рассказала о новых "подвигах" сына, а Саша о своих. Передал все приветы от знакомых и чмоки-чмоки. Роуминг был дорогой, и злоупотреблять доверием конторы не стали. Дневная программа была исчерпана, и Голицын упал в койку, после чего свет в его голове кто-то выключил.

    Утро добрым не бывает, и это в полной мере ощутил бедный Штефанек. Он сказал, что какая-то сволочь воспользовалась его беспомощным состоянием и засунула ему в черепушку свинцовый шар, который теперь там катается и все мозги уничтожил. Александр выдвинул гипотезу, что это дело рук той сволочи, которая вчера смешала пиво с водкой и вином. Не фиг было нападать на французское сухое, нужно было немного добавить водочки и остановиться. Чех требовал срочно полечиться. Спустились в бар. Голицын решил не опохмеляться, а Штефанек подошел к стойке и скомандовал ошарашенному бармену: "Мне, пожалуйста, водки. Двести граммов". Потом немного подумал и внес коррективы: "Нет! Двести будет много. Лучше два по сто пятьдесят". Когда "вода пришла в пустыню", ему полегчало и он зачирикал, как жаворонок над свежевспаханным полем. Шумно выдохнул, подобно раненому Змею Горынычу, и позвал пошляться по городу. Церемония награждения начинается в семь часов вечера. Есть время привести себя в порядок перед очередным торжеством. Побродить часок-другой даже полезно. Вызвонили такси. На сером "Мерседесе" приехал очень живописный водитель. Настолько фактурный, что так и просился на карточку, но снимать было в лом. Голова у Голицына трещала по швам, и он попросил водителя "причалить" к ближайшей аптеке. Водитель только посмеялся, ведь было воскресенье и все магазины и аптеки были закрыты. "А в чем дело? - вежливо полюбопытствовал он. - Зачем вам в аптеку-то?" Александр изложил суть проблемы. "А-а, болезнь вчерашнего дня! Понимаю, понимаю. Сейчас я вас вылечу". С этими словами водила извлек из ящика для перчаток в передней двери пластиковый пакет с кучей разноцветных упаковок с лекарством. Он достал также большой пластмассовый стакан и налил в него воды из бутылки, потом набросал в стакан несколько больших таблеток, которые, пошипев, растворились. "Выпейте, и через десять-пятнадцать минут отпустит. Этим коктейлем я даже наркотов от ломок спасал. На время, конечно, чтобы довезти до капельницы".

    Действительно, минут через пятнадцать головная боль прошла и стало совсем хорошо. Александр мысленно похвалил себя за то, что выстоял и не опохмелился. Вышли на площади Дам, поблагодарив добродушного таксиста за медицинскую помощь.

    Между Королевским дворцом и Музеем мадам Тюссо нужно было решить, куда идти дальше. Свернуть ли от Монумента жертвам второй мировой войны налево или продолжить движение прямо, по торговой улице Рокин, которая выведет к Монетной площади и цветочному рынку, а затем к площади Рембрандта. Дальше будет знаменитый Голубой мост, перекинутый через Амстел. Друзья перешли через него и оказались на Ватерлоопейн в границах еврейского квартала, там, где перед тяжеловесной модернистской громадой здания муниципалитета, странным образом совмещенного с городским оперным театром, расположился самый большой и популярный блошиный рынок Амстердама. Там всегда можно найти массу разнообразнейших, симпатичных и совершенно ненужных безделушек. Так и скоротали время. Потом подремали в отеле, а вечером поплелись награждаться.

    Пробираться по узким, мощенным булыжником улицам "красных фонарей" - это еще одна полноценная история. Народу по ним течет уйма. Только успевай уворачиваться. На великах ездят полицейские и через громкоговорящие устройства просят всех быть бдительными и беречь карманы от злодеев, которые так и норовят их обчистить. Внутри огромных витрин колышут тучными телесами здоровенные проститутки из Африки. Глядя на это безобразие, понимаешь, что и виагра не всегда в состоянии помочь поднять настроение.

    Перед входом в богоугодное помещение под названием Oude Kerk (Старая церковь) захотелось облегчиться по-маленькому. Эта церемония носит практически общественный характер. Приходится зайти в металлическую спиралеобразную отливочную, которая едва достает верхней кромкой до пояса. Верхняя часть туловища остается снаружи, и вы постоянно ловите на себе любопытные взгляды прохожих, не зная, какую эмоцию изобразить на фейсе. Чувствуешь себя полным идиотом. А нужно еще следить, чтобы струя падала на отбойник под нужным углом, иначе выйдешь весь забрызганный. Везде нужна тренировка.

    В кирхе было очень романтично. К этому невозможно привыкнуть. Из высоких стрельчатых окон, представляющих собой разноцветные витражи, тугими пучками падает свет. Он канатами разрезает таинственный полумрак, и кажется, что по этим канатам можно взобраться наверх.

    Все стояли у высоких столов, потом принесли в запотевших бокалах холодное пиво и вкуснейшую, тающую во рту амстердамскую селедочку. Потом всех позвали в зал, где каждый год в апреле воздвигаются деревянные помосты с креслами для зрителей и победителей World Press Photo.

    Показали видеофильм о том, как работало авторитетное жюри, состоящее из руководителей мировых информационных агентств, бильдредакторов крупнейших журналов и газет и просто авторитетных фотографов. Потом продемонстрировали на экране работы победителей, и началась веселуха. Приятно получить свою награду из рук премьер-министра Нидерландов даже если это происходит в четвертый раз. Потом открыли выставку фотографий, которой предстояло путешествовать по всему миру. Это персональная выставка обладателя Гран-при и победителей в категориях. Голицыну деваться было некуда - он должен целый год ездить с этой выставкой, выступать с лекциями и мастер-классами, то есть быть лицом престижного форума. Но мыслями он был уже далеко-далеко, во Франции. Он не мог дождаться того момента, когда окажется дома, поедет с Софи осмотреть принадлежащие ей несколько гектаров замковых виноградников, займется виноделием. Устал он от фотографии.

    Владимир ПИРОГОВ.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/22751/