Распечатать: В памяти нашей РаспечататьОставить комментарий: В памяти нашей Оставить комментарий

Посмотреть комментарии: В памяти нашей Посмотреть комментарии

8 февраля 2008

ДВА АВТОРА

В памяти нашей

    В  самом конце минувшего года кафедра истории и теории литературы Кыргызско-Российского Славянского университета (заведующий Бахтияр Койчуев) с участием научной, творческой общественности столицы провела в КРСУ день памяти нашего русского поэта и переводчика Сергея Фиксина, посвященный 100-летию со дня его рождения. Я как один из учеников Сергея Андреевича присутствовал на этом мемориальном заседании, высветившем, как мне кажется, серьезные проблемы нашей духовности.

    Сергей Фиксин родился в Смоленске 2 августа 1907 года. После окончания рабфака с 1927 по 1941 год работал в редакциях газет Брянской и Смоленской областей, издал свои сборники стихотворений "Передовой пост", "Утро", "Легко дышать" и др. Во время Великой Отечественной войны был военкором Западного и Закавказского фронтов.

    Во Фрунзе Сергей Андреевич приехал в 1945 году после демобилизации. Журналистскую деятельность продолжил в газетах "Советская Киргизия" и "Комсомолец Киргизии". С 1952 года и до самой кончины в 1978 году трудился ответсекретарем, заведующим отделом поэзии в журнале "Литературный Киргизстан" (именно в тогдашнюю редакцию "ЛК" на углу Дзержинки и ул. Кирова в бывшем особняке купца Терентьева я в семидесятые годы и приносил на суд Фиксина свои стихотворения). В Советской Киргизии Сергей Андреевич издал свыше десятка собственных поэтических книг ("Края родные", "Ракита и арча", "Два милых сердцу края", "Избранное" и др.). Переводил на русский язык произведения Токтогула, Алыкула Осмонова, народных поэтов республики Аалы Токомбаева, Темиркула Уметалиева, Кубанычбека Маликова и других. Чуть больше года не дожил он до выхода в московском издательстве "Советский писатель" своей итоговой книги "В добрый час" с предисловием известного советского поэта-фронтовика Константина Ваншенкина, автора проникновенной лирики и знаменитой на всю советскую страну песни "Я люблю тебя, Жизнь".

    Провожали мы Фиксина в последний путь из писательского жилого дома по улице Московской погожим февральским днем. Было много народу, траурных венков и цветов, один из венков я нес в паре с тогдашним молодым литературным критиком Баяном Сарыгуловым. Похоронили поэта на кожзаводском кладбище и скорбили от невосполнимой утраты классика нашей русской поэзии, ее первопроходца у нас, доброго друга Александра Твардовского и Николая Рыленкова - его знаменитых смоленских земляков. Казалось, родная литература не в силах оправиться от такой большой потери. Теперь видно: сама неиссякаемая жизнь оказалась мудрее тогдашних наших мрачных предчувствий и прогнозов. Прошли годы, и теперь в историю нашей русской поэзии вслед за Сергеем Андреевичем вошли имена Михаила Рудова и Евгения Колесникова, Анатолия Бережного и Валерия Жернакова, Льва Аксельруда и Александра Зайцева, Леонида Дядюченко и Николая Пустынникова, Вячеслава Шаповалова и Светланы Сусловой, Малики Шабаевой и Анэса Зарифьяна, Асфандияра Булатова и Веры Кортиковой.

    Все мы свято храним светлую память о Фиксине, так или иначе продолжаем его высокие поэтические традиции.

    Так уж получилось, что место погребения праха поэта на Северном кладбище оказалось неподалеку от могилы моей мамы. Практически ежегодно в день поминовения я прихожу к ним обоим. Теперь рядом с поэтом под миниатюрным надгробием покоится с миром и его супруга Клара Леонидовна, пережившая мужа почти на четверть века. Полированная черная массивная стела с крупным портретом Сергея Андреевича и его крылатыми строками "И если есть судьба на белом свете, То вот она, счастливица моя, - Ракитовые дали на рассвете И к вечеру - арчовые края" приковывает внимание, заставляет остановиться и помолчать перед великим покоем, отнявшим у нас большой души незабвенного русского человека. Правда, чего стоит поддерживать в достойном состоянии это мемориальное место, знает, пожалуй, лишь Александр Фиксин, сын Сергея Андреевича, доцент Международного университета Кыргызстана. Царящие повсюду на кладбище следы суверенного вандализма видны и на этой могиле. Нет теперь на ней изящной бронзовой цепи, навсегда исчезли другие элементы траурной композиции. Перед вандалами все равны: и простые смертные, и выдающиеся. Жажда наживы не знает жалости и снисхождения. Время еще не стерло в нашей памяти образ Сергея Андреевича, а материальный мир с неумолимой беспощадностью уничтожает его след на этой земле. Да кого, скажут, этим удивишь? У нас украли бронзового Джоомарта на Дзержинке, оскверняют непотребными надписями памятники Герою Социалистического Труда Аалы Токомбаеву, дважды Герою Социалистического Труда Зууракан Кайназаровой на том же бульваре Эркиндик. Народный поэт Темиркул Уметалиев, изваянный в камне там же на бульваре, стоит под сенью хвойных деревьев весь в смоле и грязи - никто в столице не может хотя бы пару раз в год отмыть его от эфиопской черноты и явить горожанам и гостям столицы, так сказать, в лучшем виде. Утилитарный кладбищенский и иной вандализм пустил в нас духовные корни. Коротка, выходит, у нас память, если возвращением к людям того же бюста Джоомарта Боконбаева десяток лет были озабочены лишь его родственники. А государство? Ему тоже пора всерьез озаботиться увековечением нашего многообразного национального достояния. И это требует уже другого разговора.

    А тем временем крепнет и ширится тенденция забвения, несмотря на относительную душевную активность общественности в связи с различными мемориальными датами. Вот, скажем, русскоязычная газета в своей публикации 30 ноября 2007 года дала слово известному московскому поэту Михаилу Синельникову. Он жил и на юге Киргизии, бывал в столице, в том числе у Сергея Фиксина. Ныне из своего московского далека Михаил Исаакович в связи со 100-летием со дня рождения Сергея Андреевича тепло вспоминает те далекие годы. Но вот ведь какое дело: волей-неволей в этом газетном материале проглянул тот же самый наш духовный вандализм, от которого московского автора заметок не уберег здешний, наш редактор, по долгу службы обязанный знать героев этой публикации, скажем так, всех поименно. Ведь именно этим - документальной выверенностью и достоверностью - должен в первую очередь подкупать нелегкий жанр воспоминаний.

    Между тем с удивлением и недоумением я обнаружил, что спутницу жизни Фиксина зовут Клара... Алексеевна. Позвольте, поэт Фиксин, что называется, человек публичный, любая неточность в слове о нем по меньшей мере непростительна. Синельников мог ведь, не полагаясь на собственную память, которая нас нередко подводит, не называть жену Фиксина по отчеству. Но куда там! Ведь его заметки как раз и претендуют на этакую особую мемуарную задушевность и достоверность. А в итоге обратный эффект - знающий читатель вправе заявить: позвольте вам не поверить! Не проводя никаких далеко идущих параллелей, можно сказать по этому досадному поводу: ведь это то же самое, если бы Айседору Дункан назвать Айседорой Канкан!..

    Нынче новое время, и нам пора повернуться лицом к своим певцам, живым и мертвым, порвать окончательно с доставшимся нам наследием мрачного прошлого, когда колыбель революции боялась и люто ненавидела лучших своих поэтов. Примеры? Пожалуйста: изломанные судьбы Николая Гумилева, Анны Ахматовой, Сергея Есенина, Осипа Мандельштама, Павла Васильева, Бориса Корнилова, Марины Цветаевой, Игоря Северянина, Дмитрия Кедрина, Николая Заболоцкого, Бориса Пастернака, Анатолия Жигулина, Николая Рубцова... Список, как говорится, неполный, в наших силах не дать ему продолжиться. Ибо нынче есть хорошие возможности у каждого заявить о себе в полную силу. Чего, кстати, не было у нашего Сергея Фиксина.

    Я достаю со своей книжной полки его "Избранное", увидевшее свет во Фрунзе в 1977 году к 70-летию поэта. Нынче видна вся издевательская суть советского республиканского книгоиздательства по отношению к юбиляру. Мрачная грязно-синяя обложка, офсетная серая бумага, с первой и до последней страницы бесконечная "колбаса" текста почти нонпарельного размера... Все в этой книге сделано без любви и уважения к поэзии и ее творцу. Я говорю: если бы тогда незабвенный "дед Серега" был в состоянии издаться в полном объеме, предстать перед читателем крупноформатно и с яркой полиграфией, то он, убеленный почтенными сединами, наверное, и пожил бы подольше, и любимого винца пил поменьше. Ведь ничто так не согревает душу поэта, как достойный полновесный том его творений. Всякие тоненькие бледненькие советские брошюрки под видом поэтических изданий унижали и духовно убивали седовласых тружеников-мужей, вынужденных перманентно сочинять "в стол".

    Я, например, в суверенное время выпустил в свет четыре своих томика стихотворений общим объемом около ста печатных листов. На подходе очередная моя поэтическая книга. Мне говорит издатель, мол, не жалко собственных денег, которые я трачу на это? В шутку парирую, что это мой вклад в высокий престиж великой русской поэзии. И, конечно, подразумеваю вместе с этим собственную светлую память о дорогом Сергее Андреевиче Фиксине, когда-то терпеливо ставившем меня на крыло.

    Александр НИКИТЕНКО.


Адрес материала: //msn.kg/ru/news/21723/


Распечатать: В памяти нашей РаспечататьОставить комментарий: В памяти нашей Оставить комментарий

Посмотреть комментарии: В памяти нашей Посмотреть комментарии

Оставить комментарий

* Ваше имя:

Ваш e-mail:

* Сообщение:

* - Обязательное поле

ПОГОДА В БИШКЕКЕ
ССЫЛКИ

ЛЕНТА НОВОСТЕЙ
ДИСКУССИИ

Наши контакты:

E-mail: city@msn.kg

USD 69.8499

EUR 77.8652

RUB   1.0683

Яндекс.Метрика

MSN.KG Все права защищены • При размещении статей прямая ссылка на сайт обязательна 

Engineered by Tsymbalov • Powered by WebCore Engine 4.2 • ToT Technologies • 2007