ФотоГРАФ

    (Продолжение. Начало в № 76, 78, 80, 82, 84, 86, 88, 90, 92, 94, 96.)

    Француз не стал долго ностальгировать об оставленном в любимом фатерлянде вине "Божоли", поскольку дело это было бесперспективное, и быстро переключился на шведскую водочку. С собой он принес несколько вакуумных упаковок с нарезкой ветчины, которые органично вписались в натюрморт из продуктов питания на столе, передвинутом на середину комнаты. Американцы ответили чипсами, консервированными креветками и соусами, без которых эти самые креветки больше смахивают на безвкусный жеваный картон. Как водится, сначала выпили, не чокаясь, помянув, по русскому обычаю, погибших коллег. Потом за то, чтобы меньше убивали журналистов и других хороших людей. Раскраснелись, разгалделись, воспоминания о прошедших военных кампаниях захлестывали, как набегающие волны моря, они переворачивали мозги набекрень, заставляя вновь и вновь переживать кровавые события, которые, как зарубки на извилинах головного мозга, неизгладимы. Эти зарубки многих журналистов, как и многих военных, донимают потом всю оставшуюся жизнь.

    Поствоенный синдром - страшная штука, и социальная адаптация журналистов, долгое время работавших в горячих точках, такая же проблема, как и адаптация военнослужащих.

    Николя рассказал, как он три месяца собирал материал для новой книги на Гаити. Каждый день пребывания в эпицентре межэтнических разборок мог стать последним. Его знали и полицейские, и боевики, и вроде бы мирились с его присутствием, но не было никакой гарантии, что однажды в горячке не шлепнут из своих любимых "калашей".

    "Как-то раз полицейский приставил к моему лбу ствол своего "Магнума" сорок пятого калибра. Его дикие глаза с красными воспаленными белками были похожи на глаза быка во время корриды. Вдруг страшный удар, и полисмена отбросило на несколько метров. Пуля попала ему в грудь. Он лежал, запрокинув голову, а его правая рука была поднята вверх, как у пловца. Казалось, он хочет отплыть в мир иной". Подбежали повстанцы, которые его застрелили, и усадили Николя в джип с пулеметом. Потом увезли в лес, где француз месяц снимал житье-бытье партизан. "После этого я не боюсь ничего, даже своей жены", - нервно смеялся Николя.

    Испанец с лицом гранда пил мелкими глотками и постоянно уточнял у Голицына, правильно ли он употребляет водку. Он вкусно шевелил своей бородкой, как у Фернандо Алонсо, когда хрустел чипсами, и вытирал замасленные кисти рук о штаны военного покрова, виновато улыбался, будто хотел сказать: "Алягер ком алягер". Его помощница по имени Пенелопа - совершенно юное создание, и как таких в горячие точки посылают! Она чувствовала себя чуть ли не бойцом интербригад в революционной Испании. Девочка весь вечер донимала Александра, допрашивая его, не носят ли в России женщины паранджу, дозволяется ли им работать и в одиночку ходить по улицам. Софи по этому поводу ржала до упада и всячески мистифицировала испанку невероятными баснями, от которых у той глаза выпадали из орбит.

    Американцы Макс и Джек пили водку почти по-русски: радостно и не пропуская ни одной рюмки. При этом не запивали ее пепси-колой, а закусывали маринованными огурчиками. Не пьянели слишком быстро и в то же время не сопротивлялись обволакивающему действию алкоголя. Крепкие парни - они прошли все: иракские кампании, бывали в Афганистане, правда, до этого их пути с Александром не пересекались, но общих знакомых было много. Макс рассказал, что не сегодня-завтра, возможно, будет проведена зачистка некоторых кварталов, где, по имеющейся информации, боевики "Аль Каиды" накопили большое количество оружия и готовы провести серию террористических актов. Нужно было утром связаться с офицером, отвечающим за связь с прессой, того подразделения, которое будет проводить операцию, ребята обещали предварительно позвонить и отрекомендовать Голицына. У Александра аж слюни побежали от предчувствия хорошей дозы адреналина, которую никакая водка не в состоянии заменить. После лошадиных доз этого вещества организм просто не может функционировать в обычном режиме, как у наркоманов. Все обычные, не экстремальные съемки кажутся пресными и необязательными.

    Фотографам, так же как и операторам, всегда есть о чем поговорить. Шухрат с испанцем обсуждали перипетии дневной съемки, то и дело заглядывая в видоискатель и отсматривая самые "мясные" моменты, а фотики сгрудились у ноутбука Саши, листали картинки и цокали языками. Наконец все устали. Устали пить спиртное и говорить об одном и том же. Наиль засобирался домой. Надежда Викторовна испереживалась, поди, на нет. Пора ее успокоить. Девушки стали убирать со стола, а Александр собрался проводить друга до такси и одновременно проветриться немного.

    Вышли на улицу - людей почти нет, машин и того меньше. На тротуаре, как шахматные фигуры, расставили свои лотки торговцы сигаретами, они завершают свою вечернюю партию, рядышком, как курица на насесте, нахохлился над своим ящиком пацаненок - чистильщик обуви. Все вежливо здороваются. Не потому, что знакомы, а из-за особого отношения к европейцам. Торговцы - типичные иракские мужики в брюках и рубашках, с непременными усами, отложив нарды, здороваются важно и серьезно. Чистильщик в ответ на приветствие выкрикивает традиционное "миста" и срывается с места в надежде почистить ботинки.

    "Ты что, не видишь: они же замшевые!" - смеется Александр. Мальчуган разочарованно отступает, насупившись, в его глазах-маслинах нескрываемая досада.

    Времени было более чем достаточно, и ребята решили пройтись по улице Абу-Навас. Было тихо и спокойно. С Тигра тянуло приятной прохладой. Машину поймали в начале квартала за гостиницей.

    - Шараа аль-Мансур, алиф динар, - сказал Александр (улица аль-Мансур, тысяча динаров). Что удивительно для Багдада, водитель даже не стал торговаться, только уточнил, какая улица пересекает. Тачка оказалась практически новой. Ничего не дребезжало, в полу не было дырок от ржавчины, и панель под лобовым стеклом не была растрескавшейся от жары, ее не маскировал привычный в таких случаях коврик. Наиль предложил проехаться с ним, выпить еще по маленькой, и, вопреки логике, Голицын согласился. Просто захотелось пообщаться со старинным городом.

    Они ехали вдоль набережной, которая иногда то скрывалась за деревьями, то пряталась за отдельными строениями. Крутились на автомобильных развязках, построенных в эпоху расцвета Саддама то ли немцами, то ли англичанами. Промчались мимо памятника народу Ирака (он нарисован на динарах) - это огромная бетонная плита на двух опорах, на которой высечены сценки из жизни местного пипла. Не лязгают гусеницы танков, не громыхают проржавленные колымаги, на какое-то время Багдад становится просто древним местом с новой архитектурой. Водитель - хорошо упакованный поджарый араб лет сорока пяти. Он не пристает с разговорами, не спрашивает, откуда парни и чем занимаются. У него из кармана рубашки не торчит золотая авторучка - символ достатка и благополучия, этакий имиджевый нюанс, характерный для большинства местных нуворишей. Он спокойный и умиротворенный, и эта умиротворенность как нельзя лучше гармонирует с вечерним покоем города. Спокойствие человека и города под густо-синим смеркающимся небом и догорающим кусочком закатного солнца в зеркале заднего вида. Выехали на мост через Тигр. Внизу грустила обмелевшая река. Появившиеся островки густо поросли наглым камышом. Набережная спустилась к воде. Пошли чередой дома самого распространенного песочно-охристого цвета, они нависают над водой и друг над другом. Вдалеке виднелся когда-то сверкавший дворец Саддама.

    Водитель достал из бардачка кассету и вставил ее в магнитофон. Мужской голос, красивый и чуть хрипловатый, начал петь на арабском языке без музыки. Это красиво и очень необычно. "Коран", - коротко проронил водитель, на мгновение отвлекшись от дороги.

    Александр сказал, что не слышал лучшего исполнения Корана. Голос был мелодичный и уверенный, он полностью соответствовал тому, что окружало вокруг. Гармония - редкость, но сейчас все ее почувствовали в полной мере.

    До дома Наиля доехали довольно быстро. Александр попросил водителя подождать минут тридцать-сорок и дал задаток - еще тысячу динаров. Надежда Викторовна очень обрадовалась возвращению сына. В ее глазах стояли слезы. "Вот так каждый раз переживаю, когда его долго нет дома", - сказала она, теребя кисти платка. Долго сидеть не стали, выпили по рюмке водки, и Голицын откланялся. Уже ноги подкашивались от усталости и жутко хотелось спать. Обратная дорога обошлась без приключений, импозантный водила остался доволен заработком и выразил надежду на дальнейшее сотрудничество. Он сказал, что постоянно дежурит у гостиницы.

    Охранники с укоризной качали головами, но с упреками приставать не стали. В номере стоял стандартный гостиничный полумрак. Умиротворенно светилось только бра в прихожке. На своей кровати валялся Шухрат. Он спал не раздевшись, в джинсах и расстегнутой рубашке. "Надо же, как парня подкосило, - подумал Голицын, - стареет бродяга". На кровати Саши валялась Софи, тоже упакованная по полной программе. "Вот, бляха-муха, диспозиция! Что же делать?" Будить было жалко, и Александр пошел в одноместный номер подружки. Взял с собой полотенце и несессер с туалетными принадлежностями. Электрический водонагреватель был включен давно, и горячей воды было полно, можно даже принять ванну, а не ограничиваться душем.

    Вода журчала, наполняя емкость, Голицын разделся и с кайфом погрузился в горячую жидкость, вытянул стонущие от усталости ноги. Веки становились неподъемно свинцовыми. Бороться со сном не было сил. Вдруг кто-то настойчиво стал барабанить в дверь. Саша обернул вокруг торса полотенце и открыл. В коридоре стояла Софи и сонно щурилась своими наглыми глазенками.

    - Подожди, я сейчас оденусь, - сказал Голицын и пошел в номер.

    - А может быть, лучше разденусь я? - совершенно без эмоций предложила Софи.

    - Ты что, с ума сошла? - удивился не на шутку Саша.

    - Что ты пугаешься, как школьник, Алекс? Или у тебя изменилась сексуальная ориентация? Не бойся, это совсем не больно. Просто очень скучно без секса, и не заниматься же онанизмом целый месяц, а эти американцы такие кондовые, француз старый и достал своими приставаниями, - не тратя больше слов, Софи пошла в ванную комнату.

    (Продолжение следует.)

    Владимир ПИРОГОВ.

Адрес материала: //msn.kg/ru/news/21122/